– Оно идет точно за нами, будто у него нюх, – сказала Юля. – Но у обычного человека никакого нюха нет. Я права: кто знает, что он еще теперь умеет?
Они побежали, спотыкаясь о валежник. Лес стал редеть, за стволами замелькала деревня.
– Ну, точно! – сказала Юля. – А с другой стороны сейчас выползут эти, с огромными топорами и лопатами.
Арсеньев внимательно осмотрел забор, к которому они вышли, затем поднялся на цыпочки и заглянул во двор.
– Так… – сказал он. – Распоряжения областной администрации они, к счастью, выполняют. Ты не помнишь, этот рыбак, Петр Миронович, он ведь называл нам номер своего дома?
– Ты думаешь, на этих домах есть номера?
– Есть. Этот тринадцатый, вон табличка.
– Мироныч говорил, вроде, пятый у него дом.
Они обогнули двор, вышли в переулок. Пройдя его, услышали шум, бормотанье… Оглянулись. В переулок, со стороны леса вступил, шатаясь и переваливаясь на толстых ногах, водолаз.
Арсеньев и Юля бросились вдоль улицы. Пятый дом был недалеко от колодца. Юля забарабанила кулаками в калитку. Арсеньев обернулся. Водолаз уже выходил из переулка, сверкая в сумерках белым лицом.
Мироныч был дома и гостей не ждал.
– Кто там? – сонно спросил он.
Юля закричала:
– Дяденька Мироныч, спрячьте нас, за нами чудище гонится!
Хозяин долго возился со щеколдой. Когда, они, наконец, вошли и заперлись, водолаз уже ковылял вдоль забора.
– Не такое уж и чудище, – пожал плечами Мироныч. – Бывают и пострашнее. Чего ему от вас хоть надо?
– Это вы у него спросите, – ехидно посоветовала Юля.
– Сейчас спрошу, – сказал Мироныч и двинулся к калитке.
– Стойте! – закричал Арсеньев. – Не надо спрашивать. У вас есть телефон?
– Деревня вообще не телефонизирована. У многих мобильники есть, но лично я еще не обзавелся.
Послышался требовательный стук.
– Интересно, он не потерял способность говорить? – подумал Арсеньев и тут же получил ответ на свой вопрос.
– Откройте, сволочи! – донеслось с улицы. – Или девку отдайте. Тогда вам ничего не будет.
Юля беспомощно посмотрела на мужчин, в ее глазах был ужас, будто они впрямь сейчас отдадут ее чудищу.
– Я-те дам, сволочи! – крикнул, обидевшись, Мироныч. – У меня тут не бордель. За девками в город, на дискотеку иди.
– Я пока по-хорошему прошу!
– А я и отвечаю по-хорошему, – миролюбиво огрызнулся Мироныч.
И тут страшной силы удар потряс калитку. От второго удара доска переломилась, и в отверстии, среди острых щепок, показался огромный окровавленный кулак.
– Нет, по-хорошему невозможно! – сказал Мироныч. – Пойдем-ка лучше в дом.
Тем временем рука водолаза шарила по двери изнутри, нащупывая запор.
– Вот что, ребята, – сказал обеспокоенный хозяин. – Давайте-ка быстро в дом, а я ставни закрою, они у меня крепкие. И нервы – тоже.
* * *Они уже основательно устроились в доме: выпили чаю с печатными пряниками, рассмотрели репродукции, которыми были почти беспросветно увешаны стены – все сплошь русская классика, вроде «Трех богатырей» и «Охотников на привале». Водолаз затих, убедившись в том, что дом для него неприступен. Не менее часа он ходил вокруг, ломился в ставни, просовывал в их щели свои красные влажные губы и орал страшные проклятья…
– Тоже мне, Иван-царевич нашелся! – проворчал, прислушиваясь, Мироныч. – В этот котел с умом нырять надо.
– О чем это вы? – спросил Арсеньев.
– Я про старые сказки… Помните, ныряет кто-то в кипящий котел, выходит богатырем… Это ж все не иначе как про наше озеро сказано. Я тут с рожденья живу, и есть у меня на этот счет свои мысли есть. Знаете, какая у нас в деревне земля? Где ни копнешь – то черепок, то наконечник стрелы… И тропа по лесам от озера, от самого монастыря идет, далеко, в одну сторону – до Киева, а в другую – до Москвы. А по краям тропы развалины скитов стоят.
– Ну и что? Давно известно, что здесь еще во времена Киевской Руси проходила дорога, – вдруг сказала Юля.
– Откуда это известно? – насторожился Арсеньев.
Сам-то он об этом, конечно, знал как опытный краевед, но вот откуда эта информацию взяла девушка, у которой и по истории была та же самая твердая оценка, что и по литературе? Не от него ли самого она всех этих знаний набралась в последние дни, телепатически что ли?
– Читала где-то, что пристал! – огрызнулась Юля, снова превратившись в обычную колючую девчонку.
– Тропа, – твердым голосом заявил Мироныч, – не между двумя городами идет, а из обоих городов – сюда. Я здесь все окрестности облазил и покопался изрядно. Так вот, тропа из Киева к озеру на триста лет старше, чем тропа из Москвы.
– И что это значит?
– А то, что кто-то регулярно посещал эти места, приезжая из городов, которые в те времена были столицами государств. А кто мог ездить сюда из столиц, как не те люди, которые были в этих столицах самыми главными?
– Рюриковичи!
– Именно. У меня есть соображение, что они были не совсем князья. Да и не совсем люди.
– А кто же? – испуганно воскликнула Юля. – Инопланетяне, что ли…
– Вряд ли. Это были колдуны, маги и чародеи. И своей магической силы они набирались именно здесь, на нашем озере.
– Смелое предположение! – высказался Арсеньев. – Хотя, насчет чародейства в древней литературе полно свидетельств. Эти князья постоянно обращаются в каких-то животных. Летают по воздуху, становятся невидимками… На обыкновенные фигуры речи это не списать. Ведь в западном фольклоре такого обилия превращений не встретишь!
– Да куда им до нас! Наши предки этих Рюриковичей на царство призвали – почему? Да потому что самим лень было страной управлять, не для власти мы родились. А чем славянские жрецы могли варягов соблазнить в такую глушь? Не иначе как этим самым озером. Вот и ездили они сюда по тайным тропам, сначала из Киева, потом – из Москвы. Ныряли в озеро, как сказочные царевичи, и в этих черных водах силы и власти набирались. А нам бы только на печке лежать…
– Что ж, и мы с вами тоже – так и будем здесь сидеть, как три поросенка? – спросила Юля.
– Со двора он не уходил, – сказал Мироныч. – Я бы услышал, как скрипнула калитка.
Юля задумалась, потерла ладонью лоб.
– Если волк, потому что он слишком толстый, – сказала она, – не сможет пролезть в печную трубу, то, может быть, маленький худосочный поросенок сможет из этой трубы вылезти?
– О чем ты? – спросил Арсеньев, впрочем, уже догадываясь, что замыслила отчаянная девушка.
– Все очень просто. Я, как самая худая из вас, вылезу наружу, добегу до ближайшего дома и вызову милицию. Только вы мне скажите точно, у кого из жителей деревни есть мобильник.
– Я тебя не пущу, – сказал Арсеньев.
– Есть другие предложения?
– Это идея! – вмешался Мироныч. – Только не надо лезть через трубу, в саже пачкаться… К тому же, через трубу даже и маленький поросенок не пролезет. На крыше есть слуховое окно. Оно небольшое, я в него только в детстве протискивался. А у соседа справа есть телефон. Чего не скажешь о соседе слева…
План операции был разработан быстро: Арсеньев отвлекает водолаза, а Юля, тем временем, выбирается через крышу и прыгает во двор.
Она получила от хозяина подробные наставления: где надо спрыгнуть, чтобы попасть на кучу строительного песка, где перелезть через забор к соседу и как его, соседа, зовут.
– А он что – такой же, как вы? – простодушно спросила Юля.
– Какой? – отозвался Мироныч, и лицо его стало неприятно-вымученным.
– Ну… Как все тут… – Юля растерялась: похоже, она сильно обидела хозяина.
– Девушка! – сказал он. – Нельзя не только заострять внимание на физических недостатках других, но и – даже обращать на них это самое внимание. Смею вас заверить, что все жители нашей деревни – совершенно нормальные люди. И карлик в деревне, к счастью, только один – это я.
– Что? – не понял Арсеньев. – Где карлик? Какой карлик?
– А разве не заметно? – насупился Мироныч. – Да, я маленький! Я таким родился. Поэтому и прожил всю жизнь бобылем. Одно время в цирке работал, но не понравилось мне там. Вернулся домой…
Он стоял перед Арсеньевым, на голову выше его ростом, и говорил все это обиженным голосом. Арсеньев овладел собой.
– Как тебе не стыдно, Юля! – сказал он и подмигнул ей. – В деревне живут нормальные, большие люди. А Петру Мироновичу немного не повезло в жизни.
Арсеньев сделал ударение на слове большие. И как раз в этот момент и подмигнул.
– Я все поняла! – сказал Юля, хотя было ясно, что ни она, ни Арсеньев не понимают здесь ровным счетом ничего.
– Что бы там ни было, – резюмировал Мироныч, – но лезть надо.
Он открыл люк в потолке прихожей, Арсеньев подсадил Юлю, и та взобралась на чердак. Арсеньев стоял на табуретке, просунув голову в люк. Он видел, как Юля, стараясь не шуметь, вылезла через круглое слуховое окошко на крышу, засветившись в лучах уже взошедшей луны. Она обернулась и выкинула в сторону Арсеньева раскрытую ладонь, жестом давая понять, что все в порядке. Теперь наступал его черед.
