– Я смотрю на это так же, – холодно произнесла молодая женщина.
– В таком случае все хорошо. Если вы будете благоразумны, нам нечего опасаться. Теперь поговорим о более серьезных вещах. У вас есть известия от Чезаро?
– Он пишет, что возвращается из Лондона, где финансовые дела идут хорошо. Вы знаете, что наши английские друзья – люди практичные. Они устроили одно дело с капиталом в пятьдесят миллионов. За такие деньги нужно, чтобы им отдали целый мир. И они добьются этого, даже если им придется зарезать сто тысяч человек.
– Да, им удастся. Когда основываешь свои расчеты на глупости и легковерии людей, нельзя потерпеть неудачу. Вот потому-то денежные дела так малоинтересны…
– Вы уходите, Ганс?
– Да, у меня встреча с моими людьми в Аре. Вы слышали, как целый день орали эти глупцы рабочие? О, безмозглое стадо! Они и не подозревают, что возмущаются лишь потому, что мне это нравится, мне это нужно.
– Будьте осторожны!
– О, это всего лишь детская игра!
Закурив сигару, Ганс вышел. В саду было совершенно темно. Он бесшумно подошел к калитке и открыл ее так, что она даже не скрипнула. Осмотревшись, он свернул на дорогу в Ар. Не прошел он и ста метров, как ветви кустарника, произраставшего у придорожной канавы, тихо раздвинулись, и какой-то человек перескочил через канаву. Это был каменщик, уже несколько дней работавший на вилле. Он осторожно последовал за Гансом.
Получив разрешение присматривать за химической лабораторией, Бодуан вышел на ту же дорогу. Он набил свою трубку и, через некоторое время остановившись у столба, служившего местом обмена информацией с Лафоре, чиркнул спичкой. В ее свете он осмотрел штукатурку и нашел надпись, сделанную красным карандашом: «Сегодня вечером, в девять». Отставной солдат закурил трубку, посмотрел на часы и пробормотал:
– Сегодня, в девять. Все в порядке, он там.
Бодуан пошел к трактиру. Сегодня там, вопреки обыкновению, не было темно и тихо. Яркий свет озарял стеклянную дверь. Бодуан подошел к открытому окну и прислушался.
– Тьфу, пропасть! – выругался Бодуан. – Стачечники собрались в «Золотом льве» и, по-видимому, с удовольствием слушают одного из своих болтунов.
Обогнув дом, он добрался до ворот и стал думать о том, как бы ему проскользнуть в кухню, но тут чья-то рука опустилась ему на плечо. Это был Лафоре.
– Я следил за вами, – сказал агент. – Я так и думал, что вы придете сюда. В кабаке полно народу. Не стоит оставаться на дворе, пойдемте ко мне.
Лафоре снял комнату наверху, самую дешевую из всех, – такую, какая приличествовала бы бедному рабочему. Он отпер дверь и пригласил Бодуана войти.
– Говорите шепотом! Перегородки между комнатами такие тонкие, что все слышно. Справа от меня живет трактирная служанка, и каждый вечер к ней приходит кучер, они постоянно ругают своих хозяев. Чего только не узнаешь, если внимательно прислушаться!
– Зачем вы меня вызвали? – спросил Бодуан.
– Затем, что на вилле есть новости. Дама уже не одна. В доме появился мужчина.
– Какой? Красивый худощавый брюнет, говорящий по-итальянски?
– Нет, крепкий высокий блондин с иностранным акцентом. У него большая борода, и он похож на немца.
Глаза Бодуана засветились в полутьме. Он спросил дрожащим голосом:
– Вы его хорошо разглядели? У него две руки?
– Да.
– Ну, так это не он! Ах, а я-то надеялся… – со вздохом протянул Бодуан.
– Вы намекаете на того, из Ванва? А вы бы его узнали, если бы вам его показали?
– Может быть, и нет. Когда я его видел, было темно, но его голос я узнал бы из тысячи других.
– Я могу доставить вам такое удовольствие. Мне кажется, этот человек здесь.
– В трактире?
– На первом этаже, в комнате, вместе с тремя другими. Это вожаки – господа, которых вызвали из общей залы, когда он пришел. Я шел за ним от самой виллы. Хитрец! Заставил меня поколесить! Три раза он менял направление и два раза чуть не надул меня. Он будто чувствовал, что я иду за ним, а между тем я был очень осторожен. Этот человек выпил кружку пива в привокзальном кафе и вышел с черного хода, хотя заходил с площади. Затем он проследовал на железнодорожную станцию, прошел через зал и оказался на набережной. Он дошел до складов и, обнаружив, что ворота там открыты, вернулся в город, в трактир «Золотой лев». В настоящую минуту он находится под нами, там у него совещание с товарищами…
– А каким же образом я смогу его услышать? – поинтересовался Бодуан.
– Поймете чуть позже. Одного не понимаю: что он забыл на вилле «Утес»?
– О, я уверен, это из-за Марселя. Нас со всех сторон окружает опасность. Почему фабричные взволновались именно сейчас? Между хозяевами и рабочими, которым жилось хорошо, никогда не было вражды. Итальянка здесь из-за месье Марселя, новоприбывший человек – тоже, и все подстроено теми самыми разбойниками, которые убили моего генерала!
– Мы все это выясним. Это моя главная задача. Министр будет очень рад, если мне удастся прижать этих людей! Если вы не ошибаетесь, Бодуан, то все, что здесь происходит, – продолжение истории в Ванве. Мы имеем дело с шайкой, в которой орудуют далеко не новички. Надо действовать. Как у вас с физической подготовкой?
– Можете во мне не сомневаться.
– Вот как! Тогда за мной!
Открыв окно, он вскочил на стул и влез на крышу. Бодуан последовал его примеру, и вот они уже вдвоем шли по широкому кровельном желобу. Ночь была безлунная. Добравшись до внутренней стены дома, Лафоре указал на маленькую оцинкованную крышу внизу. Это была пристройка, служившая складом для седел.
– Они там, – прошептал агент, – в окне есть свет. Нужно проникнуть туда незамеченными. С крыши, пожалуй, можно заглянуть в комнату.
Бодуан медленно обвел взглядом темный двор.
– Но как же мы спустимся вниз? Здесь метров шесть высоты и нет лестницы.
Лафоре указал ему на угол стены и прошептал:
– По водосточной трубе. Следуйте за мной, снимите ботинки.
Разувшись, агент перешагнул через желоб и, ухватившись за водосточную трубу, сначала повис на ней, а потом стал осторожно спускаться. Бодуан тревожно следил за ним: он опасался не того, что у Лафоре не хватит сил или ловкости, а того, что труба может не выдержать и рухнуть на землю со страшным грохотом. В забитом под завязку трактире все переполошились бы, и добром бы это не кончилось. Но тревога была недолгой: через несколько секунд Лафоре уже распластался на крыше. Тогда и Бодуан, сильный и ловкий, подражая своему наставнику, благополучно оказался внизу. Растянувшись рядом с Лафоре, он перевел дух, и они вместе поползли к окну.
В комнате что-то бурно обсуждали. За кисеей занавесок человеческие фигуры имели весьма неясное очертание. Один из них встал и принялся ходить по комнате. До ушей Лафоре и Бодуана долетали обрывки фраз человека, сидевшего за столом: «Будут насилия… Безрезультатно… Напугать рабочих… Обратить внимание властей…» По-видимому, он расходился во взглядах с тем, что ходил по комнате, потому что тот вдруг остановился и глухим голосом сказал:
– Я так хочу!
Другой возражал, но его слова было сложно разобрать.
– Общий интерес… Неудачно задумано…
Первый, слушая своего оппонента, снова заметался по комнате, а потом опять повторил:
– Я так хочу.
Лафоре шепнул:
– Он? Узнаете голос?
– Нет, – с грустью отозвался Бодуан, – не узнаю.
Тот, что сидел за столом, взял бумаги, положил их в карман и заявил:
– Тогда остается только повиноваться.
– Так-то лучше, – прозвучало в ответ. – Но сколько усилий для этого понадобилось! Будем действовать! – И он захохотал.
Лафоре почувствовал, как Бодуан судорожно схватил его за локоть.
– Это он, он! Это его смех! – прошептал он и хотел было выпрямиться, но агент не дал ему подняться.
– Слушайте еще! Убедитесь в том, что не ошиблись!
– Это он! Я не могу ошибаться! Это его смех! Смех, который я слышал тем вечером, когда он вышел из экипажа.
– Тогда все ясно, нечего здесь больше оставаться и зря подвергаться опасности.
Лафоре подполз к самому краю оцинкованной кровли. Внизу, во дворе, в каких-то трех метрах от них была куча навоза, куда они не раздумывая и спрыгнули. Ворота оказались заперты, но Лафоре умел расправляться с любыми замками, и через секунду они оба уже были на улице.
– Что вы намерены делать дальше? – спросил Бодуан. – Жандармы в двух шагах отсюда. Неужели вы не схватите этого разбойника?
– Допустим, мы его поймали. Что дальше?
– Как что? Его предадут суду за совершенное в Ванве преступление, будут допрашивать и приговорят к наказанию.
– В самом деле? Вы считаете, что такого человека, как он, можно застать врасплох? Вы полагаете, что он не придумает себе хорошего алиби, доказывающего, что в тот вечер, когда было совершено убийство, он находился за двести миль от места преступления? А каких свидетелей вы выставите против него? Есть только вы, да и то вы его не сразу узнали. И пока мы будем держать эту птицу под замком, все остальные улетят. Нечего сказать, хороша работа!
