Мэндон наконец нашел свободное место у стены между двумя столиками, и мы уселись спина к спине. У каждого было по громадному сэндвичу в одной руке и по бутылке пива в другой.
— Теперь мне понятно, почему мы отказались от тарелок, — заметил я.
— Конечно, они потребуются, если прийти сюда пораньше или ближе к закрытию.
— А зачем вообще приходить? — не удержался я.
— Что?
— Я сказал, может быть, вообще не стоит появляться здесь. Если только ты не хотел меня удивить количеством знакомых полицейских.
Он покосился на меня.
— Если тебе это неприятно, мы можем уйти…
— Да, нет. Как тебе сэндвич?
— Хороший, а у тебя?
— Тоже ничего. Если закрыть глаза и не видеть манер этой публики, то я даже смогу доесть его…
Что-то коснулось моей шеи, и я повернул голову. Рядом со мной стоял седой мужчина в рубашке с черными нарукавниками, он подмигивал мне, призывая не выдавать его. Все это время он пытался дотянуться за моей спиной до Мэндона и к тому же весьма активно пережевывал остатки пищи, не закрывая рот. Запомнить его и поставить галочку против его имени в своем списке, потому что рано или поздно я затащу эту падаль, это жвачное животное в такое тихое и спокойное место, где мой выстрел никто не услышит… Значок на его рубашке отливал золотом — значит, это был не простой полицейский, как большинство в этой закусочной, а шишка покрупнее. Я немного подался вперед, чтобы облегчить его старания, и он тут же заехал Мэндону по макушке и спрятался за моей спиной. Тот, пока еще недоумевая, повернулся ко мне за объяснениями, но я скосил глаза в сторону седого полицейского. Чероки вытянул шею, заметил его и, видимо, узнал.
— Кажется, тюрьмой пахнет, — шумно втянув носом воздух, провозгласил он.
Тюремщик выпрямился и вышел из-за меня, посмеиваясь, как будто только что услышал самую остроумную шутку в своей жизни.
— Привет, Чероки, где ты пропадал? — сказал он, протягивая руку. Чтобы ответить ему тем же, Мэндону пришлось зажать свой сэндвич в зубах.
— Что с тобой творится последнее время? — не унимался коп. — Твоим ребятам мой отель больше не подходит?.
Адвокату, наконец, удалось освободить руку и достать сэндвич изо рта.
— Как поживаешь, Бу? Познакомься с моим помощником, Полем Мэрфи. Гай Бэдфорд, главный тюремщик этих мест.
— Рад познакомиться с вами, мистер Бэдфорд, — сказал я, мысленно прощаясь с ним…
— Он собирается заняться юриспруденцией, — пояснил Мэндон.
— Я собираюсь заняться юриспруденцией, — подтвердил я.
— Мы с отцом этого парня были друзьями, и он послал его ко мне поднабраться опыта.
— Ну, дружище, ты не ошибся выбором, — коп положил мне руку на плечо. — Зайди ко мне как-нибудь, и я выдам тебе всю его подноготную.
«Научись сначала жевать с закрытым ртом, свинья поганая», — никаких других чувств этот ублюдок у меня не вызывал.
— Не стоит от меня прятаться, Чероки. Я не занесу тебя в свои списки, хотя ты это давно заслужил.
— Обязательно заскочу, Бу, — пообещал Мэндон.
— Ловлю на слове, и захвати с собой Поля. Мы покажем ему, на что похожа тюрьма изнутри…
Он похлопал меня по плечу, удалился, и Мэндон проводил его взглядом.
— Личные контакты, вот зачем я появляюсь здесь, — спокойно объяснил он. — Это неплохой бизнес. Вот этот — главный тюремщик. А видишь того парня за столиком? Да, да, в полотняном костюме и черных роговых очках…
Это был уже начавший лысеть мужчина. Он сидел в одной компании с тремя штатскими. Все они несколько выделялись среди окружающих, хотя для этого нужно было не так уж и много.
— Вижу, — отозвался я.
— Судья Бёрдсонг. Мой хороший приятель. Я познакомился с ним здесь… — он проглотил последний кусочек своего сэндвича и запил остатками пива в бутылке. — Подожди немного. Мне надо с ним поздороваться.
Мэндон стал протискиваться между столиками. Судья, наконец, заметил его, улыбнулся и что-то сказал. В этом бедламе для того, чтобы услышать кого-то, нужно было бы сидеть у него на голове. Чероки, похоже, знал и остальных из той компании, они пожали руки, и мне показалось, что с четвертым участником этого застолья он видится впервые. Никто не предложил ему присесть, они просто сидели, жевали, смеялись, пили. Передо мной снова возник жующий рот главного тюремщика, и мне вовсе расхотелось доедать свой сэндвич. Единственным моим желанием было обмотать в один прекрасный день этот свинарник колючей проволокой с динамитными шашками и взорвать, к вящему процветанию общества и улучшения его манер…
— Почему ты не ешь? — раздался поблизости голос Мэндона.
Я и не заметил, как он вернулся.
— Ничего, просто я не голоден.
— Опять ты нервничаешь. Успокойся и перекуси.
— Иди ты к черту, я же говорил тебе, что не голоден.
— Тогда пойдем?
— Да.
— Ну что ж…
Я бросил недоеденный сэндвич на стол прямо под нос какому-то копу и пошел к выходу, расталкивая этих ублюдков, извиняясь и притворяясь, что это просто случайные столкновения. Мэндон расплатился, и мы вышли на залитую солнцем улицу. Толпы полицейских значительно поредели, очевидно, большинство из них набивало себе брюхо в многочисленных забегаловках.
— О, Господи, — сказал я, оглянувшись на закусочную, которую мы только что покинули. — В жизни мне не приходилось видеть ничего подобного. У представителей рода человеческого. Ни на ферме, где я отбывал срок, ни в дорожной банде, ни даже в тюрьме. Последний раз мне приходилось видеть нечто подобное, когда я был еще ребенком.
— Это же копы, — возразил он. — Они любят пошуметь и немного выпустить пар, а это единственное время, когда они могут себе позволить подобные вольности.
— Дело тут вовсе не в шуме и гаме, который там царит.
— А в чем же?.
— Моя семья занималась тем, что выращивала свиней. Тебе никогда не приходилось видеть тысячи жующих свиней?
Ответа не последовало, но когда я взглянул на него, то увидел, что Мэндон нахмурился и уставился на меня немигающим взглядом.
— Именно так оно и было, именно так, — пробормотал он, взгляд его смягчился, тень понимания скользнула по лицу.
— Хватит меня испытывать, Чероки, к чему весь этот психоанализ. Я это могу сделать гораздо лучше тебя…
Мы остановились на перекрестке.
— Прими мои искренние извинения за подобное испытание, — сказал он. — Но мне нужно было выяснить…
— Выяснить? Что выяснить?
— Мне нужно было убедиться, что я имею дело не с хвастливым болтуном и пустышкой, а с настоящим парнем.
— Как же тебе это удалось?
— Богатый опыт плюс наблюдательность. Ты выдержал это испытание, Поль…
— Прекрасно, хотя один из нас по-прежнему теряется в сомнениях, — холодно парировал я.
— Что касается моей выдержки, мужества и надежности, боюсь, тебе придется принять это на веру, — улыбнулся он безмятежно.
— Ты в этом уверен?
— Полагаю, да, — сказал Мэндон невозмутимо и кивнул головой в сторону Сити холл. — Зайдем на пробу?
— А почему бы и нет? — поинтересовался я.
Мэндон остановился у табачного прилавка в углу коридора напротив лифта. Продавец был занят с женщиной на дальнем конце, он отсчитывал ей сдачу, а когда обернулся, то его лицо расплылось в улыбке.
— Чероки!
У темноволосого мужчины правый рукав пиджака был пуст.
— Чероки! — повторил он, протягивая левую руку.
— Привет, Оджи, — тепло приветствовал его Мэндон.
— Давненько не были у нас. Уезжали куда-нибудь? — спросил мужчина с легким акцентом.
— Да нет. Просто был очень занят. Как сам поживаешь, как семья?
— Все хорошо. И, — он указал на прилавок, — дела идут тоже хорошо. А у тебя?
— У меня тоже все в порядке, — тут Мэндон кивнул в мою сторону. — Познакомься, это мой помощник, Поль Мэрфи.
— Привет, Оджи, — сказал я.
— О, да, конечно. Если Чероки потребовался помощник, то бизнес идет как нельзя лучше. Столько лет он управлялся один, а вот теперь…
— Все меняется, Оджи, все меняется, — Мэндон указал на какой-то предмет на полке.
— Я знаю… — отозвался продавец, снял с полки круглую картонную коробку, какую я видел у Мэндона дома, и открыл ее. — Ваши любимые…
Мэндон рассмеялся, взял из коробки несколько сигар и расплатился долларовой банкнотой, показывая жестом, чтобы тот оставил сдачу себе.
— Еще увидимся… — заверил Чероки.
— И очень скоро, я надеюсь, — тут он повернулся ко мне. — Было приятно с вами познакомиться.
Я кивнул и пошел вслед за Мэндоном.
— Вы думаете это разумно, представлять меня в качестве помощника?
— Ничего страшного. Я могу нанять любого по своему усмотрению. Должен же ты иметь какое-то отношение ко мне. Это даст нам право быть вместе, когда нам заблагорассудится. Вот здесь, например, — сказал он, кивнув на застекленную дверь с буквой «М», затем отыскал на связке нужный ключ и отпер ее. В этом была какая-то злая ирония: Сити холл был открыт для посетителей, а его туалеты нет. Чтобы попасть туда, нужно было обзавестись ключом.
