— Этого я вам сказать не могу, — заявил он. — Есть там одна вдовушка, понимаете? Не хочу, чтобы моя старуха об этом услышала.
— Вы ведь понимаете, что это важно для вас, — объяснил ему Маллет, доказать, где вы находились в пятницу ночью?
Крэбтри насупился.
— Этого не скажу, и точка, — пробормотал он.
Маллет не стал на него давить:
— Еще только один вопрос: как вы получили эту работу у мистера Джеймса?
Крэбтри ответил вполне охотно, хотя было ясно, что от его дружелюбия не осталось и следа:
— Мистер Харпер спросил меня, не хочу ли я туда устроиться, и я согласился.
— Это мистер Харпер из «Инглвуд, Браун и компания»?
— Он самый.
— А откуда вы его знаете?
— Откуда знаю? — повторил Крэбтри. — Конечно, я его знаю. А кто, как не я, учил его управлять шлюпкой, когда был жив его отец? После того как он потерял все свои деньги?
Маллет пустил стрелу наугад.
— Он потерял деньги, когда лопнул банк? — спросил инспектор.
— Да, верно, «Фэншоу банк». Все тогда пошло прахом — дом, лошади, даже яхта. Это была настоящая трагедия, начальник, — продолжил он, и его глаза подернулись пеленой от воспоминаний. — Самая красивая маленькая гоночная шхуна из тех, что я когда-либо видел. Ее купил один тип с Клайда, он же ее и погубил. Срезал мачты, приподнял фальшборт — теперь это просто обычный старый семейный баркас. Обидно до слез…
— Вы когда-нибудь слышали, чтобы молодой мистер Харпер упоминал имя Баллантайна? — внезапно спросил Маллет.
Крэбтри, все еще погруженный в грезы, резко вернулся в настоящее.
— Этого?.. — воскликнул он. — По-моему… — Но тут же совладал с собой, а потом в детской попытке схитрить прикинулся, будто не понял: — Как, говорите, его зовут, сэр? Баллантайн? Уверен, в жизни не слышал от него этого имени! — И для большей убедительности повторил, с ударением на каждом слове: — Нет, сэр! От мистера Харпера — никогда!
Глава 11
МАЛЛЕТ ЧУВСТВУЕТ СЕБЯ ЛУЧШЕ
Среда, 18 ноября
Долго откладываемый обед, закончившийся пинтой горького пива, подействовал на Маллета благотворно. Какое счастье, размышлял он, попыхивая сигаретой, что бог наградил его таким хорошим пищеварением! Ни один детектив, как подсказывал ему опыт, не способен должным образом выполнять работу, если он не дружит со своим желудком. Большинство людей гордится качествами, за которые им скорее следует благодарить природу, нежели собственные усилия, но Маллет был доволен именно собой, когда после обеда отправился на небольшую прогулку по Сент-Джеймскому парку.
Для Лондона это был идеальный ноябрьский день. Небо над деревьями с облетевшей листвой было ясным, бледно-голубым, дул бодрящий, но не холодный ветерок. Инспектор неторопливо прохаживался по дорожкам, полной грудью вдыхая зимний воздух, ликуя по поводу своего прекрасного состояния. Но когда перед человеком стоит вопрос первостепенной важности, он вклинивается куда угодно, и любой предмет, как бы он ни был далек от него, в соответствии с какой-то особенностью мозга, оказывается каким-то образом связанным с тем, что занимает его в первую очередь. Так сейчас было и с инспектором. Внезапно он остановился посреди дороги, резко повернулся и скользнул рассеянным взглядом по озеру.
— Так-так, пищеварение! — пробормотал он абсолютно игнорирующим его пеликанам. — Как это там сказал Харпер? Толстый человек с худым лицом, как будто у него несварение желудка? Да, что-то в этом роде. А вот Крэбтри считает, что он был непривередлив. Стряпня Крэбтри, как я думаю, готовилась на скорую руку, а он вроде бы уплетал ее за милую душу. Странно! — Некоторое время Маллет постоял в нерешительности, но потом, запустив окурком в толстого голубя у своих ног, заключил: — Ну что же, это рискованная затея, однако стоит попытаться. — И пошел из парка к станции метро «Сент-Джеймс».
Мистер Бенджамин Браун, единоличный владелец «Инглвуд, Браун и К°», был немало раздосадован, когда Льюис внезапно вошел в его комнату и сообщил, что с ним немедленно желает повидаться инспектор Маллет. Его досада не была вызвана тем обстоятельством, что визит оторвал его от какой-то важной работы, потому что он ничем не был занят. Брауна потревожили в процессе кое-чего гораздо более интимного и важного, нежели работа, — во время короткого сна, которому он привык предаваться после ленча, с продлением его по возможности до времени вечернего чая. Еще больше ему претило быть застигнутым в этот неподобающий момент Льюисом, которого угораздило ввалиться без стука и застать своего босса храпящим в кресле. А более всего ему не понравилась торжествующая ухмылка на лице молодого человека, когда тот лицемерно прошептал: «Простите, что потревожил вас, сэр». В этот момент судьба Льюиса была решена. Браун знал, что Льюис незаменимый сотрудник, но компаньонство в «Инглвуд, Браун и К°» ему отныне было заказано.
Разбуженный столь грубым образом, мистер Браун с усилием поднялся на ноги.
— Попросите его подождать минутку, — сказал он.
— Инспектор говорит, что у него мало времени, — напомнил Льюис, наслаждаясь замешательством патрона. — Он хочет увидеться с вами немедленно.
— Скажите ему, чтобы подождал, — повторил Браун. — Не могу же я принять его в таком виде, правда? — Он нацепил засаленный фрак, которой снял, прежде чем уселся вздремнуть, подбежал к зеркалу в углу комнаты, поправил сбившийся черный галстук, провел щеткой по почти лысой голове, пригладил длинные черные усы и, наконец, уселся за письменный стол. — А вот теперь, — сказал он Льюису, пододвигая к себе документы, лежавшие перед ним, — попросите его войти.
Маллет окинул взглядом кабинет — пыльные папки, пустой поднос для писем, потрепанное кресло. «Дела здесь идут не слишком-то бойко», — подумал он.
— Добрый день, — весомо произнес Браун, подавляя зевоту. — Вы по поводу этой истории на Дейлсфорд-Гарденз, как я полагаю? Мы вам можем чем-то помочь?
— Я на это надеюсь, — отозвался Маллет. — Простите, что потревожил вас…
— Ну что вы, нисколько, — заверил его Браун. — По правде говоря, мы сегодня порядком заняты. — Он взмахнул рукой и внушительно, как надеялся, добавил: — Но, безусловно, всегда готовы помочь делу правосудия.
— Вообще-то, — сказал инспектор, — я пришел сюда в надежде увидеться с мистером Харпером. Но мне сказали, что его нет.
Браун грустно покачал головой.
— К сожалению, этот молодой человек очень легкомысленно относится к своим обязанностям, инспектор, — сообщил он. — Конечно, сегодня утром мне пришлось отпустить его на дознание, и мистера Льюиса тоже — большое неудобство для меня, как видите, штат у нас небольшой, но, разумеется, нужно идти навстречу правосудию, — а он не вернулся. Взял да и устроил себе выходной. Это очень горько, инспектор. Да, именно горько. — Браун тяжко вздохнул и потянул за концы свои длинные усы.
— Расскажите мне о мистере Харпере, — доверительным тоном попросил Маллет. — Давно ли он у вас работает?
— Четыре или пять лет, — ответил Браун. — И между нами говоря, сэр, это просто несносный молодой человек. Просто несносный. Это покойный мистер Инглвуд взял Харпера на службу, ради дружбы с его отцом, как я понимаю. А я оставил его главным образом из уважения к памяти мистера Инглвуда. Мистер Инглвуд был джентльменом в полном смысле этого слова, — продолжил жилищный агент, скорбно покачивая лысой головой. — Он прекрасно умел обращаться с клиентами из высших слоев общества, если вы понимаете, что я имею в виду. Поэтому, когда мистер Инглвуд нас покинул, это стало громадной потерей для фирмы.
Он уставился в письменный стол и созерцал призраки канувших в Лету клиентов из высших слоев общества до тех пор, пока Маллет не вернул его к окружающей действительности, напомнив о своей просьбе:
— Ну, а мистер Харпер?
— Ах да, мистер Харпер! Его отец был разорен, как я понимаю, несколько лет назад, когда с таким треском лопнул этот банк — наверняка вам знакомо его название, инспектор…
— «Фэншоу»? — вставил Маллет.
— «Фэншоу»… да. И что еще хуже, как рассказывал мне мистер Инглвуд, Фэншоу был старым другом покойного мистера Харпера. И он же разорил его, просто разорил…
— Ужасное невезение, — посочувствовал инспектор.
— Ужасное. О, мне очень жаль молодого человека, уверяю вас. Вот почему я держу его здесь. А кроме того, я надеялся, что он приведет сюда в качестве клиентов кого-нибудь из своих друзей из высших слоев общества. Но он так и не привел. А невезение — не оправдание для той вопиющей небрежности, с которой Харпер относится к своей работе. Взять, к примеру, эту историю с Дейлсфорд-Гарденз. Мы на этом крупно погорели, инспектор. Подумать только, ведь мисс Пенроуз причитается три фунта два шиллинга и шесть пенсов за причиненный ущерб. А как мы теперь взыщем их с жильца, я не знаю.
