— Тогда он должен быть в усадьбе, — сказал Джайлс, и эта мысль, казалось, принесла ему облегчение. — Не мог же он потерять память? Он когда-нибудь прежде уходил так?
Новая идея приободрила их. Марлоу ухватился за нее с надеждой:
— Но, предположим, что у него помутнение сознания? То, что он пережил за последнее время, могло повлиять на него. Он вполне мог уйти бродить сам по себе. Не можем ли мы поднять деревенских и организовать поиски? Думаю, что в таком случае его скоро найдут, ведь место небольшое.
— Конечно, — сказал Джайлс медленно, — рядом устье реки. Не могли ли они вывезти его на лодке?
— Это не трудно будет выяснить, — сказал Кэмпион. — Два или три человека, да еще ведущие захваченного, были бы замечены. Когда прилив, Джайлс?
— Я как раз об этом думаю… Прилив был около пяти. Вода была еще достаточно высока, когда он исчез. Мы опросим деревенских. Они должны были видеть каких-нибудь незнакомцев. У нас только шесть лодок с веслами. И потом до воды очень далеко, надо идти через солончаки, — и вдруг добавил: — Вам не кажется, что лучше все это рассказать Изабель? Она потеряла сознание минут двадцать назад, и я отнес ее в дом. Если мы можем приободрить ее хотя бы немного, то должны это сделать.
Они вышли из лабиринта и повернулись к дому.
— Люди обыскивают место, — сказал Марлоу, — новости могут быть каждую минуту.
Только теперь они поняли, в каком напряжении находится Марлоу.
— Что-то должно проясниться, — сказал Кэмпион ободряюще, но в его глазах была тревога.
Они нашли обитателей дома в большом волнении. Бидди выбежала им навстречу. Они рассказали ей о своем открытии, и она согласилась, что сейчас ничего больше сделать нельзя.
— Я собрала кое-какую холодную еду на столе. Вам лучше поесть. Я пытаюсь заставить поесть Изабель тоже. Возможно, за столом вы сможете придумать что-нибудь.
Когда они вошли в столовую, улыбающийся мистер Барбер учтиво встал.
— О! — сказала Бидди. — Я совсем о вас забыла! Простите…
— Ничего, — ответил Барбер. — Я подожду, пока мистер Лобетт сможет повидаться со мной. Видите ли, у меня есть кое-что, что, я думаю, заинтересует его, — он многозначительно постучал пальцем по кожаному футляру. — Работы Котмана только сейчас начинают оценивать в полной мере. Но с тех пор, как их ценность возросла, образцы его гения стали раритетом. Я убежден, что открытие до сих пор неизвестной картины, относящейся к периоду Грета, — событие, которое трудно переоценить. Теперь, — с торжественным видом сказал он, открывая серебряные застежки, — вы сами сможете это оценить.
Удивление присутствующих сменилось чувством, граничащим с возмущением, когда они поняли, что турок думай только о картинах, которые привез с намерением продать.
— Простите, — Марлоу подошел к Барберу, — я думал, что вы поняли. Мой отец таинственно… — он как бы споткнулся о слово «исчез». — Я имею в виду, мы не можем найти его.
Барбер улыбнулся и развел руками.
— Это не имеет значения. Я подожду, — сказал он. Марлоу потерял терпение.
— Вы что, не понимаете? Мы не знаем, где он.
Ослепительная улыбка Барбера не исчезла.
— Я приехал оценить картину. Я не буду принуждать его покупать моего Котмана. Я подожду, ведь я так далеко ехал.
Это жизнерадостное неприятие фактов было выше их сил. Джайлс едва подавил желание накричать на турка. Марлоу беспомощно отвернулся.
— Тогда ждите, — сказал он.
Барбер поклонился и снова сел, поглаживая свой бесценный футляр.
Они вздрогнули от громкого лая Эдлпейта, который требовал впустить его. Джайлс открыл дверь. Никто не посмотрел на собаку, когда она вбежала, виляя хвостом. Они ели механически, почти в полной тишине,
— Лежать, дорогой, лежать! — раздраженно сказала Бидди, когда Эдлпейт лизнул ей руку.
— Ах, — сказал Барбер, — собака понимает по-английски!
Джайлс взглянул на собаку и замер: через кольцо ошейника был продернут листок бумаги. Прежде чем Джайлс обрел дар речи, Кэмпион тоже увидел записку и подозвал собаку. Все наблюдали, как он разворачивает листок и расправляет его на скатерти.
На страничке из записной книжки были нацарапаны несколько слов, как будто писавший делал это с трудом. Марлоу прочитал послание дрожащим голосом: «Я в безопасности, если синий чемодан не потерян».
— Я не совсем разобрал последние слова, — сказал Марлоу. — Бумага измялась. О, подождите минуту, да, теперь я вижу: «Держите полицию подальше от этого. Безопаснее без нее».
Они обменялись взглядами.
— Это почерк твоего отца? — спросил Джайлс.
— Да, это его рука. Листок вырван из его записной книжки, — Марлоу поднял глаза и осмотрел всех с выражением крайнего изумления на лице. — Никого не было на дорогах, нет следов посторонних в усадьбе и вдруг прямо из воздуха — это, — сказал он хрипло. — Я чувствую, что схожу с ума.
Уже почти рассвело, когда желтые фонари, которые ночью появлялись то тут, то там на солончаках и в Мистери Майл, потянулись по дороге через парк и сгруппировались у кухонной двери позади дома. Их было десять — по числу всего мужского населения деревни, если не считать стариков, прикованных к постели, и нескольких маленьких мальчиков.
Люди устали после целой ночи поисков, но на их красных лицах читался неподдельный интерес к происходящему.
Кадди, которая пришла из Довер Хауз, чтобы помочь миссис Вайброу, домоправительнице Мэйнора, готовила чай или подогревала пиво для каждого вновь пришедшего.
Наружная кухня, где они все собирались, была одной из тех каменных пристроек, стоявших вплотную к основному зданию, без которых ни один дом в Восточной Англии не может считаться законченным. Столы на козлах стояли на каменном полу вдоль побеленных стен и образовывали полукруг вокруг большого кирпичного камина, в котором гудел огонь.
Миссис Вайброу была хозяйкой старой школы. Копченые окорока ее собственного изготовления свисали с центральной балки потолка. Бочонок с пивом находился здесь же, как и огромные чайники с кипящей водой.
Домоправительница и Кадди были родными сестрами; обе они поступили на службу в семью Паджетов еще девочками и считали себя членами этой семьи, впрочем, как и остальные слуги. Сейчас, торопливо снующие туда-сюда с большими белыми кружками пива и ломтями домашнего хлеба и желтого сыра, они были удивительно похожи друг на друга: обе с проседью в волосах, в плотных, облегающих фигуру фартуках, потрескивающих при движении.
Джордж и Энри сидели рядышком. Энри был моложе на год или что-то вроде этого. Он значительно меньше гордился собой, чем брат, а его угрюмость в соединении с природным косноязычием делала его человеком-тайной для деревни. Лицо с козлиной бородкой, добрые карие глаза и какая-то медленная улыбка делали его привлекательным.
Почтмейстер Кейтл, который пришел позднее всех, сидел в отдалении с видом крайней усталости. Он пил пиво из стакана, что, по его мнению, свидетельствовало о более высоком умственном уровне и образованности. Он носил котелок и длинный шарф в серо-белую полоску.
— Он похож на баркуса, — заметил Джордж тихо, но так, чтобы Кейтл мог слышать.
Реакции не последовало.
Один из Брумов, огромный парень со светлыми волосами и пробивающейся бородкой, разбросанной по подбородку подобно золотому песку, повторил высказывание, и вся компания расхохоталась, к удовольствию Джорджа, считавшего чувство юмора сильной стороной своей натуры.
— Если ты узнал что-то еще об иностранце, то лучше расскажи об этом мистеру Джайлсу, — сказала Кадди резко. — Я слышала, что он и мистер Марлоу пришли только что.
Люди помрачнели, вновь оказавшись перед нерешенной проблемой.
— Я взял с собой собаку, — заметил один из Брумов, здоровый косоглазый парень с рыжими усами. — Она никого не нашла и привела меня обратно к дому.
— Твоя собака идет по твоему запаху, — сказал Джордж презрительно, и снова все рассмеялись.
Кадди поставила глиняную кружку на стол, ее доброе старое лицо побледнело от гнева.
— Мне стыдно за всех вас, — громко сказала он. — Неужели никто из вас не понимает, что иностранец потерялся? А вы сидите здесь и ржете и выглядите еще глупее, чем вы есть.
— Он не иностранец, — возразил Джордж, — он разговаривает так же, как и я.
— Тот, кто не родился здесь, — иностранец, ясно? — сказал рыжеусый, поглядывая на Кейтла.
— Другой джентльмен, который приехал днем, был настоящий иностранец, — вставил Энри. — Он с трудом понял, что я сказал ему. Я едва удерживался от смеха, разговаривая с ним.
— Вот идут хозяева, — сказала Кадди быстро. Ее острый слух уловил голоса в проходе, и разговор замер. Когда Джайлс, а следом за ним Марлоу вошли в комнату, там стояла полная тишина.
