— У мисс Адамс были знакомые врачи? Я имею в виду, был ли какой-нибудь врач, с которым она дружила?
Мэри покачала головой.
— Не знаю. Если и был, то не здесь.
— Другой вопрос. Мисс Адамс носила пенсне?
— Пенсне? Никогда!
Перед моим мысленным взором возник странный образ: пахнущий карболкой врач с близорукими глазами, в очках с сильными стеклами. Бред!
— Между прочим, мисс Адамс была знакома с киноактером Брайаном Мартином?
— Да, конечно! Она мне говорила, что знает его с детства. Но мне кажется, они виделись нечасто. Так, от случая к случаю. Она говорила, что он порядком зазнался.
Взглянув на часы, Мэри вскрикнула.
— Господи, мне надо бежать! Я вам чем-нибудь помогла, мосье Пуаро?
— Безусловно. Ваша помощь понадобится мне и в будущем.
— Всегда можете на нее рассчитывать. Мы должны узнать, кто придумал этот дьявольский план.
Она быстро пожала нам руки, сверкнула неожиданной улыбкой и исчезла с характерной для нее стремительностью.
— Интересная личность, — сказал Пуаро, расплачиваясь по счету.
— Мне она понравилась, — отозвался я.
— Приятно встретить сообразительную женщину.
— Хотя и не слишком чувствительную, — добавил я. — Смерть подруги отнюдь не вывела ее из равновесия.
— Да, она не из тех, кто льет слезы, — сухо заметил Пуаро.
— Вы узнали от нее то, что хотели?
Он отрицательно покачал головой.
— Нет. Я надеялся — очень надеялся — получить ключ к разгадке, узнать, кто такой Д., подаривший ей шкатулку. Мне это не удалось. К сожалению, Карлотта Адамс была скрытной девушкой. Она не сплетничала о друзьях и держала в тайне свои любовные похождения, если таковые у нее были. С другой стороны, человек, толкнувший ее на розыгрыш, мог быть вовсе не другом, а всего лишь знакомым, который наверняка уверил ее, что действует из «спортивного интереса», и намекнул на деньги. Он мог видеть шкатулку, которую она носила с собой, и, воспользовавшись случаем, узнать, что в ней находится.
— Но каким образом он заставил ее выпить веронал? И когда?
— Некоторое время дверь в квартиру была незаперта — помните, когда служанка выходила на почту? Хотя такое объяснение меня не удовлетворяет. Слишком многое зависело бы тогда от случая. Однако пора за работу. У нас есть еще два ключа.
— Какие?
— Первый — это телефонный звонок по номеру «Виктория». Мне кажется вполне вероятным, что Карлотта Адамс, вернувшись домой, захотела сообщить о своем успехе. С другой стороны, непонятно, где она находилась между началом одиннадцатого и полуночью. Возможно, встречалась в это время с инициатором розыгрыша. В таком случае, она могла звонить просто кому-нибудь из друзей.
— А второй ключ?
— О! На него я рассчитываю больше. Письмо, Гастингс! Письмо к сестре. Я надеюсь — всего лишь надеюсь, — что в нем она черным по белому описала все как есть. Это не значит, что она нарушила обещание молчать — ведь сестра прочтет письмо не раньше, чем через неделю, да и в другой стране.
— Если бы вы оказались правы!
— Не будем обольщаться надеждами, Гастингс. У нас есть шанс — и только. Теперь нам надо всерьез взяться за другой конец.
— Что вы подразумеваете под другим концом?
— Проверку всех, кто хоть мало-мальски заинтересован в смерти лорда Эджвера.
Я пожал плечами.
— Кроме племянника и жены…
— И человека, за которого жена собралась замуж, — добавил Пуаро.
— Вы имеете в виду герцога? Он в Париже.
— Разумеется. Но вы не можете отрицать, что он — лицо заинтересованное. Кроме того, есть еще дворецкий, слуги… У них могли быть свои счеты с хозяином. И все же я считаю, что прежде всего нам нужно еще раз переговорить с мадемуазель Сильвией Уилкинсон. Она не так уж глупа, и у нее бывают интересные идеи.
Мы снова отправились в «Савой». Окруженная коробками, горами папиросной бумаги и роскошными черными одеяниями, свисавшими со спинок всех имевшихся в комнате стульев, Сильвия серьезно и отрешенно мерила перед зеркалом очередную черную шляпку.
— О, мосье Пуаро! Пожалуйста, садитесь. Если, конечно, найдете, куда. Эллис, помоги!
— Мадам, вы прелестно выглядите.
Сильвия серьезно взглянула на него.
— Я не хотела бы казаться лицемеркой, мосье Пуаро, но все-таки следует соблюдать приличия, как вы думаете? То есть я хочу сказать, что осторожность не помешает. О, кстати! Я получила дивную телеграмму от герцога.
— Из Парижа?
— Да, из Парижа. Очень сдержанную, конечно, ничего, кроме соболезнований, но между строк многое угадывается.
— Желаю счастья, мадам.
— Мосье Пуаро! — Она сжала руки, и голос ее дрогнул.
Мне показалось, что я вижу ангела, дарящего нас неземным откровением.
— Я много думала. Это ведь самое настоящее чудо! Все мои беды кончились. Никакой волокиты с разводом! Никаких хлопот! Мой путь свободен! Мне просто молиться хочется.
Я боялся вздохнуть. Пуаро смотрел на нее, слегка наклонив к плечу голову. Она была абсолютно серьезна.
— Значит, вы это видите в таком свете, мадам?
— Все произошло, как я хотела, — продолжала Сильвия восторженным шепотом, — сколько раз я думала: вот бы Эджвер умер! И пожалуйста — он умер. Как будто на небе меня услышали!
Пуаро прокашлялся.
— Боюсь, я воспринимаю это иначе, мадам. Вашего мужа кто-то убил.
Она кивнула.
— Ну да, конечно.
— А вам не приходило в голову задуматься над тем, кто это сделал?
Она смотрела на Пуаро во все глаза.
— Разве это имеет значение? То есть.., какое это ко мне имеет отношение? Мы с герцогом сможем пожениться не позже чем через полгода.
Пуаро сдержался, но с трудом.
— Да, мадам, разумеется. Но если оставить это в стороне, вам не приходило в голову спросить себя, кто убил вашего мужа?
— Нет. — Видно было, что она искренне удивлена.
— Вас это не интересует?
— Честно говоря, не очень, — призналась она. — Думаю, что полиция разберется. Она в таких делах знает толк.
— Говорят, что да. Я, кстати, тоже собираюсь в этом разобраться.
— Вы? Как забавно!
— Почему забавно?
— Ну, не знаю…
Она перевела взгляд на спинку стула позади Пуаро, протянула руку, набросила на себя атласный жакет и повернулась к зеркалу.
— Вы ничего не имеете против? — спросил Пуаро, и глаза его засветились.
— Я? Конечно нет, мосье Пуаро. Вы такой умный. Я вам желаю удачи.
— Мадам, мне хотелось бы услышать не только ваши пожелания. Мне хотелось бы услышать ваше мнение.
— Мнение? — рассеянно переспросила Сильвия, поворачиваясь к зеркалу в профиль. — О чем?
— Кто, по-вашему, убил лорда Эджвера?
Сильвия повела плечами и взяла со стула ручное зеркало.
— Понятия не имею!
— Мадам! — оглушительно рявкнул Пуаро. — Как вы думаете, кто убил вашего мужа?
На сей раз он добился своего. Сильвия озадаченно посмотрела на него и сказала:
— Адела, наверное.
— Кто такая Адела?
Но она уже отключилась.
— Эллис, присборька вот тут, на правом плече. Что, мосье Пуаро? Адела — это его дочь. Нет, Эллис, н а правом плече. Теперь лучше. О, мосье Пуаро, вам пора идти? Я вам ужасно за все благодарна. Я имею в виду развод, хотя он в конце концов оказался не нужен. Я всегда буду помнить — вы были просто великолепны!
Впоследствии я видел Сильвию Уилкинсон всего дважды. Один раз — на сцене и один раз — напротив за обеденным столом. Но, вспоминая о ней, я всегда вижу ее перед зеркалом, полностью поглощенную шляпками и платьями, и слышу, как она рассеянно бросает слова, определившие все последующие действия Пуаро. Какое упоение собой, какое блаженное самолюбование!
— Epatant![32] — с уважением произнес Пуаро, когда мы вновь очутились на Стрэнд.
Дома, на столе, нас ждало письмо, принесенное посыльным. Пуаро вскрыл конверт с присущей ему аккуратностью, прочел и рассмеялся.
— Как это говорят… «помяни черта»? Вот, взгляните, Гастингс.
И он протянул мне листок бумаги, в углу которого значился адрес Риджент-гейт, 17.
Письмо было написано характерным, очень ровным почерком, разобрать который совсем не так просто, как может на первый взгляд показаться. Я прочел:
«Дорогой сэр! Насколько мне известно, вы утром были у нас в доме вместе с инспектором. Сожалею, что не смогла побеседовать с вами. Не уделите ли вы мне несколько минут в любое удобное для вас сегодня время? Искренне ваша, Адела Марш».
— Любопытно, — заметил я. — Почему она хочет вас видеть?
— Вас удивляет, что она хочет меня видеть? Вы не слишком вежливы, друг мой.
Пуаро любит пошутить некстати, что меня, честно говоря, раздражает.
— Мы поедем к ней сейчас же, — заключил он и, любовно смахнув со шляпы воображаемую соринку, водрузил ее на голову.
Мне идея Сильвии Уилкинсон о том, что лорда Эджвера убила его дочь, показалась абсурдной. Такое мог предположить лишь совершенно безмозглый человек. Я поделился своими мыслями с Пуаро.
