– Нет, конечно… – кивнул, соглашаясь, Эркюль Пуаро. – Но когда речь идет о ревности…
Он замолчал, вглядываясь в пригожее лицо молодого белокурого гиганта.
– О ревности? – удивился Тэд Бигланд. – Я знаю, что такое случается, но ведь это обычно бывает с парнями, когда какой-нибудь из них напьется и уже не помнит себя от бешенства. Но леди Элинор… такая милая, такая спокойная… чтобы она…
– Но Мэри Джерард мертва… – прервал его Пуаро. – И умерла она не своей смертью. Нет ли у вас каких-нибудь предположений… или фактов, которые помогли бы мне отыскать убийцу?
Парень лишь покачал головой.
– Здесь что-то не так. Это невозможно, понимаете… Просто невозможно, чтобы кто-нибудь посмел убить Мэри. Она была… она была как цветок.
И внезапно на какой-то миг, как при яркой вспышке молнии, Эркюль Пуаро по-новому увидел покойную девушку. «Она была как цветок…» В этих неловких, с трудом найденных словах Мэри Джерард снова была живой и цветущей.
И внезапно он тоже ощутил горькое чувство утраты, гибели чего-то бесконечно милого и нежного.
В его голове одна за другой проносились фразы, сказанные о девушке разными людьми. Питером Лордом: «Она была милое дитя». Сестрой Хопкинс: «Она могла бы сниматься в кино». Миссис Бишоп: «Тошно было видеть это ее жеманство». И теперь вот эти последние слова, перекрывавшие все остальные, произнесенные с тихим изумлением: «Она была как цветок».
– Но тогда… – Эркюль Пуаро умолк и широко развел руки – абсолютно неанглийским жестом…
Тэд Бигланд кивнул. В его глазах застыло немое страдание – взгляд раненого животного…
– Я понимаю, сэр. Я знаю, что вы правы. Она умерла не своей смертью. Но я подумал…
Он не стал продолжать.
– Что? – спросил Пуаро.
– Я подумал… а что, если это все же был несчастный случай?
– Несчастный случай? И что же это за несчастный случай такой?
– Понимаю, сэр. Понимаю, что это звучит бессмысленно. Но я вот все думаю и думаю, и мне кажется, что это какая-то случайность. Что-то, что не должно было произойти или произошло по ошибке. Ну, в общем, несчастный случай.
Он умоляюще посмотрел на Пуаро, смущенный тем, что не способен ясно выразить свою мысль.
Некоторое время Пуаро обдумывал услышанное. Потом он проговорил:
– Так вот, значит, что вы чувствуете. Это интересно.
– Я понимаю, что вам нужно что-то определенное, – виновато проговорил Тэд Бигланд. – Но я не могу сказать «как» и «почему». Я просто чувствую.
– Чувство иногда самый лучший подсказчик… – заметил Пуаро. – Надеюсь, вы меня простите, если я затрону больную тему, но я хотел бы знать: вы очень любили Мэри Джерард?
На смуглом лице молодого человека проступил густой румянец.
– Да об этом знает вся округа, – признался Тэд.
– Вы собирались жениться на ней?
– Да.
– Но она… не хотела?
Тэд помрачнел. С трудом сдерживая гнев, он ответил:
– Люди не должны вмешиваться в жизнь других, даже из добрых побуждений. Все эти школы и поездки за границу! Они изменили Мэри. Я не хочу сказать, что это ее испортило или что она стала задаваться, – ничего подобного. Но это все… ну, сбило ее с толку. Она перестала понимать, где ее место. Она была… ну, грубо говоря, слишком хороша для меня. Но, однако, еще недостаточно хороша для настоящего джентльмена вроде мистера Уэлмана.
Наблюдая за выражением его лица, Пуаро спросил:
– Вам не нравится мистер Уэлман?
Тэд Бигланд ответил с явной неохотой:
– А с какой стати он должен мне нравиться? Вообще-то я ничего против него не имею. В общем и целом он слабак. Я мог бы поднять его одной рукой и переломить пополам. Мозги у него, видать, имеются… Но это вряд ли поможет ему, если, например, сломается автомобиль. Вы можете знать принцип движения автомобиля, но вы все равно останетесь беспомощным, как младенец, когда всего-то и требуется, что вытащить магнето и прочистить контакты.
– Вы, надо думать, работаете в гараже?
Тэд Бигланд кивнул.
– У Хендерсона, вниз по дороге.
– Вы были там – в то утро, когда это случилось?
– Да, проверял машину одного джентльмена. Где-то произошла закупорка, и я никак не мог обнаружить, где именно. Погонял ее малость. Теперь так странно вспоминать об этом. День был прекрасный, жимолость еще цвела… Мэри любила жимолость. До ее отъезда за границу мы часто с ней ходили рвать цветы…
И вновь на его лице появилось выражение удивления и какой-то детской растерянности.
Эркюль Пуаро молчал.
Тэд наконец немного пришел в себя.
– Простите, сэр, – сказал он, – забудьте, что я говорил о мистере Уэлмане. Меня бесило то, что он увивался вокруг Мэри. Я хотел, чтобы он оставил ее в покое. Она ему не подходила… на самом деле.
– Вы думаете, он ей нравился? – поинтересовался Пуаро.
Тэд Бигланд опять нахмурился.
– Я не знаю… По-настоящему – нет. А может, и да. Ничего не могу сказать.
– А может, у нее был еще какой-то мужчина? – спросил Пуаро. – Может, она кого-нибудь встретила за границей?
– Не могу сказать, сэр. Мэри вроде бы ни о ком не говорила.
– А какие-нибудь враги… здесь, в Мейденсфорде?
– Враги? Здесь? – Он покачал головой. – Никто ее так уж хорошо не знал. Но всем она нравилась.
– А экономке в Хантербери, миссис Бишоп, она тоже нравилась? – спросил Пуаро.
Тэд неожиданно расплылся в улыбке:
– А, да это просто ревность! Этой даме не нравилось, что миссис Уэлман уделяет Мэри столько внимания.
– А Мэри была счастлива здесь? Она любила миссис Уэлман?
– Была бы счастлива, – проговорил Тэд Бигланд, – если бы ее оставили в покое. Я имею в виду сестру Хопкинс. Это она упорно вбивала ей в голову, что нужно зарабатывать на жизнь и ехать учиться на массажистку.
– Но она все же любила Мэри?
– О да, безусловно любила, но она из тех, кто лучше вас знает, что вам требуется.
– Предположим, сестре Хопкинс что-то известно… – стал рассуждать Пуаро, – что-то такое, например, что могло бы выставить Мэри в неприглядном свете, как, по-вашему, хранила бы она это в секрете?
Тэд Бигланд удивленно посмотрел на него:
– Я что-то не очень хорошо вас понял, сэр.
– Как вы думаете, если бы сестра Хопкинс знала о Мэри что-нибудь нехорошее, могла бы она попридержать свой язык и не проболтаться?
– Сомневаюсь, что эта женщина вообще способна держать язык за зубами! – сказал Тэд Бигланд. – Она самая большая сплетница в деревне. Но если бы она и могла попридержать свой язык, так только если бы это касалось Мэри. – Не в силах преодолеть любопытство, он спросил: – Но почему вы спрашиваете об этом?
– Разговор с тем или иным человеком всегда оставляет определенное впечатление, – ответил Пуаро. – Сестра Хопкинс, казалось, была со мной совершенно честна и откровенна, но у меня возникло такое ощущение – почти уверенность, – что она что-то утаивает. Вовсе не обязательно что-то важное. Возможно, это не имеет никакого отношения к преступлению. Однако она явно что-то скрывает. И сдается мне, что это что-то каким-то образом бросило бы тень на репутацию Мэри Джерард…
Тэд лишь беспомощно покачал головой.
– Ну что ж. Придет время – и я узнаю, в чем дело, – со вздохом утешил себя Пуаро.
Пуаро пытливо вглядывался в удлиненное выразительное лицо Родерика Уэлмана.
Видимо, нервы Родди были на пределе. Руки подрагивали, глаза воспаленные, голос – хриплый и раздраженный.
Взглянув на визитную карточку, он сказал:
– Разумеется, мне знакомо ваше имя, мосье Пуаро. Но мне непонятно, почему доктор Лорд думает, что вы можете как-то помочь! И вообще, ему-то что до всего этого? Он лечил мою тетушку, но, в сущности, он совершенно посторонний нам с Элинор человек. Мы никогда не видели его до нашего к ней предпоследнего визита. Вероятно, заниматься делами такого рода – обязанность Седдона?
– Формально это так, – ответил Пуаро.
– Я бы не сказал, что Седдон вселил в меня надежду, – удрученно продолжил Родди. – Он настроен чрезвычайно мрачно.
– Так уж у юристов заведено.
– Но все же, – сказал Родди, чуть оживившись, – мы заполучили Балмера. Говорят, он среди адвокатов занимает довольно видное положение.
– У него репутация адвоката, берущегося за безнадежные дела, – сказал Пуаро.
Родди вздрогнул.
– Надеюсь, вам не будет неприятно, если я попытаюсь помочь мисс Элинор Карлайл? – спросил Пуаро.
– Нет, что вы, конечно нет. Но…
– Но что я могу сделать? Вы это хотели сказать?
Легкая улыбка пробежала по встревоженному лицу Родди, улыбка неожиданно столь обаятельная, что Пуаро сразу понял, в чем секрет привлекательности этого молодого человека.
– Вы уж простите меня за грубый скептицизм, – произнес извиняющимся тоном Родди, – но именно это я и хотел спросить. Не буду ходить вокруг да около: чем вы можете помочь?
– Постараться добраться до истины.
– Понятно. – В голосе Родди звучало явное сомнение.
