– Пожалуй… нет.
– Не обратили внимания?
– Нет.
– Затем вы легли спать?
– Да.
– Перед тем как вы услышали шаги на лестнице, не слышали ли вы каких-нибудь звуков сверху, из квартиры мистера Элтхауза?
– Не обратила внимания. Я двигалась по квартире, сняла и убрала в шкаф пальто, и притом у меня был открыт водопроводный кран, чтобы вода пошла похолоднее: я хотела пить. К тому же у него в комнате лежит на полу толстый ковер.
– Вы бывали у него?
Она кивнула.
– Несколько раз. Три или четыре раза. Мы выпивали по рюмочке, перед тем как отправиться ужинать.
Она взяла чашку, рука у нее не дрожала. Я заметил, что ее кофе уже остыл, и предложил горячего, но она отказалась. Вульф налил себе кофе и сделал глоток.
– Как и когда вы угнали об убийстве мистера Элтхауза? – спросил он.
– Утром. Я не работаю по субботам и поэтому поздно встаю. Ирэн, уборщица, постучала ко мне в дверь. Это было после девяти.
– Это вы позвонили в полицию?
– Да.
– Вы сообщили полиции, что видели трех мужчин, вышедших из дома?
– Да.
– Вы заявили полиции, что, по вашему мнению, эти трое – сотрудники ФБР?
– Нет. Я была словно в шоке. Я никогда прежде не видела мертвецов, разве только в гробу.
– Когда вы сказали миссис Бранер, что, по вашему мнению, это были сотрудники ФБР?
Она пошевелила губами, задумавшись:
– В понедельник.
– А почему вы решили, что это сотрудники ФБР?
– Мне так показалось. Они выглядели молодыми и, ну как вам сказать, атлетически сложенными. И то, как они шагали…
Вы же говорили, что не заметили ничего особенного.
– Да, ничего особенного я и не заметила. – Она прикусила губу. – Я знала, что вы спросите меня об этом. Думаю. что я должна признаться: мне кажется, основная причина, почему я так сказала миссис Бранер, заключалась в том, что я знала ее отношение к ФБР. Я часто слышала, как она отзывалась о книге Кука, и мне показалось, что ей понравится… Я имею в виду, что это должно было соответствовать ее отношению к ФБР. Мне неприятно признаваться в этом, мистер Вульф, поверьте, очень неприятно. Я понимаю. как это звучит, но надеюсь, вы не сообщите об этом миссис Бранер.
– Я скажу ей только то, что потребуется по ходу дела. – Вульф поднял чашку, отпил и взглянул на меня. – Арчи?
– Всего один или два вопроса. – Я посмотрел в лицо мисс Дакос, и она не отвела взгляда. – Полицейские, конечно, интересовались тем, когда вы в последний раз виделись с Элтхаузом. Когда это было?
– За три дня до той пятницы. Мы совершенно случайно встретились утром в подъезде и поболтали минуту-другую.
– Он говорил вам о том, что пишет статью о ФБР?
– Нет. Он никогда не разговаривал со мной о своей работе.
– Когда вы в последний раз встречались с ним за обедом или по другому подобному поводу?
– Я не могу точно назвать число. Это было примерно за месяц до случившегося, в конце октября. Мы вместе ужинали.
– В ресторане?
– Да.
– Вы когда-нибудь встречались с мисс Мэриен Хинклей?
– Хинклей? Нет.
– Или с человеком по имени Винсент Ярмек?
– Нет.
– С Тимоти Квайлом?
– Нет.
– Упоминал ли Элтхауз когда-нибудь эти имена?
– Не помню. Возможно, что и упоминал.
Я поднял брови, глянув в сторону Вульфа. Он с полминуты смотрел на мисс Дакос, хмыкнул и сказал, что сомневается в том, чтобы сообщенные ею сведения могли бы принести нам пользу, так что вечер, по-видимому, потерян зря. Я встал и принес её пальто. Вульф не поднялся с места. Он редко встает, когда приходит или уходит женщина; возможно, что и на этот счет у него есть какое-нибудь правило, но истинной причины я не знал. Она просила меня не беспокоиться и не провожать ее, но, желая показать ей, что некоторые частные детективы хорошо воспитаны, я проводил ее вниз. На тротуаре, пока швейцар подзывал такси, она положила руку мне на рукав и сказала, что будет очень, очень благодарна, если мы не расскажем миссис Бранер о ее признании, и я похлопал ее по плечу. Похлопывание по плечу может означать все что угодно – от извинения до обещания, и только тот, кто это делает, знает, что именно это означает.
Когда я вернулся, Вульф по-прежнему восседал в кресле, скрестив пальцы на животе. Я притворил за собой дверь, и он проворчал:
– Она врет?
Я сказал:
– Наверняка, – и сел на свое место.
– Почему, черт побери, ты так уверен?
– Что же, – ответил я, – надеюсь, вы не станете спорить, что я хорошо разбираюсь в красивых молодых женщинах в отличие от вас – это ваше собственное утверждение. Но даже вы должны понимать, что она не так глупа, чтобы говорить миссис Бранер эту чушь про агентов ФБР только лишь потому, что она подумала, будто миссис Бранер будет приятно это слышать. Я не считаю ее такой дурой. Но она сказала это миссис Бранер, следовательно, у нее были для этого причины, она не просто сболтнула. У нее были основания это сказать! Хотя только Богу известно, какие. Одна догадка из дюжины: когда она вошла в дом и услышала шум, то поднялась этажом выше, стала подслушивать у дверей квартиры Элтхауза и что-то узнала. Мне это не нравится: если было так, то почему она не сообщила об этом полиции? Я предполагаю, что она узнала нечто такое, о чем не хочет говорить. Например, она узнала, что Элтхауз работает на ФБР. Он…
– Как она узнала об этом?
– О, их отношения дошли до интимности. Она соврала. Это самая простейшая ложь, которую женщины не устают повторять уже десять тысяч лет. Очень удобно. Живут в одном доме. Он поглядывал на женщин, а она вовсе ни уродина. Он сам рассказал ей. Даже сказал, что фэбээровцы могут без приглашения явиться в его отсутствие к нему на квартиру. Поэтому она…
– Пошла наверх узнать, дома ли он?
– Так она и сделала, увидев уходящих мужчин. Но дверь была заперта, ключа у нее не было, а на ее звонки и стук никто не отзывался. Во всяком случае, я только отвечаю на ваш вопрос – врет ли она. Она врет.
– Следовательно, мы нуждаемся в правде. Добудь ее.
Это было естественно с его стороны. Разумеется, он не верит, что я могу пойти с девушкой в ресторан «Фламинго», потанцевать с ней пару часов и узнать все ее сокровенные тайны. Однако он делает вид, что не сомневается в этом, ибо полагает, что этим самым поощряет меня лучше работать.
– Это надо обдумать, – сказал я. – Можно переменить тему разговора? Вчера вечером вы спросили, не могу ли я выдумать какой-нибудь маневр, который заставил бы Брегга поверить в то, что убил Элтхауза один из его людей, и я ответил, что не могу. Но теперь я придумал. Они открыто следят за Сарой Дакос и поэтому знают, что она была здесь, и почти наверняка знают о том, что здесь вы. Они знают также, что она живет на Арбор-стрит в доме номер шестьдесят три, но не знают, что она слышала или видела в ту ночь. Поэтому им невдомек, что она рассказывала вам, но они придут к выводу, что это должно было касаться той ночи.
– Ну?
– Если мы сейчас возьмем такси, отправимся домой к Кремеру и проведем у него часок, они окончательно уверуют, что мы узнали от Сары Дакос нечто горяченькое об убийстве Элтхауза. Это наверняка поможет нам.
Он покачал головой:
– Ты дал мистеру Кремеру наше честное слово.
– Только о моем прошлом свидании с ним. Мы отправляемся к нему потому, что, желая выяснить некоторые вопросы относительно ФБР, мы заинтересовались убийством Морриса Элтхауза, который собирался писать о ФБР и был убит, а Сара Дакос рассказала нам кое-что об этом убийстве, что, по нашим предположениям, следовало бы знать Кремеру. Наше честное слово твердо, как золото.
– Который час? Я взглянул на часы:
– Без трех минут десять.
– Мистер Кремер, может быть, уже лег спать, а у нас нет ничего существенного для него.
– Черта с два! У нас имеется человек, у которого есть основания предполагать, что это были фэбээровцы, но он скрывает свои сведения. Это будет праздничным пирогом для Кремера.
– Нет. Это наш пирог. Кремеру мы отдадим мисс Дакос только после того, как она не будет нам нужна. – Он отодвинул кресло. – Добудь у нее правду. Завтра же! Я устал. Едем домой – и спать.
В субботу утром, в 10 часов 35 минут, я воспользовался ключом от двери дома номер 63 на Арбор-стрит, поднялся по лестнице на третий этаж и при помощи другого ключа вошел в квартиру, принадлежавшую Моррису Элтхаузу.
Я решил прибегнуть к собственному методу получения сведений у Сары Дакос. Признаюсь, это был окольный путь, особенно если учесть тот факт, что времени было в обрез, но так было проще добиться результатов, чем пригласив ее на танцы в «Фламинго». О том, что времени было в обрез, сообщала заметка на двадцать восьмой странице утренней газеты, которую я просматривал за завтраком. В ней говорилось:
«Члены клуба „Десять гурманов“, одного из нью-йоркских клубов с ограниченным доступом, очевидно, не верят тому, что история повторяется. Льюис Хьюит, капиталист, занимающий видное общественное положение, знаток и любитель орхидей и гурман, сообщил о предстоящем приеме в своем доме в Норт-Коув, Лонг-Айленд, в четверг 14 января. Меню будет составлено Ниро Вульфом, известным частным детективом. Блюда приглашен готовить Фриц Бреннер, шеф-повар мистера Ниро Вульфа. Вульф и Арчи Гудвин, его доверенный помощник, будут присутствовать на приеме в качестве гостей.
