– Как мило, что вы верите в меня, Гастингс. Я тронут. Но разве вам неизвестно, что каждый из нас – загадка, клубок противоположных страстей, желаний и склонностей. Mais oui, с'est vrai[2]. Мы делаем свои маленькие выводы и в девяти случаях из десяти оказываемся не правы.
– Только не Эркюль Пуаро, – сказал я, улыбаясь.
– Даже Эркюль Пуаро! О, я отлично знаю, что вы всегда считали меня тщеславным, но уверяю вас, я человек скромный.
Я рассмеялся.
– Вы – скромный!
– Совершенно верно. Правда, должен сознаться, что своими усами я действительно немного горжусь. Ничего подобного им я в Лондоне не видал.
– В этом отношении, – сухо отозвался я, – вы можете быть совершенно спокойны. Вторых таких нет. Итак, вы не рискуете вынести суждение о Карлотте Адамс?
– Elle est artiste[3], – просто ответил Пуаро. – Этим все сказано, не так ли?
– Однако вы не считаете, что ее подстерегает опасность?
– Она нас всех подстерегает, – сурово сказал Пуаро. – Несчастье всегда терпеливо ждет своего часа. А что касается вашего вопроса, то скорее всего мисс Адамс ждет удача. Вы, конечно, заметили, что она еврейка?
Я этого не заметил, но теперь, после слов Пуаро, я увидел, что в ее лице действительно есть что-то семитское. Пуаро кивнул.
– Значит, она удачлива. Хотя следует сказать, что есть такая дорога, на которой и ее может постигнуть несчастье – мы ведь говорим о несчастье.
– Что вы имеете в виду?
– Любовь к деньгам. Таких, как она, любовь к деньгам может лишить благоразумия и осторожности.
– Такое может случиться с каждым, – сказал я.
– Вы правы, но вы или я, во всяком случае, помнили бы об опасности. Мы бы взвешивали «за» и «против». А если человек слишком любит деньги, то все остальное остается как бы в тени.
Его серьезность рассмешила меня.
– Королева цыганок Эсмеральда сегодня в хорошей форме, – поддразнил я его.
– Психология людей очень интересна, – спокойно продолжал Пуаро, – невозможно интересоваться преступлениями, не интересуясь психологией. Профессионала занимает не сам акт убийства, а то, что лежит за ним. Вы меня понимаете, Гастингс?
Я заверил его, что понимаю.
– Я замечал, Гастингс, что, когда мы работаем над каким-нибудь делом вместе, вы всегда побуждаете меня к физическим действиям. Вам хочется, чтобы я измерял отпечатки подошв, разглядывал сигаретный пепел и ползал бы по полу в поисках доказательств. Мне никак не удается убедить вас, что если удобно устроиться в кресле и закрыть глаза, то решить любую проблему становится гораздо легче.
– Только не мне, – сказал я. – Когда я удобно устраиваюсь в кресле и закрываю глаза, со мной всякий раз происходит одно и то же.
– Знаю, – кивнул Пуаро, – это странно! В такие минуты мозг должен работать с особой четкостью, а никак не спать. Умственная деятельность – это так интересно, так стимулирует! Функционирование маленьких серых клеточек доставляет интеллектуальное наслаждение. Они, и только они, выводят нас из тумана к правде...
Честно говоря, я всегда переключаю свое внимание на что-нибудь другое, как только Пуаро упоминает о маленьких серых клеточках. Я столько раз о них слышал!
На сей раз мое внимание было направлено на четырех сидевших неподалеку людей, и когда я почувствовал, что монолог Пуаро приближается к концу, то заметил с усмешкой:
– Вы неотразимы, Пуаро. Прелестная леди Эджвер не в силах оторвать от вас взгляда.
– Должно быть, кто-то объяснил ей, кто я такой, – ответил Пуаро, безуспешно напуская на себя скромный вид.
– Скорее это ваши знаменитые усы, – сказал я, – она потрясена их красотой.
Пуаро нежно коснулся усов рукой.
– Да, они уникальны, – констатировал он. – Ах, мой друг, – цитирую вас – «зубная щетка», которую носите вы, – какой это ужас – какое варварство – какое насилие над природой! Ступите на верный путь, пока не поздно, умоляю вас!
– Смотрите-ка, – воскликнул я, пропуская возгласы Пуаро мимо ушей, – она встает! Кажется, она собирается подойти к нам. Брайан Мартин старается ее удержать, но она его не слушает.
И действительно, Сильвия Уилкинсон, поднявшись со своего места, решительно направилась к нашему столику. Пуаро встал и поклонился. Я тоже встал.
– Мсье Эркюль Пуаро? – раздался мягкий, хрипловатый голос.
– К вашим услугам.
– Мсье Пуаро, я хотела бы с вами поговорить. Мне нужно с вами поговорить.
– Прошу вас, мадам, садитесь.
– Нет-нет, только не здесь. Я хочу поговорить с вами конфиденциально. Мы сейчас поднимемся в мой номер.
– Подожди, Сильвия, – возразил очутившийся рядом с ней Брайан Мартин. Он принужденно рассмеялся. – Мы ведь ужинаем. И мсье Пуаро тоже.
Но Сильвию Уилкинсон не так-то легко было сбить с намеченного пути.
– Ну и что? – недоуменно спросила она. – Пусть ужин отнесут ко мне наверх. Пожалуйста, Брайан, позаботься об этом. Да, и еще...
Она сделала несколько шагов вслед за мистером Мартином, который отправился выполнять ее поручение, и стала с жаром что-то ему говорить. По тому, как он хмурился и качал головой, мне казалось, что он не хочет с ней соглашаться, но она усилила натиск, и в конце концов он, пожав плечами, уступил.
В продолжение этого разговора она несколько раз взглянула в сторону, где сидела Карлотта Адамс, и я подумал, что, может быть, сказанное ею имеет отношение к мисс Адамс.
Добившись своего, Сильвия с сияющим видом вернулась к нам.
– Пойдемте, – сказала она, одарив ослепительной улыбкой нас обоих.
То, что у нас могли быть другие планы, ей просто не пришло в голову. Она безмятежно направилась к выходу.
– Как удачно я вас здесь встретила, мсье Пуаро, – сказала она, подходя к лифту. – Я как раз сидела и думала, что мне делать, и вдруг увидела вас, совсем близко! Тут я и подумала: «Вот кто подскажет мне, что делать».
Она повернулась к лифтеру и бросила:
– Третий.
– Если я могу вам помочь... – начал Пуаро.
– Конечно, можете! Мне говорили, что вы самый замечательный человек на свете. Кто-то ведь должен вывести меня из тупика, в котором я очутилась, и я чувствую, что это сделаете вы.
Мы вышли на третьем этаже, проследовали за ней по коридору, и Сильвия Уилкинсон распахнула дверь одного из самых роскошных номеров «Савоя».
Бросив белую меховую накидку на стул и крошечную вечернюю сумочку на стол, она опустилась на другой стул и воскликнула:
– Мсье Пуаро, я должна любым путем отделаться от своего мужа!
Пуаро остолбенел, но быстро пришел в себя.
– Мадам, – сказал он, и глаза его блеснули, – «отделаться от мужа» я вам помочь не могу. Это не моя специальность.
– Конечно-конечно, я знаю.
– Вам нужен адвокат.
– А вот тут вы ошибаетесь. С адвокатами я уже намучилась. И с честными и с жуликами – ни от кого из них толку нет. Они только и знают, что твердят о законах, а чутья у них никакого.
– Вы убеждены в том, что у меня оно есть?
Она засмеялась.
– Мне о вас говорили, мсье Пуаро, что вы на сто метров под землей видите.
– Comment?[4] На сто метров? Не понимаю.
– Ну, в общем, вы – то, что мне надо.
– Мадам, плохо ли, хорошо ли работает мой мозг... хотя отбросим притворство – он всегда работает хорошо, однако ваше дело не мой жанр.
– Не понимаю почему. Я должна решить проблему!
– Ах проблему!
– Да, и трудную, – продолжала Сильвия Уилкинсон. – По-моему, вы не из тех, кто боится трудностей.
– Вы очень проницательны, мадам. Но тем не менее за сбор материала для развода я не возьмусь. Это неприятно – се metier-lа.[5]
– Дорогой мой, я не прошу вас за кем-то следить. Это бесполезно. Но я должна, должна от него отделаться, и я уверена, что вы сможете подсказать мне, как это сделать.
Несколько мгновений Пуаро медлил с ответом. Когда же он заговорил, в его голосе зазвучали новые ноты.
– Прежде всего скажите мне, мадам, почему вам так необходимо «отделаться» от лорда Эджвера?
Ответ последовал без промедления.
– Ну разумеется, потому что я хочу снова выйти замуж. Какая еще может быть причина?
Ее большие синие глаза взирали на нас простодушно и бесхитростно.
– Почему же вы не разведетесь с ним?
– Вы не знаете моего мужа, мсье Пуаро. Он... он... – она поежилась, – не знаю, как и объяснить. Он странный человек – не такой, как другие.
Немного помолчав, она продолжила:
– Ему вообще нельзя было жениться – ни на ком. Я знаю, о чем говорю. Мне трудно описать его, но он – странный. Знаете, первая жена от него сбежала. Оставила трехмесячного ребенка. Он отказался дать ей развод, и она умерла в бедности где-то за границей. Потом он женился на мне. Но я... меня надолго не хватило. Я его боялась. Поэтому и уехала от него в Штаты. У меня нет оснований для развода, а если бы даже и были, он бы и бровью не повел. Он... он какой-то одержимый.
