— Но дожил ли до почтенного возраста ее муж? — осведомилась мисс Титтертон. — Это ведь более важный вопрос, правда?
— Я считаю, что отравитель всегда останется отравителем, — сказала миссис Димсуорти. — Но, лорд Питер, скажите все-таки…
— Питер! — сказала его мать, — ты бы пошел посмотрел, что случилось с Джеральдом. Скажи ему, что чай стынет. По-моему, он в конюшне: разговаривает с Фредди о молочнице или трещинах в копытах, или еще о чем-то… Так досадно, с лошадьми вечно что-то случается. Ты плохо воспитываешь Джеральда, Элен: в детстве он всегда был пунктуален. С Питером вечно были проблемы, но с возрастом он стал почти человеком. Этот его чудесный камердинер приучил его к порядку. Он по-настоящему уникальный, и такой умный. Совсем как в старые времена, знаете: настоящий диктатор… И такие прекрасные манеры! Какой-нибудь американский миллионер не пожалел бы кучу денег за одни только манеры… Как это Питер не боится, что в один прекрасный день он подаст заявление об уходе? Но вообще-то он искренне к нему привязан — я имею в виду — Бантер к Питеру, хотя можно поставить имена и в обратном порядке. И я уверена, что Питер считается с его мнением больше, чем с моим.
Вимси тем временем сбежал и направился к конюшням. По дороге он встретил Джеральда, герцога Денверского, который вел за собой Фредди Арбетнота. Джеральд выслушал слова герцогини с ухмылкой.
— Наверное, придется явиться, — сказал он. — Как жаль, что кто-то изобрел чаепитие! Только портишь себе нервы, да и аппетит перед обедом.
— Чертовы помои, — согласился достопочтенный Фредди. — Послушай, Питер, я хотел тебя найти.
— Взаимно, — сразу же откликнулся Вимси. — Я порядком измучен разговорами. Давай-ка заглянем в бильярдную и подкрепимся перед тем, как снова идти под обстрел.
— Очень своевременная мысль! — с энтузиазмом воскликнул Фредди. Он радостно прошел за Вимси в бильярдную, где плюхнулся в огромное кресло. — Ужасная скука эти Рождественские праздники, правда? Все, кого ты больше всего ненавидишь, собираются вместе во имя дружбы и Божьей Благодати…
— Подайте пару рюмок виски, — сказал Вимси лакею. — И еще, Джеймс: если кто-нибудь будет спрашивать мистера Арбетнота или меня, помните: мы куда-то ушли. Ну, Фредди, удачи! Что сообщают компетентные источники, говоря языком журналистов?
— Я тут шел по следам того типа, словно ищейка, — заявил мистер Арбетнот. — Знаешь, я, пожалуй, скоро смогу с тобой конкурировать. Советы нашего финансиста, под редакцией дядюшки Беги и тому подобное. Однако друг Эркерт был очень осторожен. И неудивительно — как-никак солидный юрисконсульт. Но вчера я нашел одного человечка, который знает одного парня, который слышал от одного типа, что Эркерт довольно глубоко увяз.
— Ты уверен, Фредди?
— Поручиться не могу. Но этот человечек, знаешь ли, у меня в долгу: я ему посоветовал развязаться с «Мегатериумом» еще до того, как началась вся эта музыка. Он считает, что если разыщет того типа — не парня, который ему рассказал, а того, второго — то сможет что-нибудь из него вытянуть, особенно если я смогу подкинуть этому типу что-нибудь стоящее, ага?
— А у тебя, конечно, есть что подбросить?
— Думаю, есть, и я не стану хранить молчание. Хотя тот парень, с которым знаком мой человечек, говорит, что у того типа дела швах, потому что он попался на акциях «Эйруэйз», понимаешь? И если я свяжу его с Гольдбергом, то он сможет выкрутиться и все такое прочее. А Гольдберг меня не подведет, понимаешь, потому что он — родня старику Леви, которого убили, помнишь? А эти евреи липнут друг к другу, что твои пиявки, и, по правде говоря, мне это в них нравится.
— Но какое отношение имеет к этому старик Леви? — спросил ошеломленный Вимси, мысленно перебирая обстоятельства того полузабытого убийства.
— Ну, по правде говоря, — несколько нервно признался достопочтенный Фредди, — я… э-э… можно сказать, провернул дельце. Рэйчел Леви …э-э… станет, фактически, миссис Фредди и все такое прочее.
— Да что ты говоришь! — сказал Вимси, вызывая звонком лакея. — Прими мои наилучшие и тому подобное. К этому уже давно ведь шло, так ведь?
— Ну, да, — признался Фредди. — Шло, конечно. Видишь ли, проблема была в том, что я — христианин, во всяком случае меня крестили. Правда, я говорил им, что не такой уж я примерный христианин, если не считать того, что платишь за семейную скамью в храме, да приходишь на Рождественскую службу и другие праздники. Только оказывается, их смущало не столько это, сколько то, что я — не еврей. Ну, тут уж, конечно, ничего поделать нельзя. И потом встали проблемы в связи с детьми — если они будут. Но я объяснил, что мне все равно, кем их будут считать. И мне действительно все равно, знаешь ли, потому что, как я уже сказал, малышам только повезет, если Леви и Гольдберги будут считать их своими, особенно если у мальчиков будет склонность к финансовым делам. И потом мне удалось улестить леди Леви: я сказал, что почти семь лет служил за Рейчел — здорово придумал, как по-твоему?
— Еще виски, Джеймс, — сказал лорд Питер. — Просто блестяще, Фредди. Как ты до этого додумался?
— В церкви, — признался Фредди. — На свадьбе Дианы Ригби. Невеста опоздала на пятьдесят минут, так что мне надо было чем-то себя занять, а кто-то оставил на скамье Библию. Я наткнулся на этот отрывок… Между прочим, старик Лаван был крепкий орешек, правда? И я сказал себе: «Надо будет как-нибудь приплести это к разговору, когда буду у них в следующий раз». Так я и сделал, и старушку это ужасно тронуло.
— Так значит, все улажено, — сказал Вимси и поднял бокал. — Ну, будем. Поздравляю. Я буду шафером, Фредди, или все будет проходить в синагоге?
— Ну… Да, свадьба будет в синагоге, мне пришлось на это согласиться, — признал Фредди, — но, насколько я знаю, там должен фигурировать друг жениха. Ты меня выручишь, старик, правда? Не забывай: шляпу снимать не полагается.
— Буду иметь это в виду, — пообещал Вимси. — Бантер объяснит мне, что надо будет делать. Он наверняка знает. Он все знает. Но послушай, Фредди, ты не забудешь о нашем маленьком деле, ладно?
— Не забуду, старик. Даю слово, что не забуду. Я дам тебе знать сразу же, как что-нибудь узнаю. Но я почти уверен: за этим что-то стоит.
Вимси несколько этим утешился. По крайней мере, ему удалось взять себя в руки и стать душой общества на протяжении довольно сдержанных празднеств в имении герцога Денверского. И так в этом преуспел, что герцогиня Элен довольно кисло заметила герцогу, что Питер, пожалуй, вышел из того возраста, чтобы заниматься шутовством, и что было бы лучше, если бы он остепенился и стал относиться к жизни серьезнее.
— Ну, не знаю, — сказал герцог. — Питер у нас странный. Никогда не скажешь, о чем он думает. Он один раз вытащил меня из заварухи, так что я не собираюсь вмешиваться в его дела. Оставь его в покое, Элен.
Леди Мэри Вимси, которая приехала поздно вечером в канун Рождества, смотрела на происходящее совсем иначе. Она заявилась в комнату своего брата в два часа ночи. Только что закончился весьма утомительный вечер — обед, танцы, шарады…
Вимси, облаченный в халат, задумчиво сидел у камина.
— Тебе нездоровится, Питер? — спросила леди Мэри. — Что случилось?
— Объелся сливовым пудингом, — отозвался Вимси, — и светскими приличиями. Перед тобой — мученик, сгоревший в пламени бренди, лишь бы семейный праздник удался.
— Да уж, вспомнить страшно. Но как твоя жизнь? Я не видела тебя уже целую вечность.
— Да. А ты, похоже, не на шутку увлеклась своим бюро по оформлению интерьеров.
— Надо же чем-то себя занять. Знаешь, мне ужасно надоело это бессмысленное существование.
— Да. Послушай, Мэри, ты иногда видишься со стариной Паркером?
Леди Мэри перевела взгляд на горящие угли в камине.
— Я пару раз с ним ужинала, когда приезжала в Лондон.
— Правда? Он очень порядочный парень. Надежный, простой, серьезный. Не слишком, конечно, забавный.
— Чуть консервативный.
— Да, ты права. Чуть консервативный. — Вимси зажег сигарету. — Мне бы страшно не хотелось, чтобы старина Паркер потерпел фиаско. Он тяжело это примет. Я хочу сказать — не стоит играть его чувствами.
Мэри рассмеялась:
— Беспокоишься, Питер?
— Н-нет. Но мне хотелось бы, чтобы с ним обошлись по справедливости.
— Ну, Питер — я же не могу сказать «да» или «нет», пока он не сделает мне предложения, так ведь?
— Неужели?
— Ну… ему не могу. Разве тебе не кажется, что это пойдет вразрез с его представлениями о порядке вещей?
— Наверное. Но если бы он сделал тебе предложение, это тоже пошло бы вразрез с его представлениями о порядке вещей. Он бы считал, что сама мысль о том, что дворецкий доложит: «Старший инспектор Паркер и леди Мэри Паркер» просто недопустима.
— Значит, тупик?
— Ты могла бы перестать с ним обедать.
