— Ни одну из этих коробок вы не вскрывали?
— Нет.
— Это точно.
— Да, конечно.
— К целлофановой обертке не прикасались?
— Нет. Какой мне дали эту коробку в магазине, такой я и положила ее в сумку. Сняла только оберточную бумагу. Целлофан я не разрезала.
— Значит, вы уверены, что на этих конфетах нет ваших отпечатков пальцев?
— Конечно, нет.
— Кто-то вскрыл коробку и наполнил конфеты ядом, вернее, двумя совершенно разными ядами.
— Мне передавали.
— Не ваша работа?
— Нет, конечно же, нет.
— На шоколадных конфетах легко остаются отпечатки пальцев.
— Ну и прекрасно. Моих там нет.
— Я могу быть в этом уверен?
— Разумеется. Уверяю вас... честное слово.
— Сколько было вещей у вашего мужа, когда он уезжал?
— Только один чемодан.
— Что он из себя представлял?
— Обычный большой чемодан.
— Постойте, — вспомнил Мейсон. — Он же купил сумку перед тем, как приехать во Фресно.
— Я не знаю, для чего она ему.
— И у него было два чемодана.
— Не знаю, откуда появился второй. Я хочу сказать, не знаю, для чего потребовался второй чемодан. Я уже говорила, все его вещи находятся в Парадизе. В командировки он берет только самое необходимое.
— Он не оставлял никаких чемоданов в Парадизе, когда вы переезжали?
— Не думаю. Мы перевезли вещи в чемоданах и оставили их в Лос-Анджелесе. Чемоданы сейчас там.
— Сколько их было всего?
— Четыре или пять.
— Вы ничего не знаете о тех двух, с которыми отправился ваш муж?
— Нет.
— Вы не знаете, что стало с ними?
— Нет.
— Вы знали, что в чемоданах он хранил образцы руды?
— Нет. Но это нетрудно предположить.
— Вы не знали, с кем он собирался встретиться?
— Нет. Он только сказал, что собирается заключить сделку, связанную с продажей шахты, и надеется получить большую прибыть.
— Больше про нее ничего не говорил?
— Нет.
— Он не звонил из Парадиза? Ничего не передавал?
— Нет.
— Вы хотите сказать, что он вам вообще ни разу не звонил из Парадиза?
— Был только один звонок в воскресенье. Он сказал, что уезжает и приедет в понедельник вечером.
— Значит, это был единственный звонок?
— Да.
— Давно это было?
— Неделя или дней десять назад.
— Почему он больше не звонил?
— Не знаю. Думаю, из-за тети Сары.
— Пожалуйста, поконкретнее.
— Он подозревал, что она подслушивает нас по отводной трубке. Обычно он звонил чаще. Но однажды сказал, что кто-то подслушивает, и после этого звонил уже реже, а когда звонил, то мы говорили совсем мало. Он не любил тетю Сару.
— А она любила его?
— Нет.
— Вам что-нибудь известно о делах вашего мужа?
— Очень мало.
— Он собирался встретиться с кем-то и заключить сделку, связанную с разработкой полезных ископаемых?
— Судя по его словам — да.
— А в каком месте?
— Мне кажется, во Фресно или Модесто, но, может быть, где-то в другом месте.
— Вы не догадываетесь, с кем он хотел встретиться в Сан-Бернардино?
— Не знаю. Но он не собирался в Сан-Бернардино.
— Откуда вам это известно?
— Он должен был вернуться домой, никуда не заезжая.
— Откуда вам это известно?
— Он сам сказал мне.
— Когда?
— Когда звонил.
— В первый раз?
— Всего был один-единственный звонок.
— Вы имеете в виду последнюю командировку?
— Да.
— Вы можете описать чемодан, который вы упаковывали? Как он выглядит?
— Темно-коричневая кожа... потертый... На нем стоят его инициалы, тисненные золотом. Мейсон отодвинул кресло и встал.
— Куда вы собираетесь?
— Туда, где раздобуду нужную информацию, — сердито ответил Мейсон. — Может быть, там удастся мне узнать больше, чем разговаривая с вами. Вы ничего так и не сообщили мне.
— Это потому, что мне ничего не известно.
— Остается надеяться, что присяжные вам поверят.
Тем же вечером Мейсон сел на поезд, идущий до Лос-Анджелеса. В 10.50 он вошел в свой кабинет, в котором сидела Делла Стрит и с озадаченным выражением лица читала письмо.
— Ну, что нам пишут?
— О, шеф, я не слышала, как вы вошли. Как съездили?
— О’кей. Окружной прокурор Фресно производит приятное впечатление, но у меня предчувствие — мы с ним схлестнемся не на шутку. Что у тебя с лицом, Делла?
— Очень заметно?
— Да, конечно, — сказал Мейсон, подходя к ней и беря у нее из руки письмо. — От кого это?
— От детектива в Бейкерсфилде.
— Чего он хочет?
— Денег.
Мейсон развернул письмо и прочел:
«Уважаемый мистер Мейсон!
Я пишу это письмо на своей портативной машинке, находясь в Сан-Бернардино. Я только что услышал по радио, что Эдвард Давенпорт, из Парадиза, мертв, что в убийстве обвиняется его жена и что Вы являетесь ее адвокатом. Я также полагаю, что Вы ведете дела, связанные с разделением имущества. Я выполнял задание Эда Давенпорта в соответствии с его инструкциями, когда узнал о его смерти.
Я не могу ждать, когда будет вынесено решение по поводу утверждения завещания, и я смогу получить причитающиеся мне деньги. Поскольку мистер Давенпорт сообщил, что задание, над которым я работаю, представляло для него значительный интерес, оно может заинтересовать и Вас, как адвоката, ведущего имущественные дела, и миссис Давенпорт.
В связи с тем, что мистер Давенпорт мертв и я ничего не выгадываю, оставаясь лояльным ему, и если прилагаемый отчет представляет какую-нибудь ценность для Вас и для его вдовы, то я хотел бы сообщить Вам, что могу предложить свои профессиональные услуги в оказании Вам всяческой помощи.
Я полагаю, что мое немедленное желание сотрудничать с Вами дает мне право на немедленное получение от Вас соответствующего вознаграждения. Я также надеюсь, что прилагаемый отчет окажется полезным для Вас.
Настоящим прилагаю счет на сумму 225 долларов за проделанную работу и оплату расходов, связанных с моим наймом мистером Давенпортом для наблюдения за кабиной ь 13 в мотеле «Тихий океан», расположенном в Сан-Бернардино.
Довожу до Вашего сведения, что я встречался с мистером Давенпортом в связи с другим делом, которое я выполнил для него два года тому назад и которое касалось разработки полезных ископаемых. С тех пор мы не встречались, но я полагаю, что он внес мою фамилию в соответствующую документацию с целью последующего привлечения меня к работе по аналогичным делам, которые могут возникнуть.
Буду исключительно рад оказать Вам какую бы то ни было помощь.
Искренне Ваш
Джейсон Л. Бекмейэр
Детективная служба Бекмейэра»
— М-да, — протянул Мейсон, — не успели развязать один узел этого запутанного дела, как завязался другой. Для чего Давенпорту, черт возьми, потребовался детектив, который следил бы за этой кабиной?
— А для чего нам? — спросила Делла Стрит.
— Мы оказались там благодаря звонку, который, между прочим, раздался после смерти Давенпорта. Но давай взглянем на этот отчет.
Делла протянула ему отпечатанный на машинке лист бумаги.
«В соответствии с инструкциями, полученными по телефону приблизительно в девять пятнадцать вечером одиннадцатого числа от Эдварда Давенпорта, который звонил из Фресно, штат Калифорния, и представился как мой наниматель, я отправился на машине в Сан-Бернардино вечером двенадцатого для того, чтобы вести наблюдение за кабиной номер тринадцать в мотеле «Тихий океан».
Я прибыл в Сан-Бернардино на следующий день, тринадцатого, в 01.00. На мотеле «Тихий океан» висело объявление, гласящее, что все места заняты. Я поставил машину таким образом, чтобы можно было удобно наблюдать за входом в кабину тринадцать, и следил за ней приблизительно до десяти тридцати: в течение этого времени ни один человек не входил и не выходил из данной кабины. Я в этом убежден.
Приблизительно в 10.30 утром тринадцатого я заметил, что горничная открыла запасным ключом эту кабинку, предварительно постучав в нее. У горничной была коробка с постельным бельем, полотенцами и другими вещами; очевидно, она занималась уборкой освободившихся кабин.
Я немедленно вышел из автомобиля, подошел к кабине и постучал в дверь, которая была приоткрыта. Горничная пригласила меня войти. Я сказал, что мне хотелось бы поговорить с горничной, которая только что убиралась в кабинете номер десять. Поскольку я видел, что эта горничная убиралась в десятой кабине, стало быть, я знал, что это одно и то же лицо.
Она довольно испуганно спросила, чего я хочу. Я выдал себя за представителя власти, но не сказал, кем в действительности являюсь, и попросил описать состояние, в каком она обнаружила десятую кабину, сколько в ней проживало человек, не принимали и не торговали ли они наркотиками. Девушка мне поверила и долго обо всем рассказывала. В течение нашего разговора я успел хорошо осмотреть тринадцатую кабину. Ночью ее никто не занимал. Осторожно расспрашивая, я узнал, что ее зарезервировали по телефону накануне и что денежный перевод поступил по телеграфу. Горничная не знала имени человека, который снял ее.
