Сметанина лишь заинтересованно взглянула на него, но не проронила ни слова. Волей-неволей, а Груздеву пришлось продолжить начатую мысль:
— Я тут подумал и решил, что пора тебе, дорогуша, расширяться.
— В каком смысле? — Она поджала ноги, облокотилась на колени и подперла подбородок руками.
— Не достаточно ли уже ютиться в одной комнатушке? — вопросом на вопрос отозвался он.
— Кто же мне царские хоромы предоставит? — В голосе хозяйки проскальзывала чуть заметная ирония, и она не осталась незамеченной для гостя.
— Я не имею в виду дворец. Но двухкомнатную квартиру получить реально.
— Очень интересно! — воскликнула Сметанина и рассмеялась, но быстро взяла себя в руки. — Извини, но у нас положено от девяти до двенадцати квадратных метров полезной жилплощади на человека, а у меня шестнадцать с половиной.
— Одной двухкомнатную квартиру не дадут, и тут я с тобой абсолютно согласен. — Сергей Емельянович, волнуясь, закурил, не спросив разрешения. — Но если ты выйдешь замуж, то это вполне реально, — закончил он неуверенно.
Лицо женщины выразило неподдельное изумление.
— Но у меня пока что нет таких планов!
Груздев подошел к балкону и в приоткрытую дверь выкинул потухшую сигарету. Он непрерывно перемещался по комнате во время беседы, а она сидела в кресле, наблюдая за ним.
— Только пойми меня правильно, я сделал это предложение не из корыстных побуждений, а из дружеского расположения к тебе.
— И в мыслях не было.
— Так вот: браки между мужчиной и женщиной бывают и фиктивными. — Он извлек из пачки очередную сигарету и чиркнул спичкой.
Лицо хозяйки приняло серьезное выражение, она догадалась, куда он клонит.
— Значит, ты просишь моей руки? — осторожно спросила она.
— Да, фиктивно, — подтвердил он.
— Сережа, милый, даже если мы распишемся и встанем в очередь на расширение жилплощади, то простоим в ней не менее пяти-шести лет, — попыталась Сметанина спустить собеседника на грешную землю. — Мне очень приятна твоя забота обо мне, которую еще ничем не заслужила, но…
— В конце квартала строители сдают комиссии дом, который расположен в ста метрах от тебя, в начале улицы, и я сделаю все, чтобы ты получила квартиру именно в этом доме, — не в малой степени удивил ее Груздев.
— Но до конца квартала всего полтора месяца.
— Тем более мы должны успеть зарегистрировать брак и встать на очередь.
— А как же Николай? — неожиданно вспомнила Марина Владимировна.
— Он нас поймет, для него стараюсь, — соврал Сергей Емельянович. Он заметил, что женщина на перепутье. — Если ты решила с моим сыном связать дальнейшую жизнь, то я ваша надежная и прочная опора.
— Я еще ничего не решила, — призналась Марина, — но считаю, что неудобно строить планы на будущее до возвращения Николая. Все-таки я причастна к тому, что парень в настоящее время в колонии.
— Не нужно передо мной оправдываться. — Гость устроился на диване. Хотя он еще не получил положительного ответа, но уже успокоился.
— А жить мы должны вместе? — Этот вопрос не давал ей покоя.
— Не обязательно, у меня за городом дача, которая приспособлена для жизни даже зимой. Но до получения новой квартиры люди должны видеть нас вместе. После регистрации придется пожить вместе.
— Обещаешь, что не станешь строить мне козней?
— О чем ты говоришь?
— Хорошо, я подумаю.
— Но учти, времени в обрез. Для осуществления задуманного нам нельзя терять дни и тем более недели.
— Понимаю, завтра дам окончательный ответ, — заверила женщина.
На следующий день Сметанина согласилась с предложением Груздева, правда, провела бессонную и мучительную ночь. Они подали заявление в ЗАГС и через две недели зарегистрировали гражданский брак. Они решили, что свадьбу устраивать нецелесообразно, но пустить людям пыль в глаза было необходимо. В кафе «Лабиринт» молодые устроили небольшое торжество для самых близких. Приехала и мать Марины Владимировны из Акбулака, где родилась, выросла и закончила школу новобрачная. Затем она училась в педагогическом институте Оренбурга, откуда и получила распределение в Бузулук.
Лариса Михайловна внесла свой скромный вклад в бюджет молодоженов, не подозревая, что дочка выскочила замуж за денежный мешок, а уж фиктивность их отношений от нее тем более скрыли.
Она искренне радовалась, кричала «горько» и выпила немного лишнего. Пожилая женщина долгое время вынашивала мечту о внуках, а единственная дочь засиделась в девках. Она незаметно для окружающих смахивала платочком слезы умиления.
Сергею Емельяновичу для осуществления своего дальнейшего плана нужно было вновь завязать контакт с Олегом Филимоновичем Нечаевым, и он рискнул пригласить его на торжество, впрочем, особо не надеясь, что тот воспользуется его приглашением.
Но вопреки здравому смыслу и всякой логике, тот явился вместе с супругой в разгар пиршества, поздравил Груздевых и подарил столовый набор на двенадцать персон. Жених даже начал заикаться, когда благодарил Нечаева за подарок.
Им не пришлось договариваться заранее, потому что оба искали уединенной встречи. Груздев незаметно для гостей выскользнул на улицу и закурил. Не прошло и минуты, как за ним последовал его бывший начальник.
— Душновато в зале, — сказал он первое, что пришло в голову, обтирая складки на шее огромным носовым платком.
— Да, — кивнул собеседник, выпуская дым через нос.
— Ну? — Олег Филимонович вопросительно уставился на жениха.
— Что «ну»? — не понял тот.
— Выкладывай, зачем я тебе понадобился, ведь не из дружеского расположения пригласил. Я когда открытку прочитал, глазам своим не поверил, — признался толстяк.
— Выходит, что ты здесь присутствуешь из чистого любопытства, — подытожил Сергей Емельянович.
— Не только. Преследую личную выгоду, потому что кое о чем догадываюсь и за столом лишний раз убедился в своей догадке.
— В смысле?
— Невооруженным глазом видно, как ты пожираешь взглядом свою ненаглядную.
— И что из этого следует? — Сергей Емельянович выбросил окурок. Тот вертолетиком пролетел несколько метров и упал на асфальтированную дорожку, раскидывая по сторонам искры.
— А то и означает, что ты готов ради нее на все. — Нечаев пристально посмотрел на своего бывшего подчиненного и продолжил: — Ас моей помощью можно улучшить жилищные условия. Я прав?
— В точку попал, — не стал ходить вокруг да около Груздев. — Как, интересно, ты на это смотришь?
— Сам посуди, что бы могло означать мое присутствие здесь. Только тебе это будет дорого стоить.
— Договоримся, — впервые за время беседы улыбнулся жених, не ожидавший такого удачного и быстрого развития событий.
— Хочу, чтобы ты до конца осознал: очень дорого — значит по тройному тарифу. — И Олег Филимонович выжидательно замолчал.
Казалось, что денежные проблемы не могли сегодня испортить настроения недавнему заключенному. Он добродушно рассмеялся и сказал:
— Две трети от запрашиваемой суммы получишь при условии, что квартиру мы получим в доме, который сдается в конце этого квартала.
Толстяк ответил не сразу, он прикидывал: выгодна ли сделка. Он держал несколько квартир в заначке именно в том доме, о котором говорил Сергей Емельянович. А тот, в свою очередь, зная повадки и природную жадность собеседника, выбрал единственно правильное решение, потому что лучше, безусловно, заключить сделку по двойной ставке, чем по обычной.
— Уговорил, — согласился толстый, делая вид, что пошел на уступки, чем только вызвал взрыв смеха у Груздева. — Нечего веселиться раньше времени. Присылай завтра свою суженую, пусть пишет заявление на расширение. И не тяни, а то передумаю, — предупредил он.
«Куда ты денешься?» — подумал Сергей Емельянович, вслух же произнес:
— Самим нет резона лямку тянуть, сделаем все в лучшем виде: ходатайство с места ее работы и тому подобное.
На этом их сговор завершился. Супружеская чета Нечаевых долго за праздничным столом не задержалась. Минут через тридцать они еще раз поздравили молодых и распрощались с гостями.
А квартиру Груздевы действительно получили в конце сентября. За это время они привыкли к совместному проживанию, но отношения их больше походили на добрососедские, чем на супружеские.
— Уж не знаю, как и благодарить тебя за все то, что ты для меня сделал, — завела как-то разговор Марина Владимировна Груздева уже на новом месте.
— Не за что меня благодарить, — скромно отмахнулся муж, которому не особенно нравилось, что их отношения не переросли в более близкие.
— Неудобно напоминать, но… — женщина замялась.
Сергей Емельянович насторожился, почуяв неладное. По его мнению, сейчас должно было произойти то, чего он больше всего опасался.
