— А как вы думаете, разве полиция не поинтересуется, почему вы раньше об этом не сообщили? — язвительно подметил Кодемор. — Я что-то не совсем понимаю: если вы желаете объявить себя ростовщиком, имеющим отношение к бенберийскому делу, что ж вы так долго откладывали это?
— Говорю вам, что нет никакой необходимости называть наши имена, — спокойно возразил Стертон. — Во всяком случае я сообщу эти сведения полиции, а там уж пусть они сами решают, полезны они или нет.
— Я против! — вышел из себя Кодемор. — Послушайте, если вопрос в деньгах, то я уже сказал вам, что выплачу вашу долю через несколько дней. Тогда это будет исключительно моим делом, и вы освободитесь от всяких угрызений совести.
— Повторяю вам, деньги тут ни при чем. Я считаю, что крайне важно сообщить полиции, какая сумма находится у Фоксборо.
— Я на это не согласен! Вы не имеете права компрометировать меня, — продолжал кипятиться Кодемор.
— А я и не буду. Я сделаю вид, что дал эти деньги вместе с кем-то другим, а кто этот другой — говорить необязательно. Не понимаю, чего вы так разошлись.
— Я не хочу, чтобы полиция вмешивалась в мои частные дела, — буркнул Кодемор.
— Не вижу больше смысла спорить с вами. Я поступлю так, как решил. Прямо сейчас, как только выйду от вас.
Кодемор бросил злобный взгляд на своего собеседника. И взгляд этот не предвещал ничего хорошего для Стертона. Кодемор знал, что ему не переубедить портного: этот человек мог рассуждать сколько угодно, но всегда оставался при своем мнении.
— Итак, Морант расплатился. Я этого не ожидал. Я думал, что он продлит вексель, — сменил тему Стертон.
— Ничего удивительного: молодой человек влюбился и выплатил все долги. Этот дурак думает, что, растратив большую часть своего состояния в одиночку, он сбережет остальное, когда их будет двое, — съязвил Кодемор.
— И на ком же он хочет жениться? — поинтересовался Стертон.
— На мисс Фоксборо.
— Но эта свадьба вряд ли состоится, — небрежно заметил Стертон. — Вы же не допустите этого? Что ж, теперь желаю вам успехов, — прибавил он, вставая, — мне пора, прощайте!
— В Скотленд-Ярд собираетесь?
— Туда, но не тревожьтесь, ваше имя там не прозвучит.
Верный своему слову, портной отправился в полицию и вкратце объяснил секретарю, зачем пришел. Его попросили присесть и подождать несколько минут, пока не подойдет сыщик, который ведет это дело. Сайлас Ашер явился очень скоро и был весьма доволен тем, что получил новые сведения о бенберийском убийстве. Он один еще надеялся распутать этот клубок. Сержант чувствовал, что сигнальная книга у него в руках, — оставалось лишь научиться распознавать флаги.
Сыщик внимательно выслушал Стертона, заметив, что весьма странно со стороны Фоксборо занимать такую большую сумму денег без определенной цели. Портной заявил, что не знал, зачем Фоксборо потребовались деньги. Сайлас Ашер, конечно, понимал, что нет смысла занимать шесть тысяч, чтобы просто носить их в кармане. Сержант выразил свою признательность мистеру Стертону, заверив, что его имя не появится в прессе. Сыщик не только сам не желал разглашать полученных сведений, но и мистера Стертона попросил держать рот на замке.
Вежливо проводив посетителя, Сайлас Ашер направился домой, размышляя об услышанном.
При мистере Стертоне сыщик старался не подавать виду, что полученные сведения очень его заинтересовали. Удобно устроившись у небольшого камина, он выкурил не одну трубку, размышляя о новом известии. Зачем Фоксборо понадобилась такая большая сумма? Не для того ли, чтобы, собрав все деньги, отомстить человеку, к которому он питал непримиримую вражду, и, умертвив свою жертву, поспешить к ближайшей морской гавани, а оттуда — в чужие края? Нет, Сайлас Ашер так не думал. Еще одно странное обстоятельство приводило сыщика в недоумение: почему ни в одном театре, за исключением «Сиринги», не знали Фоксборо? Где же взять ответы на все эти вопросы? Наконец, в голове у него мелькнула мысль о том, что в Бомборо можно собрать кое-какие сведения о личности пропавшего, — должен же был кто-то еще, кроме Тотерделя, видеть в театре незнакомца. В провинции, где все друг друга знают, приезжий всегда привлекает всеобщее внимание. Но Сайласу Ашеру не посчастливилось встретить нужных людей. Притом сыщик вспомнил, что он еще не «вывернул наизнанку» Тотерделя: сержанта не покидало ощущение, что из этого старого болтуна можно выудить нечто ценное. Ашер знал, что Тотердель проболтает целый день, прежде чем скажет хоть что-то полезное, — сыщик не раз допрашивал свидетелей такого сорта и знал, что нужно лишь запастись терпением и притвориться, будто не веришь. Болтливый свидетель пустится в уверения и в конечном итоге случайно обронит что-нибудь стоящее.
По мнению Сайласа Ашера, существовало и еще одно важное обстоятельство: у Фоксборо был сообщник, и возможно, что рядом с Тотерделем в театре сидел именно он, а не Фоксборо. Во всяком случае письмо писал не Фоксборо, потому что его почерка не узнал никто. Странным казалось и то, что награда, предложенная за поимку Фоксборо, не заинтересовала этого сообщника.
Руководствуясь подобными соображениями, Сайлас Ашер еще раз съездил в Бомборо. Там он, как и прежде, беседовал со всеми любезно и непринужденно, направляя разговор на бенберийское убийство. В таких беседах прошло два дня, но сыщик так и не выяснил ничего нового. Правда, он нашел двоих, кто заметил приезжего в театре. Они описывали его как смуглого человека среднего роста, во фраке. Но это ни к чему не вело. Фоксборо, по словам тех, кто его знал, был смуглым, а следовательно, на этом основании не получалось опровергнуть предположение, что в театре в тот день был именно он.
На третий день сыщик запасся терпением и навестил Тотерделя, приготовившись к длинному разговору. Получив визитную карточку Сайласа Ашера, старик, разумеется, пришел в восторг. Тотердель уж было приуныл, наблюдая за тем, какой оборот принимает это дело. Он настоял на проверке городской казны, но все счета бывшего секретаря оказались в совершенном порядке. Об умерших принято говорить или хорошо, или ничего, так что бомборосцы позабыли повелительный тон Джона Фосдайка и вспоминали только его полезные нововведения. Горожане также помнили, что Тотердель настоял на проверке казны только для того, чтобы досадить Джону Фосдайку, прогнавшему его из своего дома. Чрезмерное любопытство и бесконечная болтовня Тотерделя сделали его непопулярным в городе, всем казалось, что он хочет очернить доброе имя покойного. Старик думал, что если он будет свидетельствовать против Фоксборо, то бомборосцы простят его и будут относиться к нему с прежним уважением.
— А, мистер Ашер! — воскликнул хозяин, когда сыщик вошел в гостиную. — Очень рад вас видеть, я знал, что вы опять пожалуете ко мне. Вы, разумеется, заметили, что этот старый дурак коронер не давал мне говорить на заседании. О, глупость человеческая! Как же добраться до преступников, если не слушать показания главных свидетелей! Я не имел возможности сказать и половины того, что знал.
— В том-то и дело, сэр! А я ведь говорил, что если мистеру Тотерделю позволить сказать все, что он желает, то не останется никаких неясностей. Но в провинции должностные лица любят показать свою власть.
— Совершенно верно, мистер Ашер! Если бы я высказал все, дело приняло бы совсем другой оборот. Фоксборо, быть может, уже сидел бы в тюрьме.
— Скажу вам по секрету, мистер Тотердель, это еще большой вопрос, попадет он в тюрьму или нет. Этот прохвост так хитер, что может провести любого. Но, может, в Бомборо правду говорят, что…
— Что говорят? — перебил сыщика Тотердель. — Не обо мне ли?
— В том-то и дело, что о вас. Какие-то сплетники… наверно, люди, которые очень озлоблены на вас…
— Это правда! Озлоблены! И только потому, что я старался добросовестно исполнять свои обязанности! Так что же говорят?
— Все заверяют меня, что вы не видели Фоксборо, что это вам пригрезилось. В городе считают, что вы все просто выдумали.
— Ах вот они как! — закричал Тотердель, покраснев от гнева. — Ну ничего, дождемся суда и посмотрим, как они тогда запоют!
— Это тоже еще вопрос… Нетрудно догадаться, что никакого суда не будет, если судить некого.
— Неужели вы хотите сказать, что этого злодея не поймают? — испуганно проговорил Тотердель.
— Я начинаю разделять мнение бомборосцев, что вы не видели Фоксборо. Вы видели только афишу, но вы прекрасно понимаете, что она ничего не доказывает.
— Но не только я узнал его, точнее, говорил с ним! — воскликнул Тотердель.
Сыщик весь превратился в слух и сказал:
— Лично я во всем Бомборо не нашел больше никого, кто говорил бы с ним.
— Может быть, и не нашли! — торжественно провозгласил Тотердель. — Но не все же живут в Бомборо. Фоксборо ходил за кулисы, я сам видел его там. Все актеры его знали.
