– Мария Маффи, мистер Вульф.
Она мимолетно улыбнулась Фреду, обнажив ряд белых зубок, и, обращаясь к Вульфу, поправила:
– Мария Маффеи.
– Не миссис Маффеи? – уточнил Вульф.
Женщина покачала головой:
– Нет, сэр. Я не замужем.
– Но попали в беду.
– Да, сэр. Мистер Даркин подумал, что вы вполне сможете…
– Расскажите нам, что́ произошло.
– Хорошо, сэр. Это все мой брат Карло. Он ушел.
– Куда ушел?
– Не знаю, сэр. Поэтому-то я и боюсь. Его нет уже два дня.
– А где он… Нет-нет. Никаких догадок, только факты. – Вульф повернулся ко мне: – Подключайся, Арчи.
Стоило ему лишь произнести свое «нет-нет», как я уже извлек блокнот. Вести записи перед Вульфом доставляло мне больше всего удовольствия. Я прекрасно знал, что уж тут-то не оплошаю. Однако на сей раз работы оказалось совсем немного. Этой женщине, как и мне, было известно, чему нужно уделять внимание. Она выложила свою историю быстро и без обиняков. Мария Маффеи вела хозяйство в шикарных апартаментах на Парк-авеню, там же и жила. Ее брат Карло, двумя годами старше, проживал в меблированных комнатах на Салливан-стрит. Он работал по металлу и знал в этом толк, по ее словам. Много лет он получал неплохое жалованье, трудясь в ювелирной фирме «Рэтбан энд Кросс», однако позволял себе выпивать и порой не появлялся в мастерской, а потому был уволен в числе первых с наступлением Великой депрессии. Какое-то время он перебивался случайными заработками, потом жил на свои скромные сбережения, а прошлую зиму и весну и вовсе на то, что давала сестра. Где-то в середине апреля, совершенно пав духом, Карло решил вернуться в Италию. Мария согласилась помочь ему деньгами. Собственно, она купила ему билет на пароход. Но неделю спустя брат вдруг объявил, что отъезд откладывается. Он не объяснил причину, однако утверждал, что более денег ему не требуется. Вскоре он сможет отдать ей все долги и, по-видимому, все-таки остаться в Штатах. Он никогда не отличался особой разговорчивостью, а уж относительно этих новых планов и вовсе хранил упрямое молчание. И вот теперь он пропал. В субботу он позвонил сестре. Они договорились встретиться в понедельник вечером, в ее свободное время, в итальянском ресторанчике на Принс-стрит, где частенько вместе ужинали. Карло жизнерадостно добавил, что у него будет с собой достаточно денег, чтобы полностью расплатиться с ней и даже одолжить ей, если в этом есть необходимость. Она прождала его вечером в понедельник до десяти часов, а затем отправилась в меблированные комнаты, где жил брат. Там ей сообщили, что он ушел после семи и с тех пор не возвращался.
– Позавчера, – отметил я.
Даркин, как я увидел, тоже раскрыл блокнот и теперь согласно кивнул:
– Понедельник, четвертое июня.
Вульф покачал головой. Все это время он сидел неподвижно, отстраненный, словно гора, уперев в грудь подбородок. И вот теперь голова его чуть качнулась, и он прошептал:
– Даркин, сегодня среда, седьмое июня.
– Да ну? – изумился Фред. – Как скажете, мистер Вульф.
Вульф ткнул в сторону Марии пальцем:
– То был понедельник?
– Да, сэр, конечно же. По понедельникам я бываю свободна вечерами.
– Тогда вам лучше знать. Даркин, сделай поправку в своей записной книжке. А лучше просто выкини ее. Ты на год опережаешь время. Четвертое июня выпадет на понедельник в следующем году. – Он обратился к женщине: – Мария Маффеи, с сожалением вынужден дать вам не лучший, но единственно возможный совет: обратитесь в полицию.
– Я обращалась, сэр. – Глаза ее вспыхнули возмущением. – Там сказали, что брат смылся с моими денежками в Италию.
– Возможно, так оно и есть.
– Ах нет, мистер Вульф. Вам ли не знать. Вот я перед вами. Вы же понимаете, что я не могу успокоиться на этом, когда речь идет о судьбе брата.
– Полиция сказала, на каком пароходе отплыл ваш брат?
– Да откуда! Не было никакого парохода! Они ничего не расследуют. Даже не помышляют об этом. Просто твердят, что он уехал в Италию.
– Понятно. Говорят первое, что в голову придет. Ладно. Сожалею, но все равно ничем помочь не могу. Могу лишь строить предположения. Ограбление? Где же тогда его тело? Обратитесь в полицию снова. Рано или поздно тело найдется, и загадка будет решена.
Мария Маффеи покачала головой:
– Я не верю в это, мистер Вульф. Не верю, и все. Кроме того, был телефонный звонок.
Я вмешался:
– Вы не упоминали никакого звонка.
Она широко улыбнулась мне:
– Я не успела. Брату звонили в меблированные комнаты незадолго до семи. Телефон находится в коридоре нижнего этажа, и служанка слышала разговор. Брат разволновался и согласился встретиться с кем-то в половине восьмого. – Она повернулась к Вульфу: – Вы ведь можете помочь мне, сэр. Можете помочь мне найти Карло. Пожив среди американцев, я научилась выглядеть холодной как камень. Но я итальянка и должна найти своего брата. Должна узнать, кто причинил ему вред.
Вульф лишь покачал головой. Она не обратила на это внимания.
– Вы должны, сэр. Мистер Даркин говорит, у вас туго с деньгами. А у меня кое-что осталось, и я могу покрыть все расходы. Быть может, даже заплатить больше. И вы друг мистера Даркина, а я подруга миссис Даркин, моей милой Фанни.
Вульф отрезал:
– У меня нет друзей. Сколько вы сможете заплатить?
Она колебалась.
– Сколько у вас есть?
– Ну… Больше тысячи долларов.
– И сколько из этого вы заплатите?
– Я заплачу… Я заплачу все. Если вы найдете моего брата живым, я заплачу все. Если вы найдете его мертвым и укажете мне, где его тело и кто убийца, я все равно заплачу достаточно. Только сначала мне придется оплатить похороны.
Веки Вульфа медленно опустились и так же медленно поднялись. Это, как мне было известно, означало одобрение. Сколько же раз я ожидал этого знака (и зачастую напрасно), когда отчитывался перед ним. Он произнес:
– Вы практичная женщина, Мария Маффеи. Даже больше. Вы, возможно, женщина чести. Вы правы, во мне есть нечто способное помочь вам. Это гений. Однако пока ничто из сказанного вами не пробудило его. И неясно, проснется ли он в ходе поисков вашего брата. Так или иначе, мы начнем с обычной рутины, а расходы на нее невелики. – Он обратился ко мне: – Арчи, отправляйся в меблированные комнаты, где жил Карло Маффеи. Его сестра будет сопровождать тебя, чтобы подтвердить твои полномочия. Поговори со служанкой, которая слышала звонок, и со всеми прочими. Осмотри комнату. Если обнаружится какой-нибудь след, вызови сюда Сола Пензера на любое время после пяти. Прихвати с собой все, что сочтешь важным.
Я подумал, что вовсе не обязательно так глумиться надо мной перед посторонними. Однако мне давно уже стало понятно, что возмущаться его выходками совершенно бессмысленно. Мария Маффеи поднялась со стула и поблагодарила его.
Даркин шагнул вперед:
– Касательно того, что у вас туго с деньгами, мистер Вульф… Вам ли не знать, что, когда дашь волю языку…
Я пришел к нему на выручку:
– Пошли, Фред. Мы поедем на родстере, и я подброшу тебя по пути.
Припарковав большой черный и блестящий родстер перед домом на Салливан-стрит, номер которого назвала Мария Маффеи, я испытал опасения, что могу уже никогда не увидеть его, то есть родстер, полным жизни и довольства. Улочка была завалена мусором и кишела итальянскими сорванцами, с воплями носившимися туда-сюда подобно черноглазым бесенятам. Однако мне доводилось оказываться с этой машиной и в местах похуже. Например, в ту ночь, когда я преследовал двухместный «пирс-арроу» молодого Грейвса. Он удирал от меня с зажатым между колен портфелем изумрудов через весь округ Пайк, от самого Нью-Милфорда. Вверх-вниз по горам, в грязи по колено, в самый скверный дождь, какой я только видывал. Вульф требовал отгонять машину в ремонт при появлении малейшей царапины, дабы родстер всегда выглядел как новенький. И в этом я, естественно, полностью его поддерживал.
Перед нами был обычный пансион, каких много. По той или иной причине все они одинаковы, будь то заведение с претензией на Пятидесятых улицах либо в возведенных из бурого песчаника кварталах к западу от Центрального парка, где селятся благонравные художницы, или же итальянский притон вроде этого, на Салливан-стрит. С некоторыми мелкими различиями, конечно. Такими, как запах чеснока, например. Сперва Мария Маффеи отвела меня к домовладелице, славной толстухе с влажными ладонями, приплюснутым носом и множеством колец на пальцах, а затем проводила вверх по лестнице в комнату брата. Я немного осмотрелся, пока Мария ходила за служанкой, подслушавшей тот телефонный разговор. Комната приличных размеров, с двумя окнами располагалась на третьем этаже. Ковер был потертый, мебель старая и кое-где поломанная. Однако жилище содержалось в чистоте и в целом производило бы неплохое впечатление, если бы не крики уличной шпаны, ворвавшиеся внутрь, едва я открыл окно, чтобы проверить, остались ли еще у родстера колеса. В углу один на другом лежали два больших саквояжа, один хлипкий, старый и уже совершенно негодный, другой тоже старый, но все еще крепкий, в весьма хорошем состоянии. Оба не были заперты. Хлипкий оказался пуст, пригодный же содержал множество небольших инструментов различной формы и величины, частью с бирками ломбарда, а также куски дерева, металла и запчасти вроде пружин. В шкафу обнаружились мужской костюм, два рабочих комбинезона, пальто, две пары туфель и фетровая шляпа. Ящики комода с зеркалом, стоявшего между окнами, заключали в себе набор (не такой уж и скудный для человека, около года жившего за счет сестры) рубашек, галстуков, носовых платков, носков и разнообразнейшего хлама вроде шнурков, карандашей, фотокарточек и пустых жестянок из-под трубочного табака. В верхнем ящике нашлась скрепленная резинкой пачка из семнадцати писем в конвертах, сплошь с итальянскими марками. Там же беспорядочно валялись чеки, оплаченные счета, упаковка писчей бумаги, несколько вырезок из газет и журналов да собачий ошейник. На крышке перед зеркалом помимо расчески, щеток и прочих причиндалов, как называл это Вульф, лежал пяток книг (на итальянском, кроме одной) с множеством рисунков и схем и груда журналов, трехлетняя подборка ежемесячных выпусков одного и того же издания – «Художественная обработка металла». В углу подле правого окна стоял простой верстак из необработанного дерева, с изрезанной и исцарапанной столешницей, на которой располагались небольшие тиски, точильный камень и полировальный станок с электрическим шнуром, достаточно длинным, чтобы дотягиваться до лампового патрона, плюс еще кое-какие инструменты вроде тех, что хранились в саквояже. Я осматривал точило, чтобы определить, как давно им пользовались, когда появилась Мария Маффеи со служанкой.
