— Ваше упрямство только повредит вам. Кто вы?
— Мне все равно. Я иностранец.
— Вы сами навлекаете беду на себя. Сколько времени вы здесь?
— Пусть будет так. Три недели.
— Состояние никогда не перейдет к вам. Чем вы больны?
— Оно не перейдет к негодяям. Они морят меня голодом.
— Вы будете свободны, если подпишите. Кому принадлежит этот дом?
— Я никогда не подпишу. Не знаю.
— Этим вы не окажете ей услуги. Как ваше имя?
— Пусть она сама скажет мне это. Кратидес.
— Вы увидите ее, если подпишете. Откуда вы?
— Так, значит, я никогда не увижу ее. Из Афин.
Еще пять минут, мистер Холмс, и я разузнал бы всю историю под самым носом этих господ. Мой следующий вопрос уяснил бы мне все, но в это мгновение отворилась дверь, и в комнату вошла какая-то женщина. Я разглядел только, что она была высока ростом, грациозна, с черными волосами и в каком-то свободном белом платье.
— Гарольд! — сказала она по-английски с иностранным акцентом. — Я не могу оставаться дольше; так скучно оставаться одной, с… о, Боже мой, это Павел!
Последние слова она проговорила по-гречески, и в то же мгновение незнакомец с судорожным усилием сорвал со рта пластырь и с криком: «София, София!» бросился в объятия женщины. Объятия их длились, однако, лишь секунду. Молодой человек поспешно бросился к незнакомке и вытолкал ее из комнаты, а пожилой легко справился со своей истощенной жертвой и вытащил его в противоположную дверь. На одно мгновение я остался один в комнате и вскочил на ноги с смутной надеждой узнать, что это за дом, в котором я находился. К счастью, однако я не успел ничего предпринять: подняв голову, я увидел, что старший из мужчин стоит в дверях, пристально смотря на меня.
— Довольно, м-р Мелас — сказал он. — Вы видите, что мы заставили вас принять участие в нашем интимном деле. Мы бы не стали беспокоить вас, если бы наш друг, говорящий по-гречески и начавший переговоры, не должен был вернуться на восток. Нам необходимо было заменить его кем-нибудь, и мы очень обрадовались, узнав, что вы хорошо знаете греческий язык.
Я поклонился.
— Вот пять соверенов, — продолжал он, подходя ко мне. — Надеюсь, что вы останетесь довольны этим вознаграждением. Но помните, — прибавил он, слегка дотронувшись до моей груди и хихикнув, — что если вы проговоритесь хоть одной человеческой душе, то да сжалится Господь над вашей душой.
Не могу вам передать, какое отвращение, какой ужас внушал мне этот человек. Теперь, когда на него падал свет лампы, я мог лучше разглядеть его. Лицо у него было бледное, с резкими чертами, с маленькой остроконечной реденькой бородкой. Говоря, он вытягивал лицо и передергивал губами и веками, словно человек, страдающий пляской св. Витта. Я невольно подумал, что его странный смех был также симптомом нервной болезни. Но самое ужасное в его лице были глаза — серые, стального цвета, с холодным блеском, с выражением злобной, непреклонной жестокости в глубине.
— Мы узнаем, если вы проговоритесь, — сказал он. — У нас есть свои способы добывать нужные нам сведения. Ну-с, экипаж ожидает вас, и мой друг проводит вас домой.
Меня поспешно провели по передней и втолкнули в карету так, что я опять успел увидеть только деревья и сад. М-р Летимэр шел за мной по пятам и молча сел на свое прежнее место напротив меня. Снова, в полном безмолвии, с поднятыми стеклами, мы проехали бесконечное пространство, пока, наконец, карета не остановилась. Только-что пробило полночь.
— Вы выйдете здесь, м-р Мелас, — сказал мой спутник. — Сожалею, что приходится оставить вас так далеко от вашего дома, но делать нечего. Всякая ваша попытка последовать за каретой послужит вам только во вред.
Говоря это, он отворил дверцу, и только что я успел выпрыгнуть, как кучер ударил по лошади, и экипаж быстро помчался. Я в изумлении оглянулся вокруг. Я был на пустыре, поросшем темными группами кустарников. Вдали виднелась линия домов, в верхних этажах которых кое-где мелькали огни. С другой стороны я увидел красные сигнальные фонари железной дороги.
Экипаж, в котором я приехал, уже исчез из виду. Я продолжал стоять, оглядываясь и стараясь догадаться, где бы я мог быть, как вдруг услыхал, что кто-то подходит ко мне в темноте. Когда незнакомец подошел ближе, то оказался железнодорожным сторожем.
— Можете мне сказать, что это за место? — спросил я.
— Уандсуорт-Коммон, — ответил сторож.
— Могу я попасть на поезд, идущий в город?
— Если пройдете до станции Клэпкэм, — это с милю отсюда, то поспеете как раз к последнему поезду.
Так и окончилось мое приключение, м-р Холмс. Не знаю, где я был, с кем говорил, не знаю ничего, кроме того, что рассказал вам. Знаю только, что там происходит что-то ужасное и что мне хотелось бы помочь этому несчастному. На следующий же день я рассказал всю историю м-ру Майкрофту Холмсу, а затем полиции.
Несколько времени мы сидели молча, выслушав этот необычайный рассказ. Затем Шерлок Холмс взглянул на брата и спросил:
— Сделаны какие-нибудь шаги?
Майкрофт взял газету «Daily News», лежавшую на столе.
— «Награда тому, кто сообщить какие-либо сведения о местонахождении джентльмена-грека, Павла Кратидеса из Афин, не умеющего говорить по-английски. Такая же награда тому, кто сообщит что либо о даме-гречанке, по имени София. X. 2473». Это объявление было помещено во всех ежедневных газетах, но ответа не последовало.
— Не справлялись в греческом посольстве?
— Справлялся. Там ничего не знают.
— Так надо телеграфировать начальнику полиции в Афинах.
— Вся энергия нашей семьи сосредоточилась в Шерлоке, — сказал Майкрофт, оборачиваясь ко мне. — Ну, так берись за это дело и дай мне знать, если оно удастся тебе.
— Конечно, — ответил мой приятель, вставая со стула. — Я сообщу обо всем и тебе и м-ру Меласу. А пока, м-р Мелас, будь я на вашем месте, я стал бы остерегаться, так как эти негодяи узнали по объявлениям, о том, что вы выдали их.
На пути домой Холмс зашел на телеграф и послал несколько телеграмм.
— Видите, Ватсон, мы во всяком случае не потеряли даром вечера, — заметил он. — Некоторые из самых интересных моих дел попали ко мне через Майкрофта. В только что слышанном нами загадочном происшествии есть несколько особенных черт, хотя, в общем, оно допускает только одно объяснение.
— Вы надеетесь выяснить это дело?
— Ну, зная столько, сколько уже известно нам, было бы странно, если бы мы не открыли всего. У вас у самого, должно быть, уже составилась какая-нибудь теория насчет слышанного нами.
— В общих чертах — да.
— Ну, что же вы думаете?
— Мне кажется очевидным, что эта молодая гречанка увезена молодым англичанином, Гарольдом Летимэром.
— Откуда?
— Может быть, из Афин.
Шерлок Холмс покачал головой.
— Этот молодой человек не говорит ни слова по-гречески. Барышня порядочно говорит по-английски. Из этого можно вывести заключение, что она уже несколько времени находится в Англии, а он никогда не бывал в Греции.
— Ну, хорошо. Предположим тогда, что она приехала в Англию и этот Гарольд уговорил ее бежать с ним.
— Это более вероятно.
— Тогда брат — я думаю, она приходится ему сестрой — приезжает в Англию, чтобы вмешаться в их отношения. По неосторожности он попадает в руки молодого человека и его пожилого товарища. Они хватают приезжего и стараются силой принудить его подписать какие-то бумаги, чтобы завладеть состоянием молодой девушки, опекуном которой он, может быть, состоит. Он отказывается. Для того, чтобы вести разговоры, им нужен был переводчик, и они напали на м-ра Меласа. Раньше у них был другой переводчик. Девушке не говорили о приезде брата, и она узнала об этом совершенно случайно.
— Превосходно, Ватсон! — вскрикнул Холмс. — Я действительно думаю, что вы недалеки от истины. Видите, все карты в наших руках, остается только бояться насилия со стороны этих господ. Если они дадут нам достаточно времени, мы накроем их.
— Но как найти, где находится их дом?
— Ну, если наши предположения правильны и имя этой девушки — София Кратидес (или, по крайней мере, это ее прежняя фамилия), то нетрудно будет напасть на ее след. Эта наша главная надежда, так как брат, по-видимому, совершенно чужой здесь. Ясно, что прошло уже несколько времени с тех пор, как Гарольд вступил в сношения с этой девушкой, — во всяком случае, несколько недель, — так как брат успел узнать это в Греции и приехать сюда. Если они жили в одном месте все это время, то мы должны получить какой-нибудь ответ на публикацию Майкрофта.
Во время этого разговора мы дошли до нашего дома в улице Бэкер. Холмс первый поднялся по лестнице и, отворив дверь в нашу комнату, вздрогнул от удивления. Я заглянул ему через плечо и также изумился. Майкрофт Холмс сидел в кресле и курил трубку.
