– Правильно, – согласился Паркер. – Хватит болтать. Я верю вам.
И он заговорил о показаниях врачей.
– Кстати, – сказал лорд Питер. – Если принять во внимание другое дело, то вам не приходило в голову, что Леви мог идти к Фрику?
– Он и шел к нему, – ответил Паркер и стал пересказывать свой разговор со знаменитым невропатологом.
– Вот это да! – воскликнул лорд Питер. – Забавно, правда? Ну, никак наши дела не хотят существовать раздельно. Все время одно цепляется за другое. Очень интересно. А результатов пока никаких. Как ручеек, который теряется в песке.
– Увы, – вздохнул Паркер. – И еще один ручеек сегодня растворился в песке прямо на моих глазах.
– Что произошло?
– О, я все-таки добрался до секретаря Леви, но не вытащил из него ничего интересного о делах его босса. Тогда я решил поспрашивать в Сити о перуанской нефти. Так вот, Леви, по-видимому, даже не слышал об акциях. Это брокеры напустили тумана! Вот что бывает, когда человек внезапно исчезает с биржи. Но я все-таки раскопал одно имя. Не Леви.
– А чье же?
– Не поверите. Фрика. Еще одна загадка. На прошлой неделе он купил много акций, естественно, сохраняя тайну, правда, несколько – на свое имя. А потом по-тихому... Это было во вторник... он продал акции с некоторой выгодой для себя... всего в несколько сотен фунтов, ради которых не стоило затевать преступление.
– Вот уж никогда не подумал бы, что он играет в такие игры.
– А он обычно и не играет. Это-то и странно.
– Иногда люди просто-напросто желают доказать себе или окружающим, что могли бы сделать себе состояние и таким способом, если бы захотели. У меня тоже был подобный заскок.
Лорд Питер выбил трубку и встал.
– Знаете, старина, – неожиданно заговорил он, когда Паркер провожал его к входной двери, – рассказ Фрика как-то не очень стыкуется с тем, что Андерсон говорил о хорошем настроении сэра Рувима за обедом. А вы бы веселились, если бы у вас возникли серьезные опасения по поводу вашего здоровья?
– Наверняка нет, – ответил Паркер. – Но, – добавил он с привычной осторожностью, – некоторые умудряются веселиться и в приемной дантиста. Вы, например.
– Что ж, может быть, вы и правы, – рассеянно заметил лорд Питер и стал спускаться по лестнице.
Лорд Питер добрался до дома около полуночи, не имея ни малейшего желания ложиться в постель. Что-то крутилось у него в голове, не давало ему успокоиться, и это было похоже на гудение пчел в развороченном злой палкой улье. У него было впечатление, будто перед ним очень сложная загадка, ответ на которую он когда-то знал, но успел забыть и никак не может вспомнить.
– Где-то, – сказал он себе, – у меня лежит ключ к обоим нашим делам. Я знаю, что он есть, но только не могу вспомнить, где он и какой на вид. Мне же говорили. Наверное, я сам и говорил. Не могу вспомнить, но знаю, что видел его... Ложитесь, Бантер, а я еще немного посижу. Вот только надену халат.
Он уселся перед камином, раскурил трубку и, собрав вокруг себя всех своих павлинов, погрузился в размышления. Одна версия, другая версия... ручейки исчезали в песке. Но начинали они свой бег в одном месте. В десять часов сэра Рувима видели на Принс-оф-Уэльс-роуд. Потом он живо представлял себе странный труп в ванной комнате мистера Фиппса... крышу... и все... пустота. Ручейки, теряющиеся в песке... реки, текущие под землей... глубоко под землей...
Бежит Алфей проворный там,
Где есть простор священным берегам,
И к морю путь его лежит.
Наклонив голову, лорд Питер прислушался, и ему показалось, будто он слышит шорох волн во тьме. Где? Он был совершенно уверен, что кто-то ясно дал ему понять, где, и, увы, он сам виноват в своей забывчивости.
Лорд Питер встал с кресла, положил еще одно полено в камин и взялся за книгу, которую неутомимый Бантер, успевавший выполнять свои непосредственные обязанности и особые поручения, принес из Клуба. "Физиологическая основа совести" сэра Джулиана Фрика. Рецензию на эту книгу он пару дней назад читал в газете.
– Такие сочинения хорошо читать вместо снотворного, – сказал лорд Питер. – Если я не отправлю все мои проблемы в подсознание, то завтра ни на что не буду годен.
Он открыл книгу и стал лениво листать предисловие.
"Интересно, неужели Леви в самом деле заболел?" – подумал он, откладывая книгу. "Не похоже. И потом... К черту. Мне надо отдохнуть".
Он вновь взялся за книгу.
"Не думаю, чтобы матушка часто виделась с четой Леви. Папа ненавидел деловых людей, которые сами сделали себе состояние, и никогда не приглашал их в Денвер. Старина Джеральд как будто поддерживает эту традицию. Интересно, а с Фриком она была хорошо знакома? Похоже, Миллиган пришелся ей по душе. Ей можно верить. Как же славно получилось с благотворительным базаром. Надо быловсе-таки предупредить ее. Что-то она такое говорила..."
Лорд Питер напряг память, но никак не мог вспомнить нужные ему слова. Они словно смеялись над ним, убегая подальше, да еще издевательски помахивали хвостиками, если они у них, конечно, были. И он вернулся к чтению.
Неожиданно одна из фотографий в книге, подтверждающая некий хирургический эксперимент, заставила его задуматься о другом.
– Если подвергнуть сомнению показания Фрика и Уоттса, – сказал он громко, – то надо посмотреть на дело с другой стороны. Кусочки ткани появились на трубе не случайно.
Он подумал-подумал, покачал головой и решительно взялся за книгу.
Разум и материя, в сущности, одно и то же: Это был главный тезис физиолога. Материя является источником мысли. Ножом можно вырезать в мозгу любые страсти. Лекарствами можно лишить человека воображения и довести его до состояния трупа. "Понятия добра и зла – феномен, зависимый от определенного состояния клеток мозга, соответственно в них можно вносить изменения и их можно изымать".
Эта фраза произвела на лорда Питера большое впечатление. А потом он прочитал еще одну: "Человеческую совесть можно сравнить с жалом пчелы, которое, ни в коей мере не способствуя благополучию его владельца, не может функционировать, даже единожды, не убив пчелу. Выживание, таким образом, – понятие чисто социальное. И если человечество когда-нибудь покинет современную стадию общественного развития и перейдет к более высокому индивидуализму, как имеют смелость предрекать некоторые из наших философов, мы можем предположить, что этот интересный духовный феномен постепенно исчезнет, как атрофировались у людей (за исключением единиц) мускулы и нервы, которые контролировали движения ушей и скальпа и которые теперь интересуют лишь физиологов".
– Вот так так! – воскликнул лорд Питер. – Идеальная доктрина для преступника. Человек, который верит...
Вот оно... Как раз этого он подсознательно ждал. И это случилось, неожиданно и неотвратимо, как восход солнца. Он вспомнил... не одно слово, не логическое построение, он вспомнил все... целиком. Словно он смотрел на мир откуда-то со стороны. Ему не нужны были частности, подробности, даже обоснования. Ему даже не нужно было ни о чем думать. Он знал.
Лорд Питер вспомнил одну забавную игру, в которой дан как бы случайный набор букв и из них надо составить слово, например:
ЫЦОЖННИ
Чтобы решить эту головоломку, надо по очереди перепробовать все варианты, отказываясь от невозможных буквенных сочетаний типа:
ЖННИЫ или НЖИЦО
Другой способ – смотреть на буквы, пока, вне всякой логики, случайно или под влиянием некоего озарения, не сложится очевидная комбинация:
НОЖНИЦЫ
После этого уже не надо ничего искать. Дело сделано.
Отдельные детали, даже пока невостребованные, двух чудовищных головоломок, сидевшие в мозгу лорда Питера, вдруг заняли свои места и выстроились в логическую цепочку. Шум на крыше последнего дома... Леви под холодным дождем беседует с проституткой на Баттерси-Парк-роуд... рыжий волос... бинты... инспектор Сагг, вызывающий великого хирурга из прозекторской... нервы леди Леви... запах карболового мыла... голос герцогини... "собственно, никакой помолвки не было, но ее отец одобрительно относился к чувствам Фрика"... перуанские акции... смуглая кожа и характерный профиль мужчины в ванне... показания доктора Гримбольда (он считает, что смерть наступила через несколько дней после удара)... резиновые перчатки... даже голос мистера Эпплдора и "памфлет, высмеивающий тех, кто против вивисекции"... Все это сошлось вместе, и многое другое тоже, и как будто зазвонил колокол, сначала тихо, потом, набирая силу, громче и громче:
"Понятия добра и зла – мозговой феномен, и в него можно вносить изменения, изменения, изменения. Понятия добра и зла могут быть изъяты".
Лорд Питер Вимси не принадлежал к молодым людям, которые обычно принимают себя всерьез, но на этот раз он искренне испугался. "Невозможно", – говорил его разум, но ему уверенно и даже с удовольствием возражала интуиция: «Credo quia iтpossible». «Все так, – подтвердила совесть, неожиданно солидаризуясь со слепой верой. – И что будем делать?»
