Гамильтон Бергер тяжело встал.
– Мисс Стрит, вы ведь секретарша мистера Мейсона, так?
– Совершенно верно.
– Уже давно?
– Да.
– Вы преданы ему и действуете в его интересах?
– Разумеется.
– В ваши обязанности входит сопровождать его, когда он беседует со свидетелями, и вести стенограмму?
– Да, сэр.
– Вы присутствовали при его беседе с Карлом Хэрродом?
– Присутствовала.
– Я утверждаю, что второго числа вы не были в универмаге «Аркейд новелти», не покупали никаких шпателей и до сегодняшнего дня в глаза не видели мисс Кэрнс. Даю вам последнюю возможность избежать лжесвидетельства. Вы дали ложные показания под присягой. Это уже записано в протоколе. Сейчас вам в последний раз представляется случай сказать правду.
– Мои показания правдивы, – возразила Делла.
– Вопросов больше нет, – сказал прокурор.
– У меня тоже, – отозвался Мейсон.
Делла с невозмутимым видом прошла мимо судьи и заняла место в зале. Ее спокойная уверенность резко контрастировала с замешательством и злобой, обуревавшими прокурора.
Мейсон внимательно смотрел на судью, изучая его позу. Наконец он сказал:
– Ваша честь, я хочу вызвать для дачи показаний обвиняемую мисс Милдред Крэст.
– Пожалуйста, – ответил судья.
По залу внезапно прокатился напряженный шепоток.
– Все в порядке, – шепнул адвокат сидевшей рядом Милдред. – Держитесь уверенно и помните, что вам надо не очаровать их, а убедить в своей искренности. Вперед!
Девушка медленно встала, прошла к скамье свидетелей и приняла присягу.
– Милдред, – сказал адвокат, – расскажите, что произошло двадцать второго числа прошлого месяца, когда вам позвонил Роберт Джойнер. Но сначала объясните суду, кем он вам приходился.
– Я была помолвлена с этим человеком. Носила его кольцо.
– Друзья знали о вашей помолвке?
– Да.
– Понятно. Теперь расскажите о телефонном разговоре и о том, что вы делали после него. Со всеми подробностями, пожалуйста.
Милдред заговорила низким, срывающимся голосом:
– Роберт позвонил мне на работу. Заявил, что наша помолвка расторгнута. Навсегда. Сказал, чтобы я его не искала и постаралась о нем забыть. Он проигрался на скачках, присвоил чужие деньги и решил сбежать. Меня как будто оглушили. Ничего подобного я от него не ждала. Он говорил, что происходит из хорошей семьи…
Звуки собственного голоса придали девушке уверенности, и она заговорила громче и быстрее. Адвокат спокойными, доброжелательными вопросами подбадривал ее, когда она запиналась. Милдред рассказала об аварии, о том, как она не смогла побороть искушение сменить фамилию, о разговорах с Хэрродом и с Китти, о визите Мейсона и, наконец, о том, как Делла купила шпатели, чтобы возместить их нехватку.
Адвокат повернулся к Бергеру:
– Можете задавать вопросы.
Тот с величественным видом встал и заговорил сдержанно, пытаясь даже изобразить какую-то теплоту в голосе:
– Насколько я понимаю, после звонка Джойнера вы пережили тяжелый психологический шок, да?
– Да, так оно и было.
– Вы не подозревали, что он способен на такое?
– Мне это и в голову не приходило.
– Но не могли же вы не заметить, что он живет не по средствам?
– Конечно, замечала. И не только я. Но он говорил, что происходит из богатой семьи, откуда-то с Юга, и работает только для того, чтобы изучить делопроизводство. Мы все ему верили.
– Когда вы узнали, что он растратил чужие деньги, вы больше не пожелали иметь с ним дела, так?
– Да, верно.
– Но, несмотря на это, – саркастически улыбаясь, возвысил голос прокурор, – всего через несколько часов после отречения от нечистого на руку жениха вы сами совершили кражу?
– Нет, я этого не делала, – возмутилась девушка.
– Ну как же? – изобразил неописуемое удивление Бергер. – Неужели я плохо разобрался в ваших показаниях? По-моему, вы признались, что взяли сумочку Ферн Дрисколл.
– Да, взяла, но с определенной целью.
– С какой же?
– Чтобы пожить под ее именем, пока хоть немного не приду в себя.
– Только для этого вы и взяли сумочку?
– Да.
– Но ведь там были не только документы, но и деньги. Четыре тысячи долларов. Они тоже были вам нужны, чтобы прийти в себя?
– Нет.
– И все же вы их взяли?
– Они были в сумочке.
– Хм, «были», – передразнил ее прокурор. – Интересно, где они сейчас?
– У меня. Я вынула их из сумочки.
– И что с ними сделали?
– Положила в конверт и написала на нем: «Собственность Ферн Дрисколл».
– В самом деле? А когда это произошло?
– Перед тем, как пришла полиция.
– Понятно, – усмехнулся прокурор. – После визита вашего адвоката.
– Совершенно верно.
– Вы надписали конверт по его совету?
– Да.
– Когда узнали о ранении Карла Хэррода и ожидали полицию?
– Да.
– Чтобы ваши честность и бескорыстие произвели неотразимое впечатление в суде?
– Я тогда не думала, что попаду в суд.
– Вы-то не думали, – насмешливо покачал головой Бергер. – Но адвокат ваш думал.
– Откуда мне знать, что думал мой адвокат?
– Нет, нет, этого вы знать, конечно, не можете. Но вы ведь не отрицаете, что действовали по его совету?
– Не отрицаю.
– И что до его визита ничего не сделали, чтобы пометить принадлежавшие ей банкноты?
– Я их просто отложила.
– Вы хотите сказать, что не начали их тратить?
– Я и не собиралась их тратить.
– Пытались ли вы разыскать наследников Ферн Дрисколл?
– Нет.
– Поставили ли вы в известность власти округа Сан-Диего, где произошла авария, что у вас находятся вещи погибшей?
– Нет.
– Вы говорите, что держали деньги у себя, считая их собственностью Ферн Дрисколл?
– Совершенно верно.
– Несмотря на то, что сами жили под ее именем?
– Да.
– Найдя в сумочке водительские права с ее подписью, вы стали копировать эту подпись?
– Да.
– В том числе и на чеках?
– Да, но чеки я выписывала на свои собственные деньги.
– Зачем же вы копировали ее подпись?
– Рано или поздно мне пришлось бы предъявить ее водительские права.
– Вы что-нибудь знали о Ферн Дрисколл?
– Только то, что было в документах.
– С ее близкими связаться не пытались? Может быть, кто-то до сих пор ждет о ней вестей.
– Не пыталась.
– Вы специально подожгли машину, чтобы ваш обман не был обнаружен?
– Нет, это произошло случайно.
– Пламя вспыхнуло от брошенной вами спички?
– Я ее просто выронила.
– До этого вы уже зажгли одну спичку?
– Да.
– Но пламя не разгорелось. Поэтому вы сделали еще одну попытку, на сей раз удачную.
– Я уже сказала, что огонь вспыхнул случайно.
– Вы чувствовали запах бензина?
– Да.
– Значит, вы знали, что бензобак пробит?
– Догадывалась.
– Следовательно, вам было известно, что пары бензина могли вспыхнуть. Несмотря на это, вы зажгли спичку. А когда пламя не вспыхнуло – еще одну.
– Да, я хотела увидеть, что было на заднем сиденье.
– Потом вы бросили туда спичку, что дало наконец желаемый эффект.
– Я ее просто уронила. Огонь опалил мне пальцы.
– Вам приходилось до этого зажигать спички?
– Разумеется.
– Значит, вы знали, что, если держать в руке спичку слишком долго, можно обжечь пальцы?
– Знала. Но в тот момент я думала о другом.
– Вот именно, – усмехнулся прокурор. – Теперь скажите: когда мисс Бэйлор оставила вам шпатели якобы для самозащиты, вы спросили, где она их купила?
– Да.
– Узнав, где они продаются, вы немедленно отправились туда и купили еще несколько штук, чтобы в случае чего создать впечатление, что все на месте?
– Я их не покупала!
– Вы надеялись, что мисс Бэйлор даст показания, что оставила вам два шпателя, и оба они будут найдены у вас в номере?
– Говорю вам, не покупала я никаких шпателей!
– Вы не только взяли чужие деньги, вы даже не сознаете, что совершили воровство. Сейчас вы лжете, что не покупали шпатели, и не сознаете, что лжесвидетельствуете!
– Шпатели покупала не я. Мне точно известно, что их купила Делла Стрит.
– Откуда вы знаете?
– Мистер Мейсон при мне послал ее за ними.
– Вы слышали, как мисс Кэрнс заявила, что продала вам шпатели?
– Она ошибается.
– Значит, несмотря на все свидетельские показания, вы продолжаете рассказывать нам сказки, что вошли в свой номер, взяли со стола шпатель, а пробегавший мимо мужчина случайно на него наткнулся?
– Но ведь это правда.
Прокурор посмотрел на часы:
– С позволения суда, беру на себя смелость утверждать, что с этим уже все ясно. Час поздний; предполагаю, что уже пора закрывать заседание. Прошу суд дать мне утром возможность задать обвиняемой еще пару вопросов. Это займет всего несколько минут.
– Хорошо, – сказал судья. – Продолжим завтра в десять утра. Обвиняемую отправить в камеру.
Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк вышли на улицу.
