— О, да, конечно. Если Чероки потребовался помощник, то бизнес идет как нельзя лучше. Столько лет он управлялся один, а вот теперь…
— Все меняется, Оджи, все меняется, — Мэндон указал на какой-то предмет на полке.
— Я знаю… — отозвался продавец, снял с полки круглую картонную коробку, какую я видел у Мэндона дома, и открыл ее. — Ваши любимые…
Мэндон рассмеялся, взял из коробки несколько сигар и расплатился долларовой банкнотой, показывая жестом, чтобы тот оставил сдачу себе.
— Еще увидимся… — заверил Чероки.
— И очень скоро, я надеюсь, — тут он повернулся ко мне. — Было приятно с вами познакомиться.
Я кивнул и пошел вслед за Мэндоном.
— Вы думаете это разумно, представлять меня в качестве помощника?
— Ничего страшного. Я могу нанять любого по своему усмотрению. Должен же ты иметь какое-то отношение ко мне. Это даст нам право быть вместе, когда нам заблагорассудится. Вот здесь, например, — сказал он, кивнув на застекленную дверь с буквой «М», затем отыскал на связке нужный ключ и отпер ее. В этом была какая-то злая ирония: Сити холл был открыт для посетителей, а его туалеты нет. Чтобы попасть туда, нужно было обзавестись ключом.
Я прошел за ним в просторное помещение с шестью кабинками и шестью рукомойниками, вся сантехника имела педальное управление, как в операционных, а на полке были разложены матерчатые полотенца. В одной из кабинок спиной к нам стоял мужчина. Когда в соседнюю направился Мэндон, он вздрогнул, выдавливая из себя последние капли, застегнул ширинку и вышел, проигнорировав и сверкающую чистотой раковину, и белоснежное полотенце.
Мэндон быстро повернулся ко мне.
— Отдай мне свой пистолет!
— Отстань, — огрызнулся я.
— Я видел как ты переложил его в карман пиджака, пока мы стояли у табачного прилавка. Послушай, дурья башка, лучше отдай его мне!
Мне осталось только пожать плечами, извлечь оружие из кармана и протянуть ему. Он быстро подошел к полке с полотенцами и запихнул оружие под стопку.
— Какого черта? — возмутился я, направляясь за своим пистолетом. Он схватил меня за руку, его лицо просто перекосилось от ярости. У меня не было ни малейшего желания бить его, я только оттеснил его в сторону и уже протянул руку к полке, как раздался щелчок отпираемой двери. В мгновение ока я оказался в одной из кабинок и прикрыл за собой дверь. Последнее, что мне удалось увидеть, — это спину Мэндона, идущего к раковине. Через небольшую щель я стал наблюдать за вошедшим. На мою беду этот парень оказался чистюлей и не стал игнорировать личную гигиену как его предшественник. Он медленно подошел к раковине, а я тем временем пристроился у соседней. Мне очень не хотелось, чтобы этот парень обнаружил мой пистолет. Тем временем он придирчиво разглядывал в зеркало свое лицо, тщательно исследовал состояние кожи, то оттягивая, то морща ее пальцами, затем его заинтересовало состояние его глаз. Только после этого он достал из брючного кармана гребень и стал тщательно расчесывать волосы.
Когда же ты кончишь, сукин сын! Но надо признаться, кое в чем он мне даже нравился. Ему совершенно безразлично присутствие других людей в туалете, по его поведению можно было подумать, что он тут находится один. Сколько людей могли бы вести себя подобным образом, я не знал, но этот парень был явно из их числа. Пауза слишком затянулась, и мне пришлось начать мыть руки, он последовал моему примеру, внимательно осматривая каждый палец и вычищая невидимую грязь из-под ногтей. Наконец, я закончил и вытер руки полотенцем, тем временем он снова намылил руки, ополоснул их над раковиной, стряхнул избыток влаги и милостиво принял из моих рук свежее полотенце.
— Спасибо…
Я улыбнулся ему в ответ.
Наконец, он тщательно вытер руки, бросил использованное полотенце в металлический контейнер с качающейся крышкой и удалился.
Моя рука немедленно нырнула под белоснежную стопку и выудила оттуда пистолет. Тут же рядом со мной оказался Мэндон.
— Черт побери! — и он снова потянулся за оружием. Я опять отдал ему пистолет, и он опустил его в карман пиджака.
— Ты стрелял из него во время побега? — в его голосе чувствовалось напряжение.
— Нет.
— Ты никого не убивал из этой пушки?
— Нет…
— Скажи мне правду!
— Какого черты ты устроил мне весь этот допрос?
— Точно?
— Я же сказал — нет!
— Ну, хорошо. Я временно придержу его у себя, мне не хотелось бы иметь в кармане наследившую пушку. Ведь это настоящий город, а не сельская глушь, здесь в полиции есть даже баллистическая экспертиза.
— Плевать я хотел на эту экспертизу.
Он окинул меня испепеляющим взглядом и вышел. Уже в коридоре Мэндон остановился и мягко, но с нажимом заметил:
— Оставим все эти детские бравады в прошлом. Я устрою тебе разрешение на ношение оружия и все будет о’кей. Всякий ненужный риск надо исключить.
— Это будет королевский подарок!
— А ты знаешь, как отзывалась о тебе Холидей прошлой ночью?
— Могу себе представить…
— Она назвала тебя сумасшедшим. И я начинаю в это верить. Принести пистолет в подобное место это…
— Ты ошибаешься, Чероки. Еще час назад я понятия не имел, куда мы направляемся.
— Какое это имеет, значение?
— Никакого…
— Я тоже так думаю, — пробормотал он и продолжил свой путь.
Этот коридор был целиком занят отделами полицейского управления: отдел кадров, администрация, дорожный отдел, моторизованные подразделения, отдел краж и отдел убийств. Около последней двери Мэндон замедлил шаг.
— Еще один психологический тест? — поинтересовался я.
— Зачем? Хватит с тебя. Снова волнуешься?
— Ну, пока инспектор Вебер у руля, я спокоен.
Не останавливаясь, он толкнул дверь и мы прошли внутрь. Небольшое, ярко освещенное помещение контрастировало с большой бронзовой люстрой, свисавшей с высокого потолка. Она была такой огромной, что крайние светильник почти касались стен, ее место явно было в каком-нибудь большом зале. В комнате были двое служащих, один из них в штатском, они сидели за письменными столами лицом друг к другу. Еще за двумя столами стулья пока пустовали.
У барьера, разделявшего помещение, стоял полицейский с сержантскими нашивками на рукаве.
— Твоими молитвами, Господи! Чероки Мэндон, собственной персоной! — приветствовал он его.
— Привет, Трак… — Мэндон подошел к барьеру и пожал ему руку. — Не думал увидеть тебя в форме. Ведь ты же хотел работать в сыскном отделе.
— Каждый месяц подаю рапорт о переводе и все-таки я все еще здесь. Там, наверху, думают, что времена изменились и надо двигать молодежь, слишком много техники появилось. Считают, что мы, ветераны, уже не способны с ней справиться.
— Ничто не сравнится со старым, добрым, толстым резиновым шлангом, — подтвердил Мэндон.
— Это уж точно. Что тебя привело сюда в такое время?
— Просто проходил мимо. Вебер у себя?
— Обедает. Может, я могу чем-то помочь?
— Да нет, ничего срочного, я еще загляну.
Сержант перегнулся через барьер, ему было неприятно, что Мэндон не доверяет ему свои тайны.
— Хочу тебя познакомить с Полем Мэрфи. Он теперь работает в моей конторе. Сержант Саттерфилд…
Я сжал сержантскую лапищу, а он повернулся к Чероки.
— Так ты расширяешься или собираешься на покой?
— Всему свое время, — уклонился Мэндон.
— Рад был с вами познакомиться, сержант Саттерфилд, — вмешался я.
— Сержант очень ценный человек в этом офисе, ни одно дело мимо него не проходит…
— Твоими молитвами, — задумчиво произнес тот. — Так где ты пропадал все это время?
— Ну, как тебе сказать…
— Заимел респектабельную клиентуру?
— Полагаю, что так оно и есть, — тут он повернулся к выходу. — Я еще забегу, Трак…
— Хорошо. Рад был с тобой познакомиться, Поль…
— Спасибо, сержант, — бросил я, догоняя Мэндона.
— Хороший парень, — заговорил Чероки уже в холле. — Сорок лет на службе в полиции. Раньше объезжал свой участок на велосипеде…
Мы дошли до конца коридора и направились к выходу. Оджи помахал нам, когда мы проходили мимо его прилавка… Уже на лестнице Мэндон неожиданно взял меня за руку и остановился. Вверх по ступенькам поднимались Рис и инспектор Вебер. Мы задержались у каменной балюстрады. Оба они были в синих костюмах. Рис, похоже, сменил рубашку, но в зубах у него по-прежнему болталась неизменная зубочистка, а на руке инспектора появилась свежая повязка — она скрывала порез от патефонной иглы.
— Чарли… Оливер… — сдержанно приветствовал их Мэндон.
Они остановились. Рис вопросительно посмотрел на инспектора, который почему-то смотрел не на Мэндона, а на меня. Его лицо напряглось, он прищурился.
