— Весьма остроумно, — сухо заметил инспектор Шарп.
— Чувствую по вашему тону, что по мне тюрьма плачет! Вы так сурово со мной говорите!
— Расскажите о третьем способе.
Найджел долго молчал, а потом сказал:
— Но сначала я хочу узнать, в чем меня можно обвинить?
— Первый метод, когда вы «позаимствовали» таблетки из чемоданчика, квалифицируется как воровство, — сказал инспектор Шарп. — А подделка рецепта…
— Какая же это подделка? — перебил его Найджел. — Подпись, строго говоря, я не подделывал, корысти мне с этого никакой, да и сами посудите, если я пишу на рецепте «X. Р. Джеймс», я же не подделываю подпись какого-то определенного человека. — Он улыбнулся недоброй улыбкой. — Понимаете, к чему я клоню? Меня так просто не возьмешь. Если вы захотите ко мне прицепиться, учтите, я буду защищаться. Но с другой стороны…
— Что «с другой стороны», мистер Чэпмен?
— Я — противник насилия! — Найджел воскликнул с неожиданной страстностью:
— Противник жестокости, зверства, убийств! Какому подлецу пришло в голову отправить на тот свет бедняжку Силию! Я очень хочу вам помочь, но как? От рассказа о моих мелких прегрешениях, наверно, мало толку.
— Полиция имеет довольно большую свободу выбора, мистер Чэпмен. Она может квалифицировать определенные поступки как.., м-м.., противозаконные, а может отнестись к ним как к безобидным шалостям, легкомысленным проделкам. Я верю, что вы хотите помочь найти убийцу. Так что, пожалуйста, расскажите о вашем третьем методе.
— Мы подошли к самом интересному, — сказал Найджел. — Это было, правда, более рискованно, зато в тысячу раз интересней. Я бывал у Силии в аптеке и хорошо там ориентировался.
— Так что «позаимствовать» флакончик из шкафа не составило для вас труда?
— Нет-нет, вы меня недооцениваете! Такой способ слишком примитивен. И потом, если бы я «зашел к ней в аптеку и стащил яд, чтобы кого-то прикончить, то наверняка попал бы под подозрения. А так я не показывался в аптеке уже с полгода и был вне подозрений. Нет, план у меня был другой: я знал, что в пятнадцать минут двенадцатого Силия идет в заднюю комнату пить кофе с пирожными. Девушки ходят пить кофе по очереди, по двое. Я знал, что у них появилась новенькая, которая не знает меня в лицо. Поэтому я подгадал, чтобы никого, кроме нее, не было, нацепил белый халат, повесил на шею стетоскоп и заявился в аптеку. Новенькая стояла у окошечка, отпускала клиентам лекарства. Войдя, я прямиком направился к шкафу с ядами, взял флакончик, затем спросил девушку: „В какой у нас концентрации адреналин?“ Она ответила, я кивнул, потом попросил у нее пару таблеток вегенина, сказав, что я со страшного похмелья. Она была абсолютно уверена, что я студент-практикант или учусь в ординатуре. Это были детские шуточки. Силия так и не узнала о моем визите.
— А где вы раздобыли стетоскоп? — с любопытством спросил инспектор Шарп.
Найджел неожиданно ухмыльнулся.
— Да у Лена Бейтсона позаимствовал.
— В общежитии?
— Да.
— Так вот кто взял стетоскоп! Значит, Силия тут ни при чем.
— Естественно, нет! Вы видели когда-нибудь клептоманок, ворующих стетоскопы?
— А куда вы его потом дели?
— Мне пришлось его заложить, — кающимся тоном произнес Найджел.
— Бейтсон очень расстраивался?
— Ужасно. Однако я не мог ему рассказать — ведь мне пришлось бы открыть, как я достал яд, а этого я делать не собирался. Но зато, — бодро добавил Найджел, — я недавно сводил его в ресторан, и мы с ним отлично повеселились.
— Вы очень легкомысленный юноша, — сказал инспектор Шарп.
— Эх, жалко, вы их тогда не видели! — воскликнул Найджел, осклабясь. — Представляете, какие у них были рожи, когда я положил на стол целых три смертельных яда и сказал, что стащил их совершенно безнаказанно!
— Стало быть, — уточнил инспектор, — вы имели возможность кого-либо отравить тремя различными ядами, и напасть на ваш след было никак нельзя?
Найджел кивнул.
— Совершенно верно, — сказал он. — При сложившихся обстоятельствах делать такое признание не очень приятно. Но с другой стороны, яды были уничтожены две недели назад или даже больше.
— А вдруг вы ошибаетесь, мистер Чэпмен?
Найджел удивленно воззрился на инспектора:
— Что вы имеете в виду?
— Как долго лекарства хранились у вас?
Найджел подумал.
— Упаковка гиосцина — дней десять. Морфий — примерно четыре дня. А настойку наперстянки я достал в тот же день, когда показал лекарства ребятам.
— Где вы хранили препараты?
— В ящике комода, под носками.
— Кто-нибудь знал об этом?
— Нет-нет, что вы!
В его голосе инспектору послышалась некоторая неуверенность; впрочем, Шарп не стал тут же допытываться, в чем дело, просто учел на будущее.
— Вы никому не рассказывали о своих планах? О том, каким образом вы собирались добыть препараты?
— Нет.., вообще-то нет.
— «Вообще-то», мистер Чэпмен?
— Понимаете, я хотел рассказать Пат, но потом подумал, что она меня осудит. У нее очень строгие принципы, и я не стал с ней связываться.
— Вы решили ни о чем ей не рассказывать: ни о краже препарата из машины, ни о поддельном рецепте, ни о морфии?
— Да нет, потом я рассказал ей про настойку, про то, как заполучил у Силии рецепт и купил лекарство в аптеке. И про маскарад в больнице тоже рассказал. Увы, ее это не позабавило. Ну а про машину я, конечно, не сказал ни слова. Она бы взбесилась.
— А вы говорили ей, что намерены уничтожить препараты, как только выиграете пари?
— Да. А то она вся извелась. Постоянно бубнила, что я должен вернуть лекарства.
— Подобная мысль вам, естественно, в голову не приходила.
— Естественно, нет! Мне тут же была бы крышка. Представляете, какая бы началась катавасия? Нет, мы с ребятами сожгли лекарства, вернее, морфий и гиосцин сожгли, а наперстянку спустили в унитаз. Так что ничего страшного!
— Вы так считаете, мистер Чэпмен? Но может статься, что страшное все-таки случилось.
— Но что могло случиться? Я же говорю, мы все уничтожили!
— А вам не приходило в голову, мистер Чэпмен, что кто-то мог узнать, где вы прятали яды, или случайно на них наткнуться и подменить морфий чем-нибудь другим?
— О черт! — Найджел потрясение поглядел на инспектора. — Я об этом не подумал. Нет, нет, не верю!
— И все же такая возможность не исключена, мистер Чэпмен.
— Но ведь никто не знал…
— Уверяю вас, — сухо сказал инспектор, — что в общежитиях о человеке известно гораздо больше, чем ему кажется.
— Вы хотите сказать, что здесь и стены имеют уши?
— Вот именно.
— Что ж, возможно, вы правы.
— Кто из студентов может запросто, в любое время, зайти к вам в комнату?
— Я живу не один, а с Леном Бейтсоном. Все остальные бывают у нас, заходят в гости. Правда, только парни — девчонкам не положено заглядывать в мужскую половину. Такова воля хозяйки. Она у нас блюстительница нравов.
— Но девушки все же могут, несмотря на запрет, зайти, не так ли?
— Конечно, — ответил Найджел. — Днем. Ведь днем в общежитии никого нет.
— А мисс Лейн заходит к вам в комнату?
— Надеюсь, вы не имеете в виду ничего дурного, инспектор? Пат порой приносит мне носки после штопки, но этим все и ограничивается.
Инспектор Шарп подался вперед:
— Вы понимаете, что у меня есть все основания подозревать в подмене морфия вас, мистер Чэпмен?
Найджел вдруг осунулся и посуровел.
— Да, — сказал он. — Как раз сейчас я это понял. Все, и правда, выглядит очень подозрительно. Но у меня не было абсолютно никакого повода убивать девушку, инспектор, и я ее не убивал. Хотя я прекрасно понимаю, что никаких доказательств у меня нет.
Лен Бейтсон и Колин Макнабб тоже признались, что участвовали в споре. Подтвердили они и то, что яд был уничтожен. Отпустив остальных ребят, инспектор Шарп попросил Колина на минутку задержаться.
— Простите, если причиняю вам боль, мистер Макнабб, — сказал инспектор. — Я понимаю, какая страшная трагедия потерять невесту в день помолвки!
— Не будем вдаваться в подробности, — бесстрастно ответил Колин. — Вы не обязаны считаться с моими переживаниями. Я готов ответить на любые вопросы, которые вы сочтете нужными для ведения следствия.
— Вы высказали мнение о том, что поступки Силии Остин диктовались чисто психологическими причинами.
— Без сомнения, — сказал Колин Макнабб. — Если угодно, я объясню вам теоретически…
— Нет-нет, — поспешно прервал его инспектор. — Я вполне доверяю мнению студента-психолога!
— У нее было очень несчастное детство, явившееся причиной эмоционального блока…
— Да-да, конечно. — Инспектор Шарп отчаянно пытался уйти от рассказа об очередном несчастном детстве. С него вполне хватило детства Найджела. — Вам она давно нравилась?
— Я бы не сказал. — Колин отнесся к вопросу вдумчиво и серьезно. — Такие эмоции, как любовь, влечение, могут нахлынуть внезапно. Подсознательно меня, конечно, тянуло к Силии, но я не отдавал себе в этом отчета. Я не собирался рано жениться, а поэтому мое сознание противилось влечению, проявлявшемуся на подсознательном уровне.
