— Кит — ужасный перестраховщик. А что дальше?
— Он запарковался на дороге, несколько поодаль, и остался сидеть в машине. Джо выскользнул из дома, когда я с вами разговаривал у двери, и ударил меня исподтишка по голове. Теперь ваша очередь.
— Стукнуть вас по голове?
— Рассказать, что после этого произошло. Видел ли он машину Дэллинга?
— Да. Он направился к ней, но Кит уехал. Джо вернулся взбешенным и приказал мне собираться, сказал, что мы уезжаем. Мы уехали через пятнадцать минут. Вы все еще не пришли в сознание, и я думаю, это спасло вам жизнь. Он заставил меня отвезти его в Лос-Анджелес, хотя мне не хотелось этого делать. Я подозревала, что он выслеживал Кита — ведь тот выдал вам его укрытие. Думаю, в этом он обвинял и меня, потому что Кит был моим приятелем. Но не хахалем.
Его обуяла такая слепая ярость, что он вернулся в Каса Лома, где мы снимали квартиру. Я предупредила его, что люди Доузера установили слежку за квартирой, но он приказал мне молчать. Машина Кита стояла на парковочной площадке. Джо велел мне оставаться внизу, а сам поднялся наверх через задний ход.
— Сколько тогда было времени?
— Около трех ночи, думаю.
— Вы торопились, когда ехали гуда?
— Да, я выжимала скорость до девяноста — девяноста пяти миль в час. Надеялась, что у нас, может быть, спустит покрышка и это остановит нас, но нам не суждена была такая удача. — Рукой она поглаживала свою щеку, ее взгляд блуждал. — Как бы там ни было, Джо вернулся через пару минут и сказал, что Кита нет дома. Он заставил ехать в Пасифик Пойнт и вылез из машины около бухты с яхтами. Там я его видела последний раз. Он даже не попрощался. — Она попыталась улыбнуться. — С его стороны было бы умнее сказать мне «до свидания». Почему он так сделал? Доузер позволил своим головорезам распустить лапы в отношении меня. Но я все равно не скажу, куда удрал Джо.
Я сидел и смотрел на нее. Ждал, когда в двери повернется ключ. Чем больше я смотрел на гордую осанку ее тела и головы, тем больше она мне нравилась. И чем больше она мне нравилась, тем больше я чувствовал себя лаптем.
Я должен был напомнить себе о том, что человек погиб, что все прекрасно в этом лучшем из миров, все справедливо в делах любви, войны и убийств. Я склонился набок, опершись на локоть, и сон свалил меня. Уже во сне, должно быть, до меня донесся рев заведенного автомобильного мотора.
Когда я проснулся, полоска света передвинулась к ногам кровати. Она протянулась яркой ленточкой по диагонали, поперек моего тела, как орденская лента из желтого сатина, которая прилагается к южноамериканскому ордену. Я сел, почувствовал, что отлежал ноги, и увидел, что Гэлли накрыла меня покрывалом. Она шевельнулась сквозь сон на своем краю кровати.
— Вы отключились от мира на целых два часа. Это — не очень похвально. К тому же вы храпите.
— Виноват. Но прошлой ночью мне не удалось поспать.
— В общем-то, мне было все равно. Вы издавали такие же звуки, как мой отец. Он был отличный человек. И умер, когда мне было восемь лет.
— И вы помните, как звучал его храп?
— У меня прекрасная память, — Она потянулась и зевнула. — Вы думаете, что они нас выпустят отсюда когда-нибудь?
— Могу лишь гадать об этом, так же как и вы. — Я сбросил с себя покрывало и поднялся. — Мило с вашей стороны, что вы укрыли меня.
— Профессиональная подготовка. И теперь, когда Джо уехал, я должна думать о том, что мне надо найти работу. Он ничего мне не оставил, кроме одежды.
Я вспомнил, как обстояло дело с одеждой в квартире Каса Лома, и не стал распространяться на эту тему.
— Вы слишком легко отказываетесь от него, не правда ли?
— Он не вернется, — ответила она. — Если же и вернется, то ему не жить. Но даже если он и выживет, я не сойдусь с ним. Ни за что. После того, что он мне сказал вчера…
В моем взгляде она прочитала вопрос.
— Не будем говорить об этом, — отрезала она.
Гэлли спрыгнула с кровати и прошла в другой конец комнаты, мягко ступая по полу ногами в чулках. Ее лодочки на высоких каблуках аккуратно стояли на полу. Она наклонилась к зеркалу на туалетном столике, приподняла волосы, рассматривая ссадину на виске.
— Дьявольщина! Не могу ждать просто так. Мне хочется здесь что-нибудь разгрохать. — Она повернулась, на лице появилась ярость.
— Валяйте.
На столике стоял стеклянный пульверизатор. Она схватила его и запустила в дверь. Духи брызнули, осколки стекла посыпались на пол.
— У нас запахло, как в оранжерее.
— Во всяком случае, теперь я чувствую себя лучше. Почему бы и вам что-нибудь не разбить?
— Чтобы меня удовлетворить, потребуется разбить чей-то череп. У Джо череп удлиненный или круглый? Советую надеть туфли, иначе вы порежете ноги.
— Кажется, круглый. — Она всунула свои ступни в узенькие модельные туфли. Ее ноги были великолепны.
— Я особенно люблю круглые. Они разбиваются, как грецкие орехи, с которыми связаны самые лучшие воспоминания моего детства.
Она стояла и смотрела на меня, положив руки на бедра.
— Вы говорите о большой драке, Арчер. Джо может быть очень крутым, вы это знаете.
— Расскажите об этом побольше.
Но в коридоре послышались шаги. В замке повернулся ключ. Явился сам Доузер, в бежевых брюках и шоколадном пиджаке.
Он ткнул в мою сторону указательным пальцем:
— Выходите. Хочу с вами поговорить.
— А как же я? — спросила девушка.
— Успокойтесь. Что касается вас, вы можете отправляться домой. Только не пытайтесь улизнуть — я хочу, чтобы вы были поблизости. — Он повернулся к Блэни, который стоял за его спиной. — Отвези ее домой.
Блэни казался разочарованным. Когда он провожал ее к выходу, она мне крикнула:
— Удачи, Арчер!
Я последовал за Доузером в большую комнату с баром. Кудрявый ирландец в порядке тренировки гонял шары на столе английского бильярда. Он вытянулся, когда вошел босс, ружье ему заменял кий.
— У меня для вас дело, Салливан, — сказал Доузер. — Вы поедете в Энсеньяду и повидаете Торреса. Я с ним разговаривал по телефону, и он знает о вашем приезде. Будете оставаться с Торресом до тех пор, пока не появится Джо.
— Джо находится в Энсеньяде?
— Существует вероятность того, что он там появится. «Королева ацтеков» ушла в море, и похоже, что увел ее он. Возьми «линкольн» и поторопись, ясно?
Салливан было двинулся, но остановился, потрогал пальцами свой галстук:
— Что я должен сделать с Джо?
— Передай ему мои лучшие пожелания. Ты будешь выполнять приказания Торреса.
Доузер повернулся ко мне с видом крупного руководителя, на плечах которого лежит непосильная для одного человека ответственность. Но который всегда остается сердечным хозяином.
— Хотите выпить?
— Только не на пустой желудок.
— Что-нибудь поесть?
— В большинстве тюрем заключенных кормят.
Он посмотрел на меня с чувством уязвленного человека и постучал по полу концом ненужного теперь кия.
— Вы у меня не пленник, малыш, вы — мой гость. Вы можете уйти отсюда в любое время.
— А если прямо сейчас?
— Не торопитесь так быстро. — Он громче постучал по полу и повысил голос: — Куда, черт возьми, все запропастились? Я им плачу двойное жалование, а они бросают меня в затруднительном положении в середине дня. Эй! Фентон!
— Вам надо бы завести колокольчик, чтобы звонить.
На призывы отозвался старый человек, который, прихрамывая, прибежал в комнату.
— Я прилег, мистер Доузер. Что-нибудь нужно? — Его глаза слипались.
— Принесите что-нибудь поесть Арчеру. Пару бутербродов с ветчиной, а для меня немного кефира. Живей.
Старик побежал вон из комнаты, размахивая локтями, торчавшими из-под коротких рукавов, седые лохмотья волос разлетались от создаваемого им самим ветра.
— Это дворецкий, — произнес Доузер с чувством самодовольства. — Он англичанин и раньше работал на фабрике в Бель-Эйр. Стоило бы заставить его поговорить с вами. Вам следует послушать, как он разговаривает. Я прикажу ему, а? Десятидолларовыми словами.
— Боюсь, что мне надо уезжать, — сказал я.
— Далеко не уезжайте, малыш. Мне может очень пригодиться такой человек, как вы. Из девчонки вы выудили толковые сведения. Я съездил в Пойнт и лично все проверил. Ублюдок поторопился удрать на посудине своего брата, это точно.
— Разве необходимо было держать меня под замком, пока шла проверка?
— Послушайте, парень. Я вам сделал любезность. Не говорите, что это не дошло до вас. — Он склонился над зеленым бильярдным столом и дальним ударом послал шар в лузу. — Давайте сгоняем одну партию, а? По доллару за очко, и я предсказываю, что вы выиграете двадцать. Вы зарабатываете на мне деньги.
Мне становилось не по себе. Чем более дружелюбным становился Доузер, тем больше он мне не нравился. Но, с другой стороны, я не хотел его обижать. Мысль разделаться с Доузером начинала вырисовываться в глубине моего сознания, но голова чертовски болела, и я хотел сохранить возможность вновь прийти в этот дом. Я сказал, что, возможно, он на этом собаку съел, а я не помню, когда играл в бильярд в последний раз, но взял кий с подставки в конце бара.
