Дверь открыла красивая молодая женщина: медно-золотистые волосы в продуманном беспорядке высоко подобраны вверх, губы, покрытые темно-вишневой помадой, недовольно проговорили: «я занята!»
— Софья, ты невыносима! К кому я пойду кроме тебя? К кому? Ты же знаешь, что случилось!
— Знаю, — равнодушно выдохнула она. — Я был у жены Виктора. Она обвиняет меня в его смерти!
— Глупости! — насмешливо — холодно бросила Софья и пошла по длинному коридору, заставленному рамами.
— Пойдем в мастерскую! — сказала она следовавшему за ней Вадиму. — Я хочу закончить!
Просторная мастерская освещалась через стеклянный потолок, большие окна были кое-где прикрыты жалюзи. Вадим без сил упал на низкий диван.
Софья была в голубых лосинах со шнуровкой на бедрах и прозрачной рубашке, накинутой поверх топа. Она села на высокий табурет перед мольбертом и, сосредоточившись, несколько раз коснулась кистью холста.
— Софья! — простонал Вадим. — Это же черт знает что!
— Не обращай внимания. Обычная истеричка.
— Да, но она обвиняет меня!
— Слушай, ты, настоящий мужчина!.. Хотел проверить свои духовно-эмоциональные способности… вот и проверяй!
— Одно дело рисковать своей жизнью: и другое — когда тебя обвиняют в гибели твоего друга!
Софья презрительно повела глазами, вздохнула и еще несколько раз коснулась кистью холста.
— Софья! Как ты жестока, равнодушна… — с досадой произнес Вадим. Зайдя ей за спину, он взглянул на холст.
— О! ТЫ не женщина… ты!.. — Вадим не находил слов…
По холсту, перепрыгивая через камни, толкая друг друга, мчались черно-хрустальные волны сумасшедшей реки; высокий золотой диск солнца с веселой жестокостью освещал оранжевый цветок, несущийся по волнам; пена брызгами отлетала от камней и, казалось, падала на лица смотрящих. Вадим инстинктивно провел рукой по глазам: ему вспомнились эти тяжелые капли, нависшие на ресницах.
Он сморщился, неосознанно желая сказать что-то обидное… но запах ее духов… этот сладкий аромат греха… Вадим сжал руками ее хрупкие плечи… прикоснулся губами к шее…
— Софи!..
— Что? Я же не женщина… — насмешливо сказала она.
— Ты больше, чем женщина, ты — любовница!
— Ах! — иронично воздев глаза вверх, театрально воскликнула она.
Но ему уже были безразличны ее холодность, ирония…
Руки Вадима коснулись ее груди. Софья передернула плечами, словно пытаясь избавиться от ненужного ей сейчас прикосновения, и ловко выскользнула из его объятий, оставив ему свою воздушную рубашку.
Вадим вновь нагнал Софью. Хотя он и знал, что никогда не овладеет этой женщиной без ее на то желания, все-таки ему очень нравилось проявлять свою силу. Ион её проявил — ровно настолько, насколько ему позволила Софья.
Его горячее тело, покрытое влагой истомы, еще вздрагивало на синем шелке дивана, когда Софья поднялась и, налив джина с тоником, протянула ему ледяной бокал.
— Охладись!
— Не хочу!.. Хочу сгореть рядом с тобой! — он провел рукой по ее точеному бедру.
— Охладись! — повторила она. — Сначала мы съездим в Акапулько, а потом — сгорай!
— Софи! — взмолился он. — Секунду назад ты была сама нежность… Где обман: сейчас или тогда? — начал Вадим нудные выяснения отношений страдающего любовника.
— Ни сейчас, ни тогда.
— Но эти твои мгновенные переходы…
— Оставь! Это уже было! — недовольно остановила его Софья. — Тебе сейчас не об этом надо думать!
Вадим тяжело вздохнул.
— Тебе надо собраться с мыслями и чувствами, — продолжала она, — и не обращать внимания на истеричные выпады молодой вдовы. Не забывай, что теперь фирма только на твоих плечах.
— Да, черт возьми! Ты как всегда права! Я и в самом деле что-то раскис.
Она поднесла ладони к его лицу и, изогнув губы в лукавой усмешке, вкрадчиво спросила:
— А кто же теперь будет твоим компаньоном?
— Ленка, конечно. Ты же знаешь, что Виктору принадлежало шестьдесят процентов акций нашей фирмы.
— Значит, она займет место мужа и станет твоим шефом? — не скрывая презрительной насмешки, продолжала Софья.
— Нет! — Вадим сердито мотнул головой. — Ты же прекрасно понимаешь… Куда ей! Естественно, я стану во главе фирмы, а Ленка будет получать то, что ей причитается… А там посмотрим…
— В самом деле, куда ей, нашей красавице с куриными мозгами… Она не задумываясь, согласится продать часть своих акций. Тогда у тебя будет шестьдесят процентов, а у нее сорок, — размышляла вслух Софья. — Таким образом, — обратилась она к Вадиму, — ты осуществишь то, о чем уже давно мечтал.
Вадим непонимающе посмотрел на нее.
— Что?
Зубы Софьи сверкнули в улыбке.
— Ты же не раз предлагал Виктору сделать ваши процентные доли равными.
— Ну, предлагал…
— А он не соглашался!..
— Нет!.. — Вадим осекся. — Ты что?.. Ты подозреваешь меня?
Софья двусмысленно рассмеялась.
— Ты подозреваешь, что я убил Виктора?!
Софья неопределенно повела плечами.
— Утопил! — со смехом уточнила она.
Чертыхаясь, Вадим принялся собирать свою одежду, разбросанную, где попало. Софья насмешливо смотрела на него.
— Софья! Ты сейчас не женщина, не любовница, а ведьма! — найдя ей определение, перевел дыхание Вадим.
— Мы едем в Акапулько? — неожиданно серьезно спросила она.
«Какое, К черту, Акапулько?» — хотел было ответить Вадим, но, встретив ее иронично-холодный взгляд, сдержался.
— Да! Как покончу с формальностями.
Она притянула его к себе и поцеловала так, что ему показалось, будто он уже в Акапулько.
«И как это они все — такие разные, противоречивые, надменно взирающие друг да друга — ухитряются совершенно одинаково, без малейшей попытки на импровизацию, превращать поэму любви в жалкий бред недвусмысленных требований узаконить отношения? — скривив губы, размышлял Кирилл, сидя за рулем черного джипа «Pajero». — Инка, потрясающая девчонка, в один миг все испортила. Жаль… А кстати, неплохая тема для исследований тайных струн женской психологии, — усмехнулся он. — "Замуж любой ценой". Нет, слишком тривиально. Несомненно, интереснее было бы исследовать тех немногих, кто не стремится к брачным цепям, но одна проблема: их практически невозможно найти!»
В кармане замурлыкал сотовый телефон.
— Алло, Кирилл! — раздался чуть хриплый голос. — Это я, Антон. — Привет! Давно собирался тебе позвонить, — начал, было, Кирилл с обязательных любезностей.
— Не могу предоставить тебе такой возможности, — рассмеялся Антон. — Вечером буду в Москве. Мне очень нужна твоя помощь!
— Моя? — удивился Кирилл.
— Да! Я могу остановиться у тебя, или лучше в гостинице?
— Конечно у меня!
— Не помешаю?
— Нет. Только запиши мой новый адрес…
Кирилл и Антон были знакомы с детства. Дед Кирилла был родом из Барнаула, и каждое лето возил внука дышать воздухом, бодрости и здоровья на дачу деда Антона. Дача была замечательная: большой двухэтажный деревянный дом, рядом лес и сумасшедшая Угрюм-река. Антон был на шесть лет старше Кирилла, и, естественно, Кирилл взирал на него с нескрываемым восхищением. Восхищаться было чему: Антон был сильным, ловким, смелым мальчишкой, неутомимым в поиске приключений. Чего только не было! И гонки на мотоциклах, и ночевки в лесу, и нескончаемые попытки покорить безумную реку, один раз чуть не окончившиеся плачевно.
Антон повзрослел неожиданно быстро. Конечно же, мечтал учиться в Москве, но пришлось поступать в Барнаульский университет на отделение экономики. Получив диплом, он, как полагается, года два проработал инженером, а потом организовал свою фирму. Однако мечта о покорении порогов осталась, и он открыл турфилиал при своей фирме “Каскад».
Все, что делал Антон, он делал основательно, поэтому никак не мог поверить в несчастный случай на одном из самых безопасных участков реки, который был исследован вдоль и поперек многоопытными инструкторами.
Инспектор уголовного розыска не увидел здесь никакого, даже малейшего намека на преднамеренное убийство. Дело, не открывая, закрыли с постановлением: несчастный случай. Как ни давил Антон своим авторитетом и денежными вознаграждениями, никто не хотел браться за дело, в котором не было ни одной улики. Тогда Антон решил обратиться за помощью к Кириллу: может быть, ему все-таки удастся за что-нибудь зацепиться. Звонок Антона, несмотря на внутреннее самоубеждение, что ему это как-то все равно, тем не менее польстил Кириллу. Ему было приятно, что старший друг нуждается в его помощи. Каждому человеку нравится ощущать, что он кое-что да значит в этой ничего не значащей жизни.
В отличие от детства Антона детство Кирилла затянулось до окончания учебы в университете. Не без страховки со стороны родителей он поступил на отделение психологии. Страховали его не потому, что он был глуп, а потому, что вокруг было много глупых, чьи родители правдами и неправдами впихивали их в университет. Естественно, отбор происходил именно за счет самоуверенно-умных, сдававших экзамены без страховок, которым «бескомпромиссная» комиссия занижала баллы.