— Не будьте смешным, Рикаби, — оборвал его Иделман. — Все решено уже несколько недель назад. Убийство должна совершить мисс Дэнвил.
— О! Мисс Дэнвил? — воскликнул Рикаби так, словно впервые услышал это имя. — Ну, если вы так думаете… Мисс Дэнвил… Только имейте в виду, я по-прежнему считаю свою идею чертовски удачной, а вы, Петтигрю? Впрочем, если вы так решили, пусть так и будет.
— Полагаю, вам лучше отправиться спать, мистер Рикаби, — заявила мисс Кларк трубным голосом, которым обычно пользовалась в офисе.
— Да, наверное, — кротко согласился Рикаби. Когда мисс Кларк обращалась к кому-нибудь своим «офисным» голосом, нужно было быть либо гораздо более пьяным, либо обладать гораздо более решительным, чем у Рикаби, характером, чтобы отважиться ей возразить. Тем не менее, направляясь к двери, он постарался изобразить походку, исполненную самодовольства. Распахнув дверь, он оказался лицом к лицу с мисс Дэнвил, собиравшейся войти.
— О, вот и вы! — воскликнул он с хмельной вежливостью. — А мы как раз говорили о вас, мисс Дэнвил!
Не обратив на него никакого внимания, мисс Дэнвил направилась через всю комнату туда, где стоял Петтигрю. Лицо ее было по-прежнему бледным, но слезы высохли.
— Мистер Петтигрю, боюсь, вы сочтете, что я веду себя очень глупо, — поспешно заговорила она тихим голосом, — особенно после того, сколь добры вы были со мной, но я должна…
Рикаби, все еще придерживая дверь, почувствовал, что его проигнорировали, а он был не в том настроении, чтобы стерпеть это.
— С Петтигрю говорить бессмысленно, — перебил он ее. — Его отвергли. Я предлагал его кандидатуру, но ее отвергли. Выбрали вас.
— Выбрали? — переспросила мисс Дэнвил. — Не понимаю. Для чего выбрали?
— Для совершения убийства, разумеется!
— Замолчите, идиот! — сказал Петтигрю. Но было поздно.
— Не слушайте его, мисс Дэнвил, — продолжал Рикаби. — Он просто завидует, потому что выбрали не его. Убить начальника выпало вам. Это решено. Вуд все подготовил, и все расписано в «сюжете». Вы должны благодарить прежде всего старину Вуда.
Но было очевидно, что мисс Дэнвил испытывает что угодно, кроме благодарности. Багровый румянец стал разливаться по ее щекам, она задрожала.
— Значит, вы хотите, чтобы я убила человека? — медленно произнесла она громким низким голосом, совершенно не похожим на ее обычный.
Петтигрю попытался еще раз спасти ситуацию.
— Это всего лишь шутка, — сказал он. — Глупая история, которую эти люди выдумали…
— Шутка?! — повторила мисс Дэнвил голосом, взлетевшим на несколько тонов. — Значит, вы все тут думаете, что смерть и страх смерти — всего лишь объект для шутки? Вы… — она обернулась к Вуду, — сделавший смерть своим увлечением и тратящий жизнь на то, чтобы придумывать все новые способы отнятия жизни у таких же человеческих существ, как вы сами, и вы, — она посмотрела на Иделмана, откинувшегося на спинку стула и наблюдавшего за этой сценой с бесстрастным интересом, — пытавшийся склонить меня к убийству женщины… Что я всем вам сделала, почему вы преследуете меня? О Господи, — уже визжала она, — неужели это мне за то, что я молила Тебя провести меня мимо Долины смертной тени?..
— Мисс Дэнвил! — Лишь голос мисс Кларк был способен перекричать ее в этот момент. — Сейчас же прекратите нести этот бред! Вы что, сумасшедшая?
На миг воцарилась мертвая тишина, а потом случилось нечто ужасное. Мисс Дэнвил начала хохотать. Она хохотала страшно, не владея собой, по ее щекам катились слезы, а палец указывал на мисс Кларк.
— Может быть, и так, — сказала она наконец. — Может, и сумасшедшая. В конце концов, я только семь лет назад вышла из Чоквудского сумасшедшего дома! — И она повернулась, чтобы уйти.
Филипс, вероятно, привлеченный доносившимся снизу шумом, вошел в гостиную за секунду или две до того. Ошеломленный тем, что увидел и услышал, он направился к ней, чтобы проводить, но она в бешенстве оттолкнула его и выбежала из комнаты.
Глава десятая
Свистящий чайник
На следующий день завтрак в служебной гостинице «Фернли» прошел в непривычной тишине, хотя и в другие дни действо это разговорами не изобиловало. Разыгравшаяся предыдущим вечером сцена оставила у всех участников чувство вины. Они жевали и глотали флегматично, почитывая газеты и избегая смотреть в глаза друг другу. Мисс Дэнвил не появилась. Петтигрю рискнул поинтересоваться у мисс Кларк состоянием ее сотрудницы и получил ответ, что она выпила чашку чаю у себя наверху, после чего заперлась.
— Я поговорила с ней через дверь, — сообщила мисс Кларк, — и она сказала, что ничего не хочет. Я предложила ей официально взять освобождение по болезни, но она ответила, что чувствует себя намного лучше и собирается вовремя прибыть в офис. Честно признаться, я бы предпочла, чтобы она этого не делала. Ситуация будет очень неловкой. Думаю, мой долг — поговорить о ней с начальником отдела кадров. Если понадобится, он обсудит это дело с начальником управления.
Петтигрю пробормотал нечто неопределенное. Он понимал трудности мисс Кларк, но его сочувствие оставалось на стороне мисс Дэнвил. Было очевидно, что ее дни в Контрольном управлении сочтены. Он предвидел, что будет скучать по несчастному измученному существу, и задавался вопросом, какое будущее ждет мисс Дэнвил в мире, который и так уже обошелся с ней столь сурово.
До обеда он был слишком занят работой, чтобы думать о бедах мисс Дэнвил или чьих-либо еще. Последние два дня он наносил окончательные штрихи в деле провинившейся компании Бленкинсопа и полностью посвятил себя тому, чтобы распутать оставшиеся клубки этого сложного дела, прежде чем отослать его судебным властям в Лондон. Делу Бленкинсопа предстояло стать первым судебным делом с момента его назначения на должность, и Петтигрю был полон решимости создать управлению достойную репутацию. Наполовину выполнив эту работу, он прервался и направился в столовую, однако в его голове продолжали вертеться цифры, даты и описи в сопровождении выстроившихся боевыми порядками статутных правил и приказов, инструкций и прочих непреложных атрибутов деятельности управления.
К действительности он вернулся лишь тогда, когда в середине обеда на его столе появился другой поднос; подняв голову, он увидел мисс Дэнвил, присевшую рядом с ним. Она казалась совершенно спокойной и нормальной, если не считать того, что ее тонкие губы были плотно сомкнуты в прямую линию, что придавало ей необычно решительный и, с точки зрения Петтигрю, весьма тревожный вид. Было в ее облике нечто, наводящее на мысль, что она твердо намерена открыть ему свою душу, и от этой перспективы ему сделалось не по себе. Все больше и больше, и всегда против своей воли, он оказывался втянутым в личные дела коллег и решительно настроился не вникать в них дальше, если только это будет возможно. Ради собственного душевного покоя он должен воспрепятствовать намерению мисс Дэнвил (по возможности деликатно, при необходимости — жестко). И он поспешил опередить ее, не дав заговорить первой.
— Не ожидал увидеть вас здесь сегодня, — сказал он. — Я так понял, что вы не выйдете на работу. Вы уверены, что поступили разумно?
— Благодарю вас, я чувствую себя лучше. Мисс Кларк предложила мне взять бюллетень по болезни, но у меня была особая причина прийти. Я хотела до наступления вечера повидаться с вами, мистер Петтигрю.
Петтигрю демонстративно проигнорировал ее последнюю фразу.
— Я думаю, это было опрометчиво с вашей стороны, — гнул он свою линию. — Вы явно еще слишком слабы. Самым лучшим для вас было бы отлежаться денек в постели.
Мисс Дэнвил покачала головой.
— Это же говорила мне и мисс Кларк, — заметила она так, словно это само по себе могло служить достаточным ответом на его предложение.
— Я считаю, она была права. Знаю, с ней порой бывает трудно поладить, но в данном случае она пеклась о вашем благе.
— Сегодня утром она была со мной очень терпелива, — согласилась мисс Дэнвил. — Давала мне только самые легкие задания и разрешила пораньше уйти домой. Но я сказала, что обязана остаться и, как обычно, сделать чай для всех. Похоже, это единственная полезная работа, которую я тут выполняю.
— Думаю, один раз кто-нибудь мог бы выполнить ее за вас, — заметил Петтигрю.
Но дольше водить мисс Дэнвил окольными путями было невозможно.
— Насчет прошлого вечера, — решительно сказала она. — Кое-что я должна объяснить.
— Прошу вас! — запротестовал Петтигрю. — Уверяю, вам ничего не нужно объяснять, совершенно ничего.
— Нет, нужно, — настаивала она. — Я знаю, вы думаете, что…
— Я думаю, что с вами поступили недостойно, и мое сочувствие — на вашей стороне. Но я не считаю, что дальнейшее обсуждение принесет хоть какую-то пользу.
