Сэр Монтегю, вжившийся в роль старомодно-учтивого хозяина, принялся уговаривать нас остаться и сыграть в бридж. Я почтительно отказался — ставки были для меня слишком высоки. Молодой Росс тоже вздохнул с облегчением, когда его место за столом занял Пуаро. Мы с Россом ограничились наблюдением за игрой остальных. Партия завершилась крупными выигрышами Пуаро и сэра Монтегю.
После этого мы поблагодарили хозяина и откланялись. Росс вышел вместе с нами.
— Странный старичок, — сказал Пуаро, когда мы шли по парку.
Ночь была теплой, поэтому мы решили идти пешком, пока не поймаем такси, и не стали вызывать его по телефону.
— Да, странный старичок, — повторил Пуаро.
— Очень богатый старичок, — с чувством сказал Росс.
— Судя по всему, да.
— Я ему почему-то нравлюсь, — заметил Росс. — Надеюсь, он не скоро во мне разочаруется. Сами понимаете, что значит поддержка такого человека.
— Вы актер, мистер Росс?
Росс погрустнел от нашей неосведомленности и ответил утвердительно, прибавив невзначай, что получил недавно прекрасные отзывы на игру в какой-то мрачной русской пьесе.
Когда Пуаро и я, как могли, успокоили его, Пуаро спросил невинным голосом:
— Вы, кажется, были знакомы с Карлоттой Адамс?
— Нет. Я прочел о ее смерти в сегодняшней газете. Перебрала наркотиков или что-то вроде того… Никогда не понимал этого пристрастия!
— Да, печальная история. А ведь она была очень умна!
— Наверное.
Как истинный актер, он интересовался только собой и своей карьерой.
— Вы бывали на ее представлениях? — спросил я.
— Нет. Такого рода вещи не в моем вкусе. Сегодня все от них без ума, но я уверен, что это ненадолго.
— А вот и такси! — воскликнул Пуаро и махнул тростью.
— Я, пожалуй, дойду до метро, — сказал Росс. — От Хаммерсмит до моего дома прямая линия.
И он вдруг нервно засмеялся.
— Интересный вчера получился ужин!
— Да?
— Нас, оказывается, было тринадцать человек. Кто-то в последнюю минуту не смог прийти. Это обнаружилось только, когда мы уходили.
— А кто встал из-за стола первым? — спросил я.
Он снова издал нервный смешок.
— Я.
Вернувшись домой, мы обнаружили там Джеппа.
— Решил напоследок заглянуть к вам, мосье Пуаро, — жизнерадостно сказал он.
— Отличная идея, мой добрый друг, как дела?
— По чести говоря, плоховато, — сразу сник Джепп. — Может, вы мне поможете?
— У меня есть одна-две идеи, которыми я готов с вами поделиться.
— Вы и ваши идеи, Пуаро! Чудной вы все-таки человек. Не подумайте только, что я не хочу их выслушать. У вас под куполом кое-что есть!
На этот, с позволения сказать, комплимент Пуаро реагировал довольно сухо.
— Меня прежде всего интересуют идеи насчет раздвоения ее светлости, если они у вас есть. Что скажете, мосье Пуаро? Кто двойник?
— Именно об этом я и хочу с вами поговорить.
И Пуаро спросил Джеппа, слыхал ли он о Карлотте Адамс.
— Что-то слышал, но точно не помню.
Пуаро объяснил.
— Ах эта! Актриса! Но почему вы взялись за нее?
Пуаро рассказал о шагах, предпринятых нами, и о заключении, к которому мы пришли.
— Чтоб мне провалиться! Похоже, вы правы. Платье, шляпа, перчатки и светлый парик… Да, так оно и было. Ну, Пуаро, вы даете! Чистая работа! Хотя я не вижу доказательств, что ее убрали. По-моему, тут вы переборщили. Тут я с вами не согласен. Это уже из области фантастики. У меня опыта больше, чем у вас, и я не верю, что всем этим из-за кулис управляет какой-то злодей. К его светлости приходила Карлотта Адамс — я согласен, но насчет ее смерти у меня две своих идеи. Она к нему приходила сама по себе — скорее всего, шантажировать, ведь она намекала, что вот-вот разживется деньгами. Они поискрили в контактах. Он уперся, она уперлась, и она его прикончила, а когда вернулась домой, то тут до нее дошло, что случилось. Она не собиралась его убивать. И я считаю, что она выпила веронал осознанно, для нее это был самый легкий выход.
— Вы считаете, что этим можно объяснить все случившееся?
— Ну, конечно, много фактов мы еще не знаем, но это неплохая рабочая гипотеза. А вторая идея — это то, что розыгрыш и убийство между собой не связаны. Произошло хотя и удивительное, но совпадение.
Я знал, что Пуаро с ним не согласен, но он только сказал уклончиво:
— Mais oui, c'est possible.[54]
— Или вот еще что: розыгрыш планировался безобидный, но кто-то узнал о нем и решил приспособить к своим планам. Тоже неплохая идея.
Он помолчал и добавил:
— Но мне лично больше нравится идея номер один. А что связывало его светлость с этой актрисой, мы разберемся.
Пуаро рассказал ему о письме, которое горничная отослала в Америку, и Джепп согласился, что из него много можно будет узнать.
— Я сейчас же этим займусь, — пообещал он, сделав запись в блокноте.
— Я так держусь за идею, что убила она, потому что не могу больше никого найти, — объяснил он, кладя блокнот в карман. — Вот капитан Марш, теперешняя его светлость. У него повод — лучше не надо! К тому же плохая репутация. Еле-еле сводит концы с концами, а но натуре транжир. Но самое главное, вчера утром он поругался с дядей, о чем, кстати, сам мне и рассказал, даже обидно. Он вполне подошел бы. Но у него на вчерашний вечер алиби. Ходил в Оперу с Дортхаймерами. Богатые евреи. Гроувнер-сквер. Я проверял. Он у них обедал, потом они поехали в театр, потом ужинали в ресторане…
— А мадемуазель?
— Вы имеете в виду дочь? Ее тоже не было дома. Она обедала с людьми по фамилии Картью-Вест. Они возили ее в Оперу, а после проводили домой. Вернулась без четверти двенадцать. Так что она тоже отпадает. Есть еще дворецкий. Чем-то он мне не нравится. Уж больно смазлив. Что-то в нем есть подозрительное. И к лорду Эджверу на службу попал непонятно как. Я его сейчас проверяю. Но повода для убийства не вижу.
— Никаких новых фактов?
— Есть несколько. Трудно сказать, важные они или нет. Например, пропал ключ лорда Эджвера.
— Ключ от входной двери?
— Да.
— Это действительно интересно.
— Как я уже сказал, это может значить очень много, а может не значить ничего. Но еще интереснее, по-моему, то, что лорд Эджвер получил вчера по чеку деньги — небольшую сумму, кстати, около ста фунтов. Деньги были во французских банкнотах, потому что сегодня он должен был ехать в Париж. Так вот, эти деньги тоже пропали.
— Кто вам об этом сообщил?
— Мисс Кэррол. В банк ходила она. Она сказала мне об этом, и я обнаружил, что денег нет.
— Где они были вчера вечером?
— Мисс Кэррол не знает. Она принесла их ему в половине четвертого. Они лежали в банковском конверте. Он в это время сидел в библиотеке. Взял конверт и положил рядом с собой на стол.
— Это в самом деле наводит на размышления. Дело осложняется.
— Или упрощается. Кстати, рана…
— Да?
— Врач говорит, что это необычный перочинный нож. Похоже, но лезвие другой формы. И страшно острое.
— Но это не бритва?
— Нет..
Пуаро задумался.
— Новый лорд Эджвер большой шутник, — продолжал Джепп. — Он считает, что быть под подозрением очень смешно. Не успокоился, пока не услыхал, что мы его и вправду подозревали. Тоже интересно, кстати.
— Может, это говорит о его уме?
— Или о нечистой совести. Смерть дяди была пределом его мечтаний. Он переехал в дом лорда Эджвера, между прочим.
— А где он жил прежде?
— Мартин-стрит, Сент-Джордж-роуд. Паршивое место.
— Запишите, пожалуйста, Гастингс.
Я удивился, но записал. Мне было непонятно, зачем нужен старый адрес, если Рональд уже переехал на Риджент-гейт.
— Думаю, это дело рук Карлотты Адамс, — сказал Джепп, поднявшись. — Здорово вы насчет нее сообразили, мосье Пуаро! Но, конечно, вы ведь ходите по театрам, развлекаетесь. Поэтому и идеи у нас разные. Жаль, что нет явного повода, но мы немного покопаем и что-нибудь найдем, я уверен.
— Есть еще один человек, у которого мог быть повод и которого вы не учитываете, — заметил Пуаро.
— Кто он такой, сэр?
— Джентльмен, который, как говорят, хочет жениться на супруге лорда Эджвера. Я имею в виду герцога Мертонского.
— Да, у него, я думаю, был повод, — со смехом ответил Джепп. — Но герцоги обычно не убивают. И он в Париже.
— Значит, вы не рассматриваете его всерьез как подозреваемого?
— А вы, мосье Пуаро?
И, продолжая смеяться над абсурдностью этой идеи, Джепп вышел из комнаты.
Следующий день мы провели в бездействии, но Джепп действовал вовсю. К нам он пришел уже около пяти, красный от злости.
— Меня надули!
— Это невозможно, друг мой, — ласково возразил Пуаро.
— Нет, правда! Этому (тут он употребил непечатное выражение) дворецкому удалось от меня улизнуть.
— Он исчез?
— Да. Смылся. А я-то, кретин, даже не особенно его подозревал!
