После двухчасового экскурса в спокойное нарядное прошлое Квиллер особенно остро почувствовал, как ему трудно выносить назойливый грохот современной улицы. Он быстро пошёл домой. Дул пронизывающе-холодный ветер. Цвингер-бульвар с его высоченными домами превратился в аэродинамическую трубу. Редактор «Прибоя», некогда занимающийся полосой, посвященной ресторанам, называл бульвар «Пищеблоком». Квиллер насчитал дюжину ресторанов с национальной кухней, о которых в Мускаунти слыхом не слыхивали: полинезийской, мексиканской, японской, венгерской, шехуанской и средневосточной среди многих других. Он вознамерился перепробовать их все. И пожалел, что с ним нет Полли.
Был уже конец дня, и обитатели «Касабланки» на автобусах, машинах, такси возвращались домой. Квиллер был единственным, кто пришёл пешком. Он заглянул на стоянку в надежде на то, что его место окажется свободным, но на сей раз в № 28 находилась «джелопи» семьдесят пятого года.
Когда он присоединялся к пестрой толпе, втекающей в двери здания, его окликнул мужчина с рыжеватыми усами.
– Привет! Въехали?
– Да, теперь и я в числе счастливчиков, – сообщил ему Квиллер.
– И на каком этаже?
– Четырнадцатом.
– Крыша всё ещё протекает?
– Когда пойдет дождь, тогда смогу сказать точно, но по крайней мере управляющая заявила, что вчера её починили.
– У вас, наверное, связи. Потому что здесь никто никогда ничего не чинит, – сказал мужчина и рванул вперед, стараясь попасть в отъезжающий лифт, и Квиллер только тогда узнал в нем дружелюбного бегуна, который помог ему в день приезда.
В вестибюле стояли рабочие с пивными банками, шумные студенты с ранцами, женщины, одетые в деловые костюмы и с кейсами в руках, пожилые люди с палками, с забинтованными руками, распухшими ногами – то ли автовокзал, то ли больничный коридор.
Большинство жильцов останавливались возле своих почтовых ящиков и кисло просматривали их содержимое. Проходя в переполненный зальчик, Квиллер чудом увернулся от огромного лысого гиганта в футболке с надписью «Ферди Ле Булл» (бык). Вслед за этим на него едва не налетела женщина средних лет в вечернем, усеянном блёстками платье, встревожено разглядывавшая дюжину конвертов, зажатых в руке.
– Прошу прощения, – пробормотал Квиллер.
– Эй, привет! – внезапно вскричала она девчоночьим голоском, оценивающе разглядывая его усы. – Где скажи на милость, тебя прятали?
В ящике Квиллера почты не было. Для письма Полли ещё не подошло время, а все остальные принимала его временная секретарша.
Руперт стоял рядом с грузовым лифтом, словно в ожидании «скорой помощи»: его красная кепка пылала не хуже пожарного гидранта. Миссис Таттл сидела на своём обычном месте и вязала, не забывая при этом посматривать на студентов-инженеров. Среди ожидавших лифта Квиллер увидел Эмби с пакетами в руках.
Квиллер спросил её:
– Здесь что, поблизости инженерное училище? Ребята говорят только о мостах.
– Они из зубопротезной школы, – ответила она. – Квилл, познакомьтесь с моим соседом, Кортни Хэмптон. Кортни, это Джим Квиллер. Он живёт на четырнадцатом, в квартире Ди.
Представленный Квиллеру молодой человек обладал квадратными плечами, узкими бёдрами и моднейшим костюмом. Взглянув на ботинки и куртку Квиллера, он прогнусавил:
– Из глухомани к нам приехали?
– Кортни работает в «Киппер энд Файн», магазине мужской одежды, – сказала Эмби. – Чем занимаетесь, Квилл?
– Брожу. Стараюсь сориентироваться на местности. Всё изменилось. Многих зданий уже нет.
– «Касабланка» на очереди, – предсказал сосед Эмби. Можете не распаковывать чемоданы.
– Интересно, что сегодня по телевизору? – устало вздохнула женщина.
– Лично я, – проговорил Кортни, напыщенно вздернув брови, – если кого-нибудь это интересует… так вот я сегодня вечером… играю в бридж… с Графиней.
– Ла-ди-да, – проговорила Эмби.
Оба лифта прибыли одновременно, и толпа хлынула вперёд, отделив Квиллера от этой пары. Неохотно поднимаясь, Зелёный исполнял на каждом этаже один и тот же неуклюжий ритуал: сначала он тряско останавливался, затем апатично раскрывал двери, чтобы выпустить пассажиров, после чего ждал целую минуту, медленно закрывал створки и полз на следующий этаж. Никто в кабине не разговаривал: все задерживали дыхание.
День выдался трудный, и Квиллер был рад вернуться домой. Но когда он открыл дверь 14-А, на него пахнуло невыносимым жаром. Батареи шипели и щёлкали, а кошки, вытянувшись, лежали на полу и тяжело дышали.
– Что ещё стряслось! – воскликнул Квиллер. – Да здесь как в пустыне! Градусов тридцать пять! – Он начал было искать термостат, не нашёл и схватил трубку телефона. – Миссис Таттл! Квиллер из 14-А. Что с обогревателями? Мы же задыхаемся! Коты уже наполовину сварились! Сейчас потекут оконные стекла!
– Откройте окна, – посоветовала она спокойно. – Когда с востока идёт волна холодного ветра, ваша сторона здания подогревается. Контролировать процесс мы не в состоянии. Квартиры на восточной стороне замерзают, поэтому батареи работают на полную мощность, дабы как-то их согреть. Вы просто отворите все окна, и всё.
Он сделал так, как ему посоветовали, и сиамцы быстро очнулись и ожили настолько, что потребовали в качестве утешения банку лососины. Квиллер тоже не стал терять времени и отправился ужинать. Он понимал, что следовало бы пригласить Эмби, которая выглядела чересчур утомленной, чтобы готовить что-либо из своих запасов, да к тому же в её квартире сейчас невыносимое пекло. Но ему не нравилась её манера вести разговор, да и приглашение могло её ободрить. А в его теперешнем финансовом положении ему следовало быть очень осторожным. Раньше женщины как-то чересчур быстро западали на его огромные усы; теперь он боялся, что они станут западать на его огромный банковский счёт.
Чувствуя себя виноватым, он отправился к ближайшему ресторану на Цвингер-бульваре, который оказался японским: в зале стояли столики «хибаси» на фоне раздвижных перегородок «содзи» и японских акварелей. За каждым столом могло поместиться восемь человек, которые грудились вокруг большого гриля. Квиллера усадили пятым.
Обычно он ел в одиночестве, забавляясь подслушиванием разговоров и сочиняя сценарий о присутствующих в зале. За его «хибаси» молодая пара потягивала чай из серых чашечек без ручек и хихикала по поводу палочек для еды. Молодой человек был предельно внимательным к своей спутнице, которая беспрерывно восхищалась кольцом на пальце. «Всё ясно, – подумал Квиллер, – молодожены. Из провинции. Медовый месяц в большом городе. Заказали самого дешёвого цыплёнка».
На другом конце «хибаси» двое мужчин в деловых костюмах пили мартини с саке, поджидая свою морскую композицию из омаров, мяса и креветок. Ужин за счёт конторы, предположил Квиллер. (Себе он заказал бифштекс-терияки за умеренную цену.) Дальнейшие наблюдения показали, что за всё платил мужчина в шитом на заказ костюме (манжеты рубашки украшали золотые запонки, а галстук – золотая булавка). Его гость относился к нему с почтением: костюм гостя явно был куплен в магазине, а шея свободно болталась в воротничке рубашки. На ухе у него была повязка. Эти двое составляли любопытную пару. «Босс и его служащий», – решил Квиллер. У него создалось ощущение, что всех этих людей он видел в «Касабланке», в холле, возле лифтов. Внезапно мужчина с повязкой быстро взглянул на Квиллера и что-то пробормотал своему хозяину, который повернулся посмотреть на новоприбывшего.
Разговор за столом прекратился – появился повар-японец, импозантная фигура с кожаными ножнами на боку и в полуметровом колпаке, смахивающем на трубу. Повар быстро поклонился, вытянул свои металлические лопаточки, которыми заработал, как ударник из симфонического оркестра. Зрители безмолвствовали, наблюдая за передвижениями лужицы яйца, пригорка резаных грибов и горы риса. Мясо, морепродукты и куриные грудки шкворчали в масле, пересыпались специями и горели в спирте. Затем повар вытащил огромный нож, нарезал мясо кубиками и сервировал еду на грубых сероватых тарелках. Быстро поклонившись, он сказал:
– Желаю приятно провести вечер, – и испарился.
Квиллер единственный воспользовался палочками – он научился управляться с ними, когда работал корреспондентом в горячих точках планеты.
Молодая, наблюдавшая за ним в восхищении, произнесла:
– Здорово у вас получается.
– Много практиковался, – отозвался он. – Вы здесь впервые?
– Да. Нам показалось, что здесь ничего себе, правда, милый?
– Точно, нормально, – согласился её муж.
Квиллер вышел из ресторана в темноту и, решив принять меры предосторожности, подозвал такси. Был поздний вечер, и вестибюль «Касабланки» опустел. Большинство жильцов ужинали, уткнувшись в телевизор. Студенты готовились к занятиям, а старики – ко сну.
