– Меня беспокоит не это, – сказал я. – Ваш адвокат объяснил мне все очень подробно и был довольно настойчив.
– Тогда о чем вам тревожиться?
– Меня беспокоит дело, в которое я замешан.
– Вы ни во что не замешаны.
– Черта с два! Все это дорожное происшествие сфабриковано. Оно было подстроено так, чтобы создать впечатление несчастного случая. Мне полагалось замять это дело, и, как только я достиг соглашения с жертвой, вы или ваш адвокат позвонили сержанту Селлерсу и сказали ему, что я покрываю преступника. Из этого следует, что кто-то отлично знал о моих взаимоотношениях с сержантом Селлерсом. Отсюда вытекает, что меня выбрали как агнца на заклание. Можете считать это каламбуром[1]… Из этого также следует, что я оказался в достаточно щекотливом положении. Я должен был сыграть роль приманки для Селлерса и заманить его в квартиру вашей так называемой дочери, чтобы он нашел автомобиль, которым она якобы управляла. Дальше Селлерсу полагалось передать машину в полицейскую лабораторию, где после тщательного осмотра обнаружили нити из одежды, которая была на миссис Честер, когда ее, так сказать, сбила машина…
Таким образом, Селлерс занимается теперь расследованием типичного дорожного происшествия, при условии, что он отыщет пострадавшую и докажет, что ее действительно сбила машина.
В любом случае он не смог бы отыскать жертву, а если бы даже и смог, то не сумел бы доказать наличие преступления. Из всего вышесказанного вытекает – козлом отпущения становлюсь я. Селлерс, конечно, не отнимет у меня лицензию, но он не забудет мне этого по гроб жизни. Так вот, примите к сведению, что я не желаю быть мальчиком для порки.
– Сколько вы хотите? – неожиданно спросил он.
– Много.
– С шантажом у вас ничего не выйдет. Я не люблю шантажистов.
– Я и не говорю о шантаже. Я говорю о компенсации, но, прежде чем мы перейдем к этому вопросу, мне хотелось бы знать, что все это значит.
– Что вы хотите сказать?
– Вы инсценировали несчастный случай в Лос-Анджелесе. Вы заставили многих поверить в то, что женщина, которую мы назовем Филлис, сидела за рулем той машины, умело подбросив полиции косвенные доказательства. Нам с вами прекрасно известно, что никакого инцидента не было и что Филлис не могла в тот момент сидеть за рулем. Поэтому единственная причина, которая могла заставить вас пойти на такой риск, – это создать себе алиби. Другими словами, вы хотели продемонстрировать, что во время аварии либо вы, либо Филлис, а, может быть, и оба находились в Лос-Анджелесе… Потому что вам во что бы то ни стало нужно было доказать, что вас не было в Денвере. Вы решили из двух зол выбрать меньшее. В Лос-Анджелесе можно было отвертеться от уголовной ответственности, тогда как в Денвере сделать это было бы гораздо труднее. При желании я мог бы докопаться до сути. Я подозреваю, что здесь идет игра по-крупному, иначе вы не рисковали бы своей шкурой и своей репутацией. Не исключено, что вы сбили кого-то на улице в состоянии алкогольного опьянения, а может быть, за этим кроется и кое-что похуже.
– Ну и? – спросил он.
Я поудобнее устроился в кресле, вытянул ноги и заявил:
– Я буду сидеть так до тех пор, пока не узнаю всю подноготную.
– Вам это может не понравиться, – предупредил он.
– Догадываюсь, – спокойно отозвался я.
– Вы поставили меня в такое положение, что у меня практически нет выбора. Я просто не могу позволить, чтобы вы наследили здесь, в Денвере.
– Я на это и рассчитывал.
– Вы правы, – вздохнул он.
– В каком смысле?
– В том, что нам понадобилось алиби.
– Кому это нам? – наседал я.
– Филлис и мне. Главным образом ей.
– Значит, я угадал, когда предположил, что вы стремились избежать более серьезного наказания?
Он кивнул.
– Что это было? – спросил я.
Он посмотрел мне прямо в глаза:
– Убийство.
Меня словно током ударило.
– Убийство?
– Да.
– Расскажите мне.
– Это был шантажист… Грязный, скользкий, хитрый, сообразительный, дьявольски умный и безжалостный вымогатель. У него были компрометирующие фотографии. И подлинные регистрационные карточки, которые заполняют в отелях.
– Вы не пробовали с ним договориться?
– Его бы это не остановило.
– И что произошло потом?
Человек, сидевший напротив меня, нервно забарабанил пальцами по столу и вздохнул.
– Я дал маху.
– Каким образом?
– Я хотел получить доказательства.
– И что вы сделали?
– Я должен был передать ему деньги, а он должен был представить доказательства.
– Вы встретились с ним?
– Да.
– Где?
– В меблированных комнатах. Он сам их выбрал.
– Вы отдали ему деньги?
– Да.
– Он не представил доказательства?
– Нет. Он сказал, что он их раздобудет и передаст мне потом, что они находятся в надежном месте и что он не верит, что я действую по доброй воле. Он подозревал, что я могу навести на него полицию. Разумеется, это была чушь собачья, поскольку если бы я захотел, то обратился бы в полицию с самого начала.
– И как же вы поступили?
– Я предложил ему коктейль, а Филлис подлила туда капли, от которых сразу вырубаешься.
– Ой-ой-ой!
– Он выпил и почти сразу же заподозрил неладное. Он потянулся к оружию, которое прихватил с собой, но я огрел его по голове… и он отключился. Взяв ключи от квартиры и оружие, мы направились к нему. Прошло не меньше часа, прежде чем мы обнаружили то, что нужно. Мы забрали все и вернулись, чтобы положить ключи обратно в карман.
– Он все еще был без сознания?
– Он уже отдал концы. Остановилось сердце.
Я на секунду задумался, потом спросил:
– И тогда вы позвонили Колтону Эссексу в Лос-Анджелес и сказали, что вам с Филлис требуется железное алиби?
– Главным образом Филлис, – напомнил Бэджер.
– Понятно. Вам потребовалось алиби для Филлис, и нужно было срочно создать его. Вам просто необходимо было доказать, что Филлис в это время была в Лос-Анджелесе.
– Правильно, – подтвердил он.
Я подумал, что теперь мне все ясно.
– Итак? – спросил Бэджер. – Хорошо ли я поступил, открыв вам всю правду?
– Я сам об этом просил… Откуда вы взяли имя «Даусон»?
– Я его выдумал.
– Для чего?
– Мы с Филлис использовали его, чтобы обмениваться письмами.
– Вы женаты?
Он медленно провел пальцем по подбородку:
– И да и нет.
– Что это значит?
– Я женат… но мы давно не живем вместе. Она отправилась в Лас-Вегас, чтобы получить развод.
– В таком случае, – удивленно поднял я брови, – к чему вам было связываться с шантажистом?
– Ее адвокат – чертовски хитрый парень, – усмехнулся Бэджер. – Жена знала, что я завел себе девушку на стороне, но ничего не могла доказать. Она целый год не давала мне развода, пытаясь меня поймать. За мной по пятам следовали детективы… чего они только не перепробовали!
– Кто эта девушка в приемной, та, что принесла вам письмо?
– Это человек, которому я могу доверять.
– Как ее зовут?
– Мелли Белден.
– Не Милли?
– Нет, Мелли.
– И вы всецело ей доверяете?
– Я готов доверить ей свою жизнь.
– Эта Мелли предана вам до такой степени?
– Она предана работе. Она компетентна, способна, хладнокровна, сдержана и лояльна.
– А Хелен Лумис, она знает, кто вы на самом деле?
– Нет. Она знакома только с Мелли. Когда поступает какая-то важная корреспонденция, она звонит ей. Мисс Лумис полагает, что именно Мелли и представляет Финансово-страховую компанию Даусона.
– Вы оставляете за собой так много следов, что адвокату вашей жены грех было бы ими не воспользоваться.
– Но они не воспользовались.
– Но вы боялись, что за этим дело не станет?
– Если бы шантажист отправился к адвокату жены, он мог бы продать ему информацию за очень приличную сумму, и он прекрасно это понимал.
– Как его звали?
– Диринг Л. Кэнби.
Какое-то время я переваривал информацию, затем спросил:
– Откуда вы знаете, что он этого не сделал?
– Не сделал чего?
– Не отправился к адвокату вашей жены?
– Потому что они так и не получили нужных доказательств. Они у меня.
– Мне кое-что известно о шантаже и шантажистах, – заметил я. – Если на рынке существует конкуренция, товар попадает к тому, кто больше заплатит.
– Только не в моем случае, – усмехнулся мой собеседник.
Я задумался снова.
– Вы сошлись в цене?
– Да.
– Сколько?
– Двадцать тысяч.
– Эти доказательства стоили больше?
– Я выложил бы и сто, если бы это было нужно.
– Значит, вы встретились в меблированных комнатах?
– Да.
– Комнату снимал шантажист?
– Да. Он сказал, что хочет быть уверен в том, что помещение не прослушивается.
– Но не принес с собой компрометирующие материалы?
– Нет.
– Вы оговорили время встречи?
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Это может иметь большое значение.
– Мы оговорили время встречи, причем он предупредил, что будет ждать не больше двух минут.
