Глава 11
Это решило дело.
Патрик Батлер мигом преобразился в совершенно иного человека.
Встал, выпрямил спину, держась небрежно, приятно улыбаясь. Под люстрой блестели светлые волосы.
— Прекрасно, прекрасно. — Он потер руки. — Служители Зла, да? Мы с ними справимся. Столичные или из Сити?
— Столичные, сэр. Хотя их возглавляет инспектор Дафф из уголовного розыска Сити, шотландец, переодетый в штатское.
— Ах! Теперь они уже и меня ищут?
— Нет, сэр. Просто вы уже числитесь в списке зарегистрированных. По-моему, они быстро сообразят, кто находится тут вместе с вами.
— Даже если предположить, что они опросили весь район, каким образом нас отыскали так быстро? — удивился Хью.
— Видите ли, сэр, вы, находясь в таком же смятении, как и юная белокурая леди, написали в регистрационной книге «Чарлз Дарвин» вместо «Джордж Дарвин» и указали адрес вашего дяди в Хампстеде. Кроме того, если бы мистер Батлер расписался менее крупными буквами, чем на рекламе пива «Гиннесс»…
— Ах-ах! — просиял Патрик Батлер, ничуть не расстроившись и кивнув на дверь спальни. — Я говорил вашей милой невесте, что будет, если я назову свое настоящее имя. Она еще увидит!
— Хозяин, ради бога, поторопитесь!
— Успокойтесь, Джонсон, — сказал его хозяин. Он сорвал с ближайшего кресла огромный черный чехол и набросил на плечи, застегнув его спереди серебряной булавкой, нахлобучил набекрень, на манер д'Артаньяна, мягкую черную шляпу. — Э-э-э… Джонсон! Надеюсь, вы оставили за кулисами мою карточку? Не настоящую, а из тех, которые мы на такой случай приберегаем? И послали цветы по моим указаниям?
— Давным-давно, сэр! Мадам — как ее там — давно их получила. Но…
— Прекрасно. Пойдемте, дорогой мой Прентис.
— Да я же без пальто и без шляпы…
— Тихо! — шикнул Батлер, любовно похлопав Хью по спине. — Зачем вам пальто и шляпа? Нам надо лишь перейти через улицу. Быстро!
Все трое выбежали в едва освещенный, застеленный толстым ковром коридор. Пробегая мимо перпендикулярно идущего коридора, адвокат быстро глянул направо, налево.
— Никогда не доверяйте лифтам, дорогой друг, — тихо посоветовал он Хью.
— Каждый полицейский питает детское пристрастие к лифтам, обожает кататься вверх-вниз. Кажется, я где-то видел лестницу. Правильно. Вон она.
Лестница с длинным окном, наглухо, от самого верха, затянутым шторами, спускалась вниз вдоль стены широкими ступенями, которые под прямым углом поворачивали на площадках к нижним этажам.
Батлер легко пробежал первый пролет, а потом даже он испытал потрясение — остановился и прижал спиной к стене своих подопечных.
Суровый хриплый голос явственно пререкался с другим, столь же суровым, на нижнем этаже у подножия лестницы.
— Я уже предъявлял вам удостоверение, — громко говорил кто-то, — и больше не собираюсь показывать. Моя фамилия Дафф. Инспектор Дафф. И я вас спрашиваю… О господи! Это еще что такое?
Инспектор имел полное право на подобный вопрос.
Ясное дело: никто не может учредить клуб или общество с таким рвением и с такой идиотски бессмысленной целью, кроме собравшейся в отеле компании весьма культурных людей благородного происхождения в возрасте от среднего до очень старого. Пока жив этот старый и добрый обычай, будет жить старая добрая Англия.
Время от времени Хью слышал громкие голоса на нижнем этаже, видимо в банкетном зале. Теперь в том не осталось сомнений. Громыхнули три фортепьянных аккорда, их подхватили две скрипки. Зазвучала жалобная печальная нота, и сто пятьдесят голосов, которые прежде казались тихими, нестройными, грянули хором с проникновенной слезливой торжественностью:
Оплачь падшую женщину у ее одинокой могилы!
Полюбила она моряка, а паршивый пес воткнул в нее вилы!
И убил, и убил, перепившись ужасного жуткого джина,
Потому что она впала в дьявольский грех, а когда-то была невинна!
Ни Батлер, ни Хью, ни Джонсон не видели инспектора Даффа с его собеседником за поворачивавшим под прямым углом пролетом, но слышали голос последнего.
— Я вас спрашиваю, — орал инспектор в перерыве перед вторым куплетом, — что это такое?
— Это, инспектор, Общество старых грешников, — холодно отвечал голос, кажется, старшего официанта.
— Старых грешников? Я им сейчас покажу грешников!
— Позвольте напомнить, инспектор, вход в эту дверь запрещен. Председательствует сам мировой судья, мистер Стоунмен…
— О, слава всем святым! — шепнул Батлер, и глаза его вспыхнули, словно при виде открывающихся врат небесных. — Думаете, он заметет старика Стоуни за публичное исполнение непристойных песен?
— Сэр, сэр! — шептал обезумевший Джонсон. — Как нам отсюда выбраться? Они через секунду будут здесь!
— А, да. Не волнуйтесь.
Барристер оглянулся, стрельнул глазами и сразу же побежал вверх по лестнице — остальные за ним. Он рывком раздвинул тяжелые портьеры, открыв высокое окно, и величественно заявил:
— По пожарной лестнице, разумеется. На площадке вечно кто-нибудь торчит. — Батлер не без шума, заглушенного, правда, пением на нижнем этаже, открыл и поднял окопную раму. — Видите? — спросил он, ткнув пальцем.
К сожалению, пожарной лестницы за окном не оказалось.
— Гм, — хмыкнул адвокат.
Они стояли над густой пеленой тумана, стлавшегося внизу черно-белыми облаками. Кроме тумана, виднелось только слабое свечение вывески. Вдоль всей задней стороны здания отеля тянулся каменный карниз шириной всего дюймов восемнадцать. Конечно, по нему можно было бы добраться до пожарной лестницы, если б она не располагалась в тридцати футах справа.
Вновь зазвучал голос инспектора Даффа:
— Я вовсе вас не допрашиваю. Не имею полномочий. Просто спрашиваю…
Спою я вам балладу о разбойнике с большой дороги,
Поработавшем в Хаундсло-Хит и уносящем ноги,
Держа в руках две пушки,
А на Баттеркап-Лейн живет его подружка,
В приходе Марилебон…
— Номер для новобрачных находится этажом выше, инспектор. В самом начале коридора, вторая дверь…
С той минуты Хью Прентис всегда заявлял: если Патрик Батлер утверждает, будто что-либо существует, то знает, что оно существует.
— Видите пожарную лестницу? — спросил он. — За мной! Закройте кто-нибудь окно и задерните шторы. Скорей!
И без малейшего колебания шагнул за окно седьмого этажа.
Первая мысль, промелькнувшая в голове Хью: Батлеру где-то привиделась лестница, и он решил столь неординарным способом покончить с собой, — быстро улетучилась. Стоя лицом к стене и держась за нее, ирландец шагнул вправо по восемнадцатидюймовому каменному карнизу к подлинной пожарной лестнице.
И все же Хью, следящий за ним в окне, слегка дрогнул. Потом, разозлившись, как потревоженный шмель, выпрыгнул на карниз и поспешно побежал вдоль стены с поднятыми руками. Следовавший за ним Джонсон, рискованно балансируя на карнизе, стоял на коленях лицом к окну и плотно задергивал шторы. Ноги его торчали над клубами тумана. Чуть не сорвавшись вниз, он умудрился все же захлопнуть тугую створку.
Хью, во время войны проделывавший подобные трюки, оказался ловчее, чем думал. Очень хорошо, что улица внизу была не видна — практически на уровне поручня пожарной лестницы простиралось плотное черно-белое покрывало.
Впрочем, воображение порой выкидывает безобразные фокусы, когда перед тобой нет ни окон, ни оконных ручек.
На полпути к настоящей пожарной лестнице Батлер вдруг замер на месте.
Подумав, будто адвокат наткнулся на препятствие, Хью попробовал заглянуть через его плечо. Он инстинктивно отклонился назад, нерв в лодыжке дернулся, он пошатнулся, впав в полную панику, однако обрел равновесие и выправился, памятуя, что ни в коем случае не следует цепляться за гладкую бетонную степу.
— В чем дело? — выдавил он.
— А?
— Я спрашиваю: что случилось? Почему вы остановились?
— Задумался… О том, что было между страшным разбойником с большой дороги и девушкой с Баттеркап-Лейн.
— Я могу сказать, что будет с нами, — завопил Хью, — если вы станете размышлять об уличных балладах на высоте шестьдесят с лишним футов! Немедленно прекратите!
— Успокойтесь, мой мальчик. Не давайте воли своему английскому темпераменту. Мы почти добрались.
И действительно, через пару минут они должны были добраться.
Беглецы ориентировались, как на маяк, на мерцание света в большом, но плоховато видимом окне другого номера отеля. Это было тоже высокое окно, свет из которого падал на пожарную лестницу.
Лестница была встроена в стену приблизительно в двух футах выше окна. Металлические прутья ступеней мокро поблескивали, виднелись очертания вертикальных опорных конструкций и железных поручней.
