— Вам он нравится? — спросил я Сару в упор.
— Нравится?
— Да. Вам нравится доктор Брэдфорд?
— Конечно. Он добрее и благороднее всех, кого я когда-либо знала.
— А вам? — спросил я, повернувшись к Ларри.
Тот нахмурился. Видимо, он уже устал. Он был весьма терпелив ко мне, ведь я допрашивал его целых два часа.
— Пожалуй, да. Всё, что моя сестра сказала о нём, правда. Но он любит читать мораль. Сейчас, правда, он ко мне уже не пристаёт, но когда я был мальчишкой, мне приходилось прятаться от него.
— Вы приехали в поместье в субботу во второй половине дня. С момента приезда сюда в субботу и до двух пополудни в воскресенье доктор Брэдфорд был у вас?
— Я не знаю… О, да, он обедал у нас в субботу.
— Как вы думаете, он мог убить вашего отца?
Ларри застыл в испуге.
— О, Господи! Кажется, вам хочется напугать меня, так, чтобы я сболтнул какую-нибудь глупость?
— А вы что думаете, мисс Барстоу?
— Какой абсурд!
— Хорошо, пусть, по-вашему, абсурд, но кто-то же упросил доктора Брэдфорда дать заключение, что смерть наступила от разрыва сердца? Кто из вас?
Ларри с ненавистью смотрел на меня.
— Вы сказали, что пригласили меня присутствовать при вашей беседе с братом для того, чтобы никто не нарушал условий договора, — тихо промолвила Сара Барстоу. — Что ж, мистер Гудвин, вы достаточно испытывали моё терпение.
— Хорошо, оставим этот разговор. — Я повернулся к её брату. — Вы снова раздражены, мистер Барстоу. Не стоит. Люди вашего круга не привыкли к такого рода дерзости, но поверьте, куда лучше сделать вид, что вы ничего не заметили. У меня осталось всего несколько вопросов. Где вы были в понедельник, пятого июня, вечером, между семью и двенадцатью часами?
Ларри все ещё злился.
— Не знаю. Как могу я это помнить?
— Постарайтесь. Не посчитайте этот вопрос ещё одной дерзостью. Я спрашиваю вас вполне серьёзно. Понедельник, пятого июня. Во вторник были похороны вашего отца. Я спрашиваю вас, где вы были накануне вечером.
— Я могу сказать вам, — вмешалась его сестра.
— Я предпочитаю, чтобы ваш брат сам мне ответил.
— Что ж, я могу ответить, а могу и не отвечать, — произнёс он. — Хорошо, отвечу, я был дома.
— Весь вечер?
— Да.
— Кто ещё был дома в это время?
— Моя мать и сестра, прислуга и ещё Робертсоны.
— Робертсоны?
— Да, я же сказал вам.
Опять на помощь пришла сестра.
— Это наши старые друзья. Мистер и миссис Блэйр Робертсон и их две дочери.
— Когда они пришли к вам?
— Сразу после обеда. Мы ещё не встали из-за стола. Около половины восьмого.
— Доктор Брэдфорд тоже был?
— Нет.
— Вам это не кажется странным?
— Странным? Почему? Впрочем, у него был доклад на какой-то конференции в Нью-Йорке.
— Понимаю. Благодарю вас, мисс Барстоу. — Я снова повернулся к её брату. — Ещё один последний вопрос, вернее, просьба. У Мануэля Кимболла есть в ангаре телефон?
— Да.
— Позвоните ему, пожалуйста, и предупредите, что я направляюсь к нему, и спросите, не будет ли он так любезен дать мне интервью.
— С какой стати я должен делать это? — возмутился Ларри.
— Вы не имеете права просить об этом! — тут же вмешалась его сестра. — Если вы хотите видеть мистера Кимболла, это ваше личное дело.
— Верно, — согласился я и закрыл свой блокнот. — Совершенно верно. Но я не являюсь официальным лицом. Если я приеду к нему вот так, он вправе вышвырнуть меня вон. Но он друг вашей семьи или, по крайней мере, считает себя таковым. Мне нужно, чтобы меня представили ему.
— Разумеется, вам нужна рекомендация, — сказал Ларри, вставая с травы и отряхивая брюки. — Но вы её не получите. Ваша шляпа, кажется, в доме?
Я кивнул.
— Я захвачу её, когда мы пойдём звонить по телефону. А теперь послушайте меня. Я хочу попросить вас позвонить Мануэлю Кимболлу, Робертсонам и в клуб «Зелёные луга». Это всё, что мне пока нужно, а потом будет видно. Мне нужно повидаться и поговорить со всеми этими людьми, и чем скорее вы поможете мне в этом, тем будет лучше. Ниро Вулф знает достаточно много, чтобы заставить полицию согласиться на эксгумацию. Это была договоренность, но он не всё им сказал. Неужели вы хотите, чтобы я обратился к прокурору и рассказал ему столько, сколько он потребует за то, чтобы дать мне разрешение всюду бывать и со всеми говорить? Он сейчас зол на нас с Вулфом, потому что знает, что мы кое-что ему не говорим. Я готов помириться с ним, если уж на то пошло. Я люблю заводить друзей, чего не скажешь о вас. Если вы снова назовёте это шантажом, мистер Барстоу, я готов забрать свою шляпу и откланяться. А там пусть идёт, как идёт.
Это был подлый приём, но выхода у меня не было. Беда этих двоих, особенно брата, была в том, что они привыкли всегда чувствовать себя в полной безопасности, осознавать свою независимость и беречь своё достоинство. Они не знали, что такое страх, и теперь приходилось напоминать им об этом. Они действительно испугались, когда поняли, что я серьёзен, а если бы мне ещё удалось посвятить их во все свои планы на этот день, думаю, у них были все основания встревожиться не на шутку.
Они сдались. Когда мы вернулись в дом, Сара позвонила Робертсонам, а её братец — в гольф-клуб «Зелёные луга» и Мануэлю Кимболлу. Я решил, что у меня мало шансов узнать что-либо от прислуги, особенно если её вышколил дворецкий Смолл, поэтому, когда все телефонные звонки были сделаны, я забрал шляпу и покинул дом. Ларри вышел со мной на боковую террасу, видимо, желая убедиться, что я не проберусь тайком обратно в дом, чтобы подслушивать у замочных скважин.
Когда мы спускались по лестнице, к дому подъехала машина. Вышедший из неё человек заставил меня довольно ухмыльнуться, ибо это был Г. Р. Корбетт, тот самый детектив из прокурорской команды, который пытался вломиться в особняк на Тридцать пятой улице. Я тогда неплохо выполнил роль вышибалы. Я весело поприветствовал его и хотел было пройти мимо, но он окликнул меня:
— Эй, ты!
Я повернулся. Ларри, стоя на террасе, с любопытством наблюдал за этой сценой.
— Вы ко мне обращаетесь, сэр? — вежливо осведомился я.
Корбетт, не утруждая себя ответом, сделал шаг в мою сторону. Я остановился, продолжая глядеть на него с улыбкой, а потом обратился к Ларри:
— Мистер Барстоу, это ваш дом. Может, вы объясните ему, зачем я был здесь?
По лицу Ларри я понял: случись так, что ему пришлось бы послать поздравительную открытку к Рождеству кому-либо из нас, скорее я её бы получил, чем Корбетт.
Ларри действительно объяснил ему всё.
— Мистер Гудвин был приглашён моей сестрой для консультаций. Возможно, мы снова пригласим его. Вы тоже ведёте расследование?
Корбетт крякнул и бросил на меня недобрый взгляд.
— Значит, снова захотелось побывать в Уайт-Плейнс? — язвительно произнёс он.
— Отнюдь, нет, — покачал я головой. — Мне не нравится сонная дыра, где все так ленивы, что не с кем даже об заклад побиться на довольно кругленькую сумму. — Я повернулся, чтобы уйти. — Пока, Корбетт. Не буду желать тебе неудачи, потому что даже при большой удаче памятник тебе не поставят.
Не обращая внимания на брань и проклятия, несущиеся мне вслед, я сел в свою машину и уехал.
Прежде всего я решил навестить Робертсонов, ибо знал, что визит будет коротким. Миссис Робертсон с дочерьми была дома. После звонка Сары они ждали меня. Все три дамы подтвердили, что были у Барстоу вечером пятого июня, накануне похорон. Приехали они около восьми, а уехали в полночь. Они всё время были с миссис Барстоу, Сарой и Ларри. Я ещё раз уточнил, было ли это именно пятого июня, а затем задал ещё несколько незначительных вопросов о семействе Барстоу, но вскоре понял, что нет никакого смысла расспрашивать дальше. Робертсоны явно не собирались обсуждать своих близких друзей с каким-то незнакомцем. Они категорически отрицали саму возможность какого-либо недомогания у миссис Барстоу, видимо, не зная, что мне всё известно.
Было уже шестой час вечера, когда я наконец попал к Кимболлам. Их поместье показалось мне менее живописным и ухоженным, чем поместье их соседей Барстоу, но значительно более обширным. Я проехал с полмили, прежде чем добрался до дома. Подъездная аллея, пересекая ручьи, тянулась через изрезанную каменными оградами зелёную равнину. Слева виднелась рощица. Дом стоял на невысоком холме, окружённый парком из вечнозеленых растений. Трава на лужайке перед домом была аккуратно подстрижена, но здесь, как и на всём пути по поместью, я не увидел цветников. Дом был меньше, чем у Барстоу, недавней постройки, деревянный, с высокой, островерхой черепичной крышей — смесь всех стилей архитектуры, которуюя условно обозначил как «стиль короля Уильяма». За домом простиралась большая ровная лужайка, куда и направил меня толстый дворецкий в униформе, вышедший из дома, как только я подъехал. Здесь я уже не увидел никаких каменных заборов, трава была коротко подстрижена. Сюда вела узкая, усыпанная гравием дорога. Это было отличное взлётное поле. В конце его виднелось длинное бетонное строение ангара. К нему я и направил свою машину, ибо тут заканчивалась гравиевая дорога. Рядом с ангаром была длинная и достаточно широкая площадка, на которой стояли два автомобиля.
