— Вы высказали мнение о том, что поступки Силии Остин диктовались чисто психологическими причинами.
— Без сомнения, — сказал Колин Макнабб. — Если угодно, я объясню вам теоретически…
— Нет-нет, — поспешно прервал его инспектор. — Я вполне доверяю мнению студента-психолога!
— У нее было очень несчастное детство, явившееся причиной эмоционального блока…
— Да-да, конечно. — Инспектор Шарп отчаянно пытался уйти от рассказа об очередном несчастном детстве. С него вполне хватило детства Найджела. — Вам она давно нравилась?
— Я бы не сказал. — Колин отнесся к вопросу вдумчиво и серьезно. — Такие эмоции, как любовь, влечение, могут нахлынуть внезапно. Подсознательно меня, конечно, тянуло к Силии, но я не отдавал себе в этом отчета. Я не собирался рано жениться, а поэтому мое сознание противилось влечению, проявлявшемуся на подсознательном уровне.
— Ага. Понятно. А Силия Остин была рада помолвке? У нее не было колебаний? Раздумий? Может, она что-то утаила от вас, и это ее угнетало?
— Она призналась мне абсолютно во всем. Совесть ее была чиста.
— Вы собирались пожениться.., а когда?
— Ну не теперь. Я сейчас не в состоянии обеспечивать семью.
— У Силии были здесь враги? Может, ее кто-нибудь ненавидел?
— Вряд ли. Я много думал над этим вопросом, инспектор. К Силии тут хорошо относились. На мой взгляд, это дело совсем не личного порядка.
— Что вы имеете в виду?
— Мне не хотелось бы сейчас уточнять. Пока это лишь смутные догадки, мне и самому многое неясно.
И как инспектор ни настаивал, ему не удалось вытянуть из Колина больше ни слова.
В списке оставались лишь Элизабет Джонстон и Салли Финч. Сначала он пригласил Салли.
К нему явилась хорошенькая девушка с копной рыжих волос и ясными, умными глазами. Ответив на обычные формальные вопросы, Салли неожиданно сама проявила инициативу.
— Знаете что, инспектор? Мне хочется поделиться своими соображениями. Лично моими. Понимаете, в этом доме творится что-то неладное, что-то действительно неладное. Я просто уверена.
— Потому что Силию Остин отравили?
— Нет, у меня и раньше возникало такое чувство. Причем давно. Мне не нравилось, что тут происходит. Не нравилось, что кто-то разрезал рюкзак, а потом искромсал шарф Вэлери. Не нравилось, что конспекты Черной Бесс залили чернилами. Я собиралась уехать отсюда, уехать немедленно. И я обязательно уеду, как только вы разрешите.
— Значит, вы боитесь, мисс Финч?
Салли кивнула.
— Да, боюсь. Я чувствую за всем происходящим чью-то злую, безжалостную волю. Да и само общежитие — это как бы коробка с двойным дном. Нет-нет, инспектор, я говорю не о коммунистах. Я чувствую, слово «коммунисты» вот-вот сорвется у вас с языка. Но дело не в них. И может быть, никакой уголовщины тут тоже нет. Я не знаю. Но готова поспорить на что угодно — эта жуткая баба в курсе всех здешних событий.
— Баба? О ком вы говорите? Уж не о миссис ли Хаббард?
— Нет, мама Хаббард — прелесть. Я имела в виду старую волчицу Николетис.
— Весьма любопытно, мисс Финч. А вы не могли бы уточнить вашу мысль? Насчет миссис Николетис.
Салли покачала головой.
— Нет, чего не могу, того не могу. Просто стоит мне увидеть ее — и мороз по коже. Здесь происходят странные вещи, инспектор.
— Мне бы хотелось чего-нибудь поконкретнее.
— Мне тоже. Вы, наверно, решили, что у меня больное воображение. Возможно, однако я не исключение. Взять хотя бы Акибомбо. Он перепуган до смерти. И по-моему, Черная Бесс тоже, хотя и не подает виду. И мне кажется, инспектор, Силия что-то знала.
— Что именно?
— В том-то и загвоздка. Что именно? Но я помню, тогда, в последний день, она что-то говорила.., мол, все должно выясниться… Она призналась в своих проступках, но намекнула, что знает и кое-что еще, и что скоро она это выяснит окончательно. Я думаю, что ей стали известны чьи-то тайны, и поэтому ее убили.
— Но если дело было так серьезно…
Салли его перебила:
— Вряд ли она представляла себе, насколько это серьезно. Она не отличалась сообразительностью. А попросту говоря, была дурочкой. Она что-то знала, но ей и в голову не приходило, что ее подстерегает опасность. Хотя, конечно, это лишь мои домыслы.
— Ясно. Спасибо… А когда вы в последний раз видели Силию Остин, в гостиной? После ужина?
— Да. Хотя.., вообще-то я ее и потом видела.
— Где? Вы заходили к ней в комнату?
— Нет, но, когда я пошла к себе, она как раз уходила.
— Уходила? Из дому?
— Да, она стояла в дверях.
— Довольно неожиданный поворот. Мне никто об этом не говорил.
— Думаю, никто просто не знает. Она попрощалась и сказала, что идет спать, и я, как и все остальные, была бы в этом уверена, если бы не видела, как она уходила…
— Значит, на самом деле она поднялась к себе, переоделась и куда-то пошла. Так?
Салли кивнула.
— По-моему, ей нужно было с кем-то встретиться.
— Так-так… С кем-то чужим или из общежития?
— По-моему, из общежития. Ведь если бы ей хотелось поговорить с кем-то с глазу на глаз, она вполне могла бы пригласить его к себе. А раз она ушла, значит, ей предложили встретиться в другом месте, чтобы сохранить это свидание втайне.
— Вы не знаете, когда она вернулась?
— Понятия не имею.
— Может, знает Джеронимо, слуга?
— Если она вернулась после одиннадцати, то да, потому что в одиннадцать он запирает входную дверь на засов. А до этого дверь закрывается просто на ключ, который есть у каждого студента.
— А вы не помните точно, во сколько она ушла из дому?
— Часов в десять, может, чуть позже, но не намного.
— Понятно. Спасибо за информацию, мисс Финч.
Последней была приглашена Элизабет Джонстон. Инспектор поразился ее выдержке. Она отвечала на каждый вопрос четко и уверенно, а потом спокойно ждала следующего.
— Силия Остин, — сказал инспектор, — с негодованием отвергла обвинение в том, что она испортила ваши конспекты, мисс Джонстон. Вы ей поверили?
— Да. Думаю, это не Силия.
— А кто, по-вашему?
— Сам собой напрашивается ответ, что Найджел Чэпмен. Но, на мой взгляд, это как-то не очень логично. Найджел умен, он не стал бы это делать своими чернилами.
— А если не Найджел, то кто?
— Затрудняюсь ответить. Но, думаю, Силия знала или, по крайней мере, догадывалась.
— Она вам говорила?
— Да, но не прямо. Она зашла ко мне перед ужином, в день своей смерти. Зашла сказать, что, хотя действительно брала чужие вещи, до моих конспектов она не дотрагивалась. Я сказала, что верю, и спросила, не знает ли она, кто это сделал.
— И что она ответила?
— Она… — Элизабет на миг умолкла, стараясь как можно точнее вспомнить слова Силии, — она ответила: «Я не уверена, потому что не вижу причины… Наверно, это сделали по ошибке или случайно. Но я убеждена, что тот, кто это сделал, глубоко раскаивается и готов сознаться». А еще она сказала: «Я вообще многого не понимаю. Зачем эта возня с лампочками, когда пришла полиция?»
Шарп перебил ее.
— Что-что? Простите, я не понял… Что за история с полицией и лампочками?
— Не знаю. Силия сказала только: «Я их не трогала». И добавила: «Может, это имеет какое-то отношение к паспорту?» — «К какому паспорту?» — переспросила я. А она сказала: «По-моему, у кого-то здесь фальшивый паспорт».
Инспектор молча обдумывал ее слова. Картина наконец-то начала проясняться. Вот оно что… Паспорт…
Он спросил:
— А что она еще говорила?
— Ничего. Лишь сказала: «Во всяком случае, завтра я буду знать гораздо больше».
— Она именно так и сказала: «Завтра я буду знать гораздо больше?» Вспомните поточнее, это очень важно, мисс Джонстон.
— Да, именно так.
Инспектор опять замолчал, погрузившись в раздумья. Паспорт.., и приход полиции… Перед тем как отправиться на Хикори-роуд, он внимательно изучил досье. Все общежития, в которых жили студенты, находились под пристальным наблюдением полиции. У дома № 26 по Хикори-роуд была хорошая репутация. Происшествий там было мало и все малозначительные. Шеффилдская полиция разыскивала студента из Западной Африки, обвинявшегося в сутенерстве: он пробыл несколько дней на Хикори-роуд, потом исчез в неизвестном направлении; впоследствии его поймали и выдворили из страны. На Хикори-роуд, так же, как и в других общежитиях, проводилась проверка, когда разыскивали студента, обвинявшегося в убийстве жены хозяина кафе возле Кембриджа. Однако потом молодой человек сам явился в участок в Гулле и отдал себя в руки правосудия. На Хикори-роуд проводилось дознание по поводу распространения среди студентов подрывной литературы. Все это было довольно давно и явно не имело отношения к убийству Силии Остин.
Он вздохнул и, подняв голову, встретился взглядом с Элизабет Джонстон. Ее темные проницательные глаза пристально смотрели на него.
Внезапно его словно что-то толкнуло, и он спросил:
