КниГАзета . - Детективное агентство "ЛС"

- А вы достойны смерти? - внимательно глянул на него Сергей.

- Не думаю, - покачал головой Румянцев. - Я никого не убивал.

- А Сорокин?

- Он застрелился, - пожал плечами Павел. - Сам. Я всего лишь позвонил ему, как звонил и Завгороднему, и Шевчуку. Девятнадцать лет назад Сорока сильнее всех приложил руку к моему осуждению...вот и получил по полной программе.

- Что тогда случилось? - спросил Корсак, пряча «Осу» в карман. Угрожать этому человеку ему окончательно расхотелось.

- На одной из наших юношеских попоек эта троица изнасиловала мою любимую девушку, - сухим голосом сообщил Румянцев. Видимо, ему до сих пор было очень больно вспоминать те времена. - А потом Сорока ударил и убил ее старенькую маму, которая их застукала, а после — и саму Дашу. Всё свалили на меня, хотя я к тому времени мертвецки спал. У Сороки папа был председателем райкома, дело выгорело, а меня осудили на двадцать пять лет.

- Понятно, как он выбился в чиновники, - кивнул Корсак. - А что такого можно было сказать человеку, чтобы он застрелился?

- Что его карьера у меня в руках, - углом рта усмехнулся Румянцев. - Что я знаю про Эдика-Эльвиру, что у меня на руках видеосъемка их встреч, что завтра это будет во всех газетах и в интернете. И это только первый этап. А потом всплывут все взятки, что он брал за жизнь, его с треском погонят отовсюду, а в тюрьме «опустят» в первый день отсидки - мол, у меня есть связи, за столько-то лет. Процентов на шестьдесят это всё, конечно, блеф, но ему хватило.

- А что с Шевчуком?

- А Шевчук мне не поверил, - развел руками Павел. - Сначала вообще не узнал, потом даже слушать не стал -  разозлился и заорал, что найдет и снова засадит. Ну, его воля, ваши записи тут же легли на стол следователю из Службы Собственной Безопасности.

 - Шевчука сейчас трясут по-крупному, - информировал Корсак. - Этот его Стас оказался хлипким товарищем и сдал всех и вся. Так что там зреет большой скандал в полиции. А самому майору светит лет пятнадцать, не меньше.

- Ну и славно, - усмехнулся Павел. - Значит, всё не зря. Все мои восемнадцать лет.

- Да уж… немало пришлось ждать, – покрутил головой Корсак. – Вот уж воистину: «месть – это блюдо, что подают холодным». Но, тем не менее, Шевчук не умер. Как вы будете действовать дальше?

- Никак, - ровно ответил Румянцев. - Плохой из меня граф Монте-Кристо. Завгородний и Сорокин умерли за мою Дашу и ее маму. Двое за двое. Шевчука осудят, и дальше я не хочу иметь с ним дел. Баста. Надо начинать новую жизнь. Если вы мне ее позволите начать, конечно, а не станете сейчас, например,  стрелять.

- Не стану, - поднялся из-за стола Корсак. - Кушайте свой гаспаччо, вон его вам несут. И прощайте.

- Спасибо, - усмехнулся Румянцев. - Если вдруг понадоблюсь, я буду во Франции, в городе...

- Если вы мне понадобитесь, я вас отыщу даже на Луне, - прервал его Корсак. - У меня работа такая. Всего хорошего и приятного аппетита,  мне еще свои устройства из камер доставать. Я-то остаюсь в России, а у нас такими полезными штуками разбрасываться не принято.

     Он коротко кивнул Румянцеву и направился куда-то в подсобные помещения ресторана.

- Ваш гаспаччо, - сказал подошедший с его заказом официант.  – Только это холодный суп, я забыл вас предупредить. Если вы хотели горячий…

- Нет-нет, - покачал головой Румянцев. – Я хотел именно холодный. Я, знаете ли, ценю холодные блюда.