Оба полицейских мрачно согласились.
— А если вы встанете позади человека и перережете ему горло вот так, то у вас есть шанс не слишком забрызгаться. Убийство это или не убийство, но я уверен, что он умер там, где его нашли. И если только вы не будете против, господин суперинтендант, у меня есть маленькая идея, которая может помочь нам точно узнать, убийство это или самоубийство.
Он опять рассказал о своем предложении. Суперинтендант кивнул.
— Не вижу никаких препятствий, милорд. Не исключено, что-нибудь да выйдет. Если честно, мне и самому пришло в голову нечто подобное, можно сказать. Но я не против, чтобы это считалось идеей вашей светлости. Совсем не против.
Уимзи ухмыльнулся и отправился на поиски Солкома Гарди из «Морнинг стар». Тот, как и ожидалось, восстанавливал силы в баре отеля. Большинство газетчиков к тому времени уже уехали, но Гарди не оставил пост, демонстрируя трогательную веру в лорда Питера.
— Хоть вы и скверно со мной обращаетесь, старина, — сказал он, глядя скорбными фиалковыми глазами в серые глаза Уимзи, — но я чую, у вас в рукаве что-то припрятано, иначе бы вы не слонялись вот так вокруг места преступления. Если только это не из-за девушки. Бога ради, Уимзи, скажите, что это не из-за девушки. Вы же не станете так низко шутить над бедным трудягой-журналистом. Вот что! Если у вас ничего нет, рассказывайте про девушку. Все сгодится, лишь бы история была. «Сын пэра влюблен. Романтическая помолвка» — это лучше, чем ничего. Но мне нужна история.
— Салли, возьмите себя в руки, — ответствовал его светлость, — и не тяните грязные чернильные лапы к моей частной жизни. Немедля оставьте этот злачный притон, сядьте тихонько в холле, и я расскажу замечательную, прелестную историю — вам, и только вам.
— Вот это дело, — просиял Гарди. — Вот чего я жду от старого доброго друга. Никогда не подводи товарища, даже если он всего лишь жалкий журналюга. Noblesse oblige[85]. Я так и сказал остальным паршивцам. «Я верен старине Питеру, — сказал я им. — Ставлю на него. Он не позволит честному трудяге потерять работу из-за того, что не было хорошего материала для газеты». Но эта молодежь — у нее ни напора, ни чутья. Флит-стрит[86] катится к чертям собачьим, туда ей и дорога. Из старой гвардии один только я и остался. Знаю, где водятся новости и как их добыть. Я себе сказал — держись старины Питера, и рано или поздно он даст тебе настоящий материал.
— Чудесный парень! — воскликнул Уимзи. — Да не оставят нас друзья, да льются новости рекою[87]. Вы на ногах-то стоите, Салли?
— Я? — возмущенно воскликнул журналист. — Вы когда-нибудь видели, чтобы газетчик не стоял на ногах, когда у кого-то есть для него материал? Может, трезвость и не мой конек, черт возьми, но ноги меня держат и понесут к моему материалу, а чего же еще человеку нужно?
Уимзи мягко усадил друга за стол в холле.
— Вот, пожалуйста. Запишите это и проследите, чтоб в вашем бульварном листке вышел большой материал. Можете добавить завитушек, если хотите.
Гарди быстро поднял на него взгляд.
— О. Скрытый мотив, так? Не просто по дружбе. Одного патриотизма мало[88]. Ну, была бы новость, да еще если эксклюзив, а мотив в таком случае несу-щест… несуществу… чертово слово… несущест-ве-нен.
— Точно, — сказал Уимзи. — Теперь пишите. «Покров тайны, окутавший кошмарную трагедию на Утюге, становится тем гуще, чем усерднее его стараются сорвать. Казавшаяся на первый взгляд обыкновенным самоубийством, ужасная смерть…»
— Хватит, — перебил Гарди. — Такое я смогу написать, даже если меня ночью разбудят. Мне нужны факты.
— Да-да, но поддайте загадочности. Поехали дальше: «Прославленный сыщик-любитель лорд Питер Уимзи дал интервью нашему специальному корреспонденту в уютной гостиной отеля „Бельвю“».
— Это так важно, что именно в гостиной?
— Важен адрес. Мне нужно, чтобы они знали, где меня найти.
— Понятно. Дальше.
— «…отеля „Бельвю“ в Уилверкомбе. По его словам, полиция все еще упрямо придерживается версии самоубийства, хотя сам он никоим образом не удовлетворен этой версией. Особенно он обеспокоен тем, что, хотя покойный носил бороду и никогда не брился, орудием преступления…»
— Преступления?
— Самоубийство — это преступление.
— Так и есть. Ну?
— «…была обычная опасная бритва с сильно сточенным лезвием». Вдолбите им это как следует, Салли. «Историю этой бритвы удалось проследить вплоть до…»
— Кому удалось?
— Мне.
— Можно я это напишу?
— Если хотите.
— Так будет лучше. «Лорд Питер Уимзи со свойственной ему скромной улыбкой объяснил, что сам приложил все усилия, чтобы проследить историю бритвы. Поиски привели его…» Куда они вас привели, Уимзи?
— Этого я им сообщать не хочу. Скажите, что поиски увели за сотни миль.
— Хорошо. Я так напишу, что это прозвучит очень значительно. Что-то еще?
— Да. Самое главное. Позаботьтесь, чтоб это напечатали жирным шрифтом — ну вы знаете.
— Этим не я занимаюсь. Помощник редактора. Но я попробую. Дальше. «Опершись на стол и сделав красноречивый жест изящной рукой, лорд Питер признался…»
— «След, — стал диктовать Уимзи, — прервался на самом важном месте. Как бритва попала к Полю Алексису? Удовлетворительный ответ на этот вопрос рассеял бы все мои сомнения. Если удастся подтвердить, что Поль Алексис бритву купил, я сочту версию самоубийства полностью доказанной. Но пока не восстановлено это недостающее звено в цепи доказательств, я буду придерживаться мнения, что Поль Алексис был предательски и жестоко убит. Я приложу все силы, чтобы убийца понес наказание, которое он вполне заслужил». Ну как вам, Салли?
— Ничего. Я доведу это до ума. Конечно, добавлю, что, зная об огромных тиражах «Морнинг стар», вы рассчитываете дать вашему заявлению максимально широкую огласку и т. д. и т. п. Может, мне даже удастся раскрутить их на вознаграждение за информацию.
— А почему бы и нет? В общем, не жалейте красок. Справитесь?
— Да. В горе и в радости, в богатстве и в бедности. Между нами — вы успокоитесь на том, что это самоубийство, если за вознаграждением кто-то придет?
— Не знаю, — ответил Уимзи. — Наверное, нет. Я вообще-то никогда не успокаиваюсь.
Глава XII
Свидетельствует сын невесты
Как ненавистны мне
Все эти настоящие мужчины!
«Книга шуток со смертью»[89]
Понедельник, 22 июня
Уимзи посмотрел на часы. Половина второго, а он до сих пор без ланча. Восполнив это упущение, он взял машину и поехал в Дарли. На переезде пришлось подождать, пока откроют ворота, — представилась возможность проверить, насколько тщательно полиция наводила справки. Выяснилось, что хромой сторож знает мистера Мартина в лицо, так как однажды вечером видел его в баре «Перьев». Приятный джентльмен, жизнерадостный. Страдает от какой-то глазной хвори, из-за которой вынужден носить темные очки, но при всем при том очень славный джентльмен. Сторож был совершенно уверен, что в четверг мистер Мартин не проезжал через ворота на переезде ни на машине, ни на повозке, ни на велосипеде. Правда, он, естественно, не мог точно сказать, проходил ли мистер Мартин через ворота пешком.
Здесь на сцену внезапно вышел новый свидетель. Рози, маленькая дочка сторожа, которой скоро пять (чудесная девочка, очень смышленая для своего возраста, с гордостью заметил отец), утверждала, что противный дядя в черных очках не появлялся на переезде в обозначенный период времени. Рози его знает и не любит, потому что днем раньше видела в деревне и испугалась ужасных очков. В четверг они с приятелем играли на железнодорожном переезде в Синюю Бороду. Она точно помнит, что дело было в четверг, потому что был базарный день и в 10.15 останавливался поезд. Она была сестрой Анной и сидела в башне. Она должна была звать товарища всякий раз, как видела кого-то на дороге. Они играли там с обеда (14.30, по словам сторожа) и почти до чая (четыре часа). Рози была совершенно уверена, что нехороший дядя не проходил через калитку на переезде. При его появлении она бы убежала.
По всей видимости, это сводило к нулю последнюю остававшуюся вероятность, что таинственный мистер Мартин покинул «Перья» несколько раньше, чем считалось до того, пересек железнодорожные пути и сел в машину. Уимзи церемонно поблагодарил Рози, подарил ей шесть пенсов и уехал.
Следующим портом захода были, конечно, «Перья». Их хозяина, мистера Ланди, не пришлось уговаривать поделиться сведениями. Все, что он рассказал инспектору, чистая правда. Он впервые увидел мистера Мартина во вторник, это будет, значит, 16-е. Тот прибыл около шести часов и припарковал свой «моргай» на деревенском пустыре, а сам зашел, попросил смешать ему горькое пиво с мягким элем[90]и спросил дорогу к дому мистера Гудрича. Кто такой мистер Гудрич? Как же, это ведь его земля вон там, вдоль Хинкс-лейн, где Мартин ставил палатку. Там вся земля его.
