— Ну, еще бы!
Вимси готовился задать следующий вопрос, но тут раздался продолжительный звонок в глубине дома.
— Это мясник, — сказала кухарка. — Извините меня, сэр. Горничная лежит в постели с простудой, так что я сегодня управляюсь одна. Я скажу мистеру Эркерту, что вы заходили.
Она закрыла дверь, а Вимси отправился на Бедфорд-роу, где его принял пожилой клерк, который охотно сообщил адрес мистера Эркерта.
— Пожалуйста, милорд. Пишите ему по адресу: миссис Рэйберн, Эпплфорд, Уиндл, Уэстморленд, для мистера Эркарта. Но я не думаю, что он пробудет там долго. Может быть, до его возвращения я смогу быть вам чем-нибудь полезен?
— Нет, спасибо. Мне хотелось поговорить с ним лично, знаете ли. По правде говоря, речь идет о печальной кончине его кузена, мистера Филиппа Бойса.
— Вот как, милорд? Ужасное событие! Мистер Эркерт был очень расстроен, тем более что это произошло в его собственном доме. Прекрасный был молодой человек, мистер Бойс. Они с мистером Эркертом были очень дружны, так что он очень тяжело переживал его смерть. Вы присутствовали на суде, милорд?
— Да. Какого вы мнения о вердикте?
Клерк поджал губы.
— Должен вам признаться, что я был удивлен. Дело казалось мне очень ясным. Но жюри присяжных настолько ненадежны, особенно в наши дни, когда в них стали включать женщин. Перед людьми нашей профессии проходит очень много женщин, — тут клерк многозначительно улыбнулся, — и очень мало найдется таких, кто способен усвоить все тонкости юриспруденции.
— Совершенно справедливое наблюдение, — согласился Вимси. — Однако если бы не они, судебных тяжб стало бы куда меньше. Так что, в некотором смысле, они способствуют процветанию английского судопроизводства.
— Ха-ха! Хорошо сказано, милорд. Ну, нам приходится принимать вещи такими, какие они есть, но, по-моему (я — человек старых взглядов), леди были гораздо более приятными, когда они были предметом вдохновения, а не лезли в мужские дела. Вот, например, наша секретарша — не скажу, чтобы она была плохой работницей, но вот ей приходит в голову причуда, и она увольняется, чтобы выйти замуж. А я остаюсь один, заваленный по горло работой, и это в отсутствие мистера Эркерта! Если бы речь шла о молодом человеке, то брак только заставил бы его остепениться, а вот с молодыми особами все наоборот. Конечно, женщине подобает выходить замуж, но это причиняет окружающим столько неудобств. А в нотариальной конторе не годится пользоваться услугами временных работников. У нас, естественно, много конфиденциальных дел, так что важно создавать атмосферу стабильности.
Вимси выразил главному клерку свое сочувствие и любезно с ним попрощался. На Бедфорд-роу оказалась телефонная будка, и он прямиком поспешил к ней, чтобы позвонить мисс Климпсон.
— Говорит лорд Питер Вимси… Алло, мисс Климпсон? Как дела? Хорошо и даже прекрасно? Великолепно! Хорошо, а теперь слушайте. В конторе Мистера Эркерта. нотариуса на Бедфорд-роу, свободно место личного секретаря. У вас кто-нибудь есть на примете?.. О, прекрасно!.. Да, направьте туда всех — мне очень важно кого-нибудь туда устроить… О нет! Никаких особых расследований — только чтобы собрать сплетни вокруг дела Вэйн… Да, подарите даму посолиднее. И проследите, чтобы поменьше пудры на лице и чтобы юбка на четыре дюйма ниже колена, не короче. Хозяин сейчас в отъезде и наймом будет заниматься старший клерк, а последняя девица уволилась, чтобы выйти замуж, так что он настроен против хорошеньких женщин. Чудесно! Устройте ее туда, а потом я ее проинструктирую. Да благословит вас Бог, и пусть ваша тень никогда не потеряет свою стройность!
— Бантер!
— Милорд?
Вимси постучал пальцами по только что полученному письму.
— Надеюсь, Бантер, ты сейчас в отличном настроении и не прочь поразвлечься? Я угадал? И радуга, пусть на дворе зима, сияет в небе, а, Бантер? Ты предвкушаешь победу, неотразимый Бантер? Чем ты не Дон Жуан?
Бантер, ловко удерживавший поднос с завтраком на кончиках пальцев, смущенно кашлянул.
— Ты являешь собой, с позволения сказать, фигуру осанистую, внушительную и добропорядочную, — продолжил Вимси. — Взгляд у тебя (в свободное от служебных обязанностей время) смелый, язык — бойкий. И я убежден в том, что ты знаешь, как надо себя вести с женщинами. Чего еще могли бы пожелать кухарка и горничная?
— Всегда счастлив, — ответил Бантер, — чем только могу служить вашей светлости.
— Я это знаю, — признал его светлость. — Снова и снова говорю я себе: «Вимси, это не может продолжаться вечно. Настанет день — и этот поистине бесценный человек сбросит с себя иго рабства и откроет собственный паб или еще что-то в том же духе». Но, слава Богу, этого не происходит. По-прежнему, утро за утром, мне приносят кофе, готовят ванну, раскладывают бритвенные принадлежности, разбирают мои носки и галстуки, и на благородном блюде подают бекон с яичницей. Что бы ни случилось! На сей раз я подвергну твою преданность более опасному испытанию, опасному для нас обоих, Бантер, ибо если тебя возьмут в плен, сделав покорным мучеником матримониальных цепей, то кто же тогда принесет мне кофе, приготовит ванну, разложит бритвенные принадлежности и выполнит все остальные священные обряды? И все же…
— Кто эта особа, милорд?
— Их две, Бантер. «Две дамы сидели в беседке из роз, Биннори, о Биннори!». Горничную ты уже видел. Ее зовут Ханна Вэстлок. Женщина тридцати с лишним лет, насколько я могу судить, и совсем недурна собой. Вторая, кухарка — я не могу усладить ваш слух нежным звучанием ее имени, ибо оно мне не известно, но без сомнения это или Гертруда, Цецилия, Магдален, Маргарет, Розалин или еще что-то столь же благозвучное. Видная женщина, Бантер, более зрелая, но это лишь придает ей особый шарм.
— Безусловно, милорд. Если мне позволено будет сказать, то женщина зрелая и с царственной фигурой часто более благосклонна к знакам мужского внимания, нежели бездумная и легкомысленная молодая красотка.
— Верно. Давай предположим, Бантер, что ты станешь посланцем, которому будет поручено передать учтивое послание некоему мистеру Норману Эркерту с Уоберн-сквер. Сможешь ли ты, имея в своем распоряжении весьма ограниченное время, проскользнуть, подобно змию, в круг его домочадцев?
— Если это угодно вашей светлости, то я попытаюсь и сделаю все, что смогу.
— Благородный человек! В случае, если на тебя подадут в суд за нарушение обязательства жениться или из-за других последствий этого рода, расходы, естественно, берет на себя администрация.
— Благодарю вас, милорд. Когда, ваша светлость, я должен приступить к выполнению операции?
— Как только я напишу записку мистеру Эркерту. Я позвоню.
— Хорошо, милорд.
Вимси перешел за письменный стол. Спустя несколько секунд он недовольно поднял голову от письма.
— Бантер, я не люблю, когда у меня стоят над душой. Это меня нервирует. В чем дело: моя просьба тебе отвратительна, или ты хочешь, чтобы я купил себе новую шляпу? Что тревожит твою совесть?
— Прошу прощения вашей светлости. Мне пришло в голову спросить вашу светлость — со всем моим уважением…
— О, Боже, Бантер, только не надо меня подготавливать! Я этого не вынесу. «Одним ударом зверя повали! Всади кинжал до самой рукояти!». В чем дело?
— Мне хотелось спросить вас, милорд, планирует ли ваша светлость перемены в домашнем укладе?
Вимси отложил ручку и уставился на своего камердинера.
— Перемены, Бантер? И это после того, как я так красноречиво выразил тебе мою вечную привязанность к любимой мной рутине с кофе, ванной, бритвенными принадлежностями, носками, яичницей с беконом и хорошо знакомыми лицами вокруг? Ты, случаем, не предупреждаешь ли меня об уходе?
— О, нет, конечно, милорд. Мне очень не хотелось бы уходить от вашей светлости. Но мне показалось вероятным, что если в жизни вашей светлости должны завязаться новые…
— О, так ты имеешь в виду галстуки! Ну, конечно, Бантер — если считаешь нужным. Ты имел в виду какой-то определенный узел?
— Ваша светлость неправильно меня поняли. Я имел в виду новые отношения — семейные узы, милорд. Иногда, когда джентльмен реорганизует свой дом на матримониальной основе, леди желает иметь право голоса при выборе личного камердинера джентльмена, в каковом случае…
— Бантер! — проговорил Вимси, который искренне изумился, — могу я спросить, откуда у тебя появились такие идеи?
— Я осмелился сделать некие выводы, милорд.
— Вот что бывает, когда учишь людей быть детективами! Неужели я взлелеял сыщика у моего собственного очага? И могу я спросить, зашел ли ты настолько далеко, чтобы определить имя этой леди?
— Да, милорд.
Наступило недолгое молчание.
— Ну, и? — спросил Вимси немного робко, — что ты скажешь, Бантер?
