— Я снимаю возражение, — объявил обвинитель.
— Сами вы когда-нибудь страдали похмельным синдромом? — повторил Хоуланд.
— Нет.
— У вас никогда не было похмельного синдрома?
— Нет.
— Вы не пьете?
— Я не трезвенник: позволяю себе иногда пропустить стаканчик, но ни разу в жизни не напивался. Не помню, чтобы когда-нибудь страдал похмельным синдромом.
— Тогда откуда вы знаете, как выглядит человек, страдающий похмельным синдромом?
— Я видел людей в состоянии похмелья.
— Что такое похмелье?
— Последствие опьянения. Я сказал бы — последствие опьянения, когда алкоголь еще не полностью вышел из организма.
— Вы сейчас говорите, как врач.
— Вы спросили, как я определил бы похмелье.
— О, это все, — объявил Хоуланд, взмахивая руками, словно устал спорить.
Адвокат защиты повернулся спиной к Демпстеру.
Свидетель уже собрался покинуть место дачи показаний.
— Секундочку, — внезапно остановил его Хоуланд, резко поворачиваясь и вытягивая указательный палец. — Еще один вопрос. Обвиняемый сообщил вам, в какое время он отключился?
— Он сказал, что около десяти.
— Около десяти?
— Да, сэр.
— Вы нам этого не говорили.
— Меня не спрашивали.
— Вас просили пересказать, что вам сообщил обвиняемый, не так ли?
— Да.
— Тогда почему вы попытались скрыть его заявление о том, что он отключился около десяти часов.
— Я… ну, я не обратил на это особого внимания.
— Почему нет?
— Если честно, я ему не поверил.
— Вы поверили его словам о том, что какая-то женщина вела машину?
— Нет.
— Однако, вы обратили внимание на эту часть заявления?
— Да. Но это совсем другое дело.
— В каком смысле?
— Это признание.
— Вы имеете в виду — признание, противоречащее интересам обвиняемого?
— Конечно.
— О! Значит, вы отправились туда, готовый запомнить любые показания, который сделает обвиняемый, и забыть все, что он скажет в свою пользу, не так ли?
— Я ничего не забывал. Я просто не упоминал об этом, потому что мне не задавали специфических вопросов, которые заставили бы меня дать об этом показания.
— В какое время вас послали расследовать случай смерти на автомагистрали?
— Около двух часов утра.
— Труп лежал на шоссе?
— Да, сэр.
— Как долго он там находился?
— Я могу ответить только со слов других.
— Вы знаете, когда о происшествии сообщили в полицию?
— Да.
— Когда.
— Примерно за пятнадцать минут до нашего появления на месте.
— Это оживленная магистраль?
— Достаточно.
— Труп не мог оставаться на автомагистрали, по которой осуществляется такое движение, более десяти или пятнадцати минут до того, как кто-то сообщил в полицию?
— Не знаю.
— Это оживленная магистраль.
— Да.
— А обвиняемый отключился примерно в десять часов?
— Так он говорит.
— И он плохо себя чувствовал?
— Так он говорит.
— И он лег спать?
— Так он говорит.
Адвокат колебался какое-то время.
— И заснул? — наконец, спросил он.
— Этого обвиняемый не говорил. Он признался, что у него полный провал памяти до примерно четырех часов тридцати пяти минут утра, когда он пришел в себя.
— Он сказал, что у него был полный провал памяти?
— Он сказал, что ничего не помнит.
— А разве он не говорил, что в следующий раз пришел в себя только дома, в собственной постели?
— Он сказал, что следующее, что он помнит — это то, что в четыре тридцать пять утра он лежал в собственной постели.
— Но кое-что из того, что вам сообщил обвиняемый, вы забыли — все, что было сказано в его пользу?
— Я уже говорил вам, что все помню.
— Но пренебрегли тем, чтобы пересказать нам?
— Пусть будет по-вашему, если вам так хочется.
— В виду вашей совершенно очевидной предубежденности, я не собираюсь больше задавать вам никаких вопросов.
Свидетель злобно взглянул на Хоуланда и покинул место дачи свидетельских показаний.
— У меня тоже больше нет вопросов к свидетелю, — объявил обвинитель. — Я приглашаю Миртл Анну Хейли для дачи показаний.
Рыжеволосая женщина, сидевшая у прохода, недалеко от Мейсона, встала, прошла в свидетельскую ложу, подняла правую руку и принесла присягу.
Мейсон украдкой взглянул на находившуюся рядом с ним девушку.
Она сидела, высоко подняв голову, таким образом, что адвокат мог видеть только ее профиль. Весь ее облик выражал холодное презрение, с которым девушки обычно относятся к тем, кто пытается их подцепить и действует довольно нагло.
Миртл Анна Хейли приняла присягу, назвала свое полное имя и адрес секретарю Суда, а затем села в свидетельскую ложу с видом человека, который знает, что его показания окажутся решающими.
— Миссис Хейли, я хочу обратить ваше внимание на карту дороги, которая была уже ранее идентифицирована и приобщена к делу, как доказательство «А» со стороны обвинения, — начал обвинитель.
— Да, сэр?
— Вы понимаете эту карту? То есть, я хочу сказать, вам известна территория, изображенная на ней?
— Да, сэр.
— Посмотрите, пожалуйста на отрезок Сикаморской дороги, показанный на этой карте, между улицей Честнат и Главной автомагистралью. Вы понимаете, что на карте изображен этот участок дороги?
— Да, сэр.
— Вы ездили когда-нибудь по этой дороге?
— Много раз.
— Где вы живете?
— По другую сторону Главной автомагистрали, на Сикаморской дороге.
— Не могли бы вы показать нам на карте? Пожалуйста, поставьте крестик и обведите его кружком.
Свидетельница подошла к карте, поставила крестик и обвела его кружком.
— Теперь я хочу, чтобы вспомнили поздний вечер девятнадцатого сентября текущего года и раннее утро двадцатого. Вы проезжали по автомагистрали в то время?
— Утром двадцатого — ранним утром. Да, сэр.
— В какое время?
— Где-то между нулем тридцатью и половиной второго утра.
— То есть ночью?
— Да, сэр.
— В каком направлении вы ехали?
— На запад по Сикаморской дороге. Приближалась к улице Честнат с востока.
— Вы заметили что-нибудь необычное в то время?
— Да, сэр. Машина впереди меня двигалась странно и беспорядочно.
— Вы не могли бы подробнее описать манеру движения той автомашины?
— Ее бросало из стороны в сторону, она пересекала центральную линию и переходила на встречную полосу, затем снова возвращалась на правую полосу, а потом съезжала на обочину.
— Вы идентифицировали машину?
— Да, я записала ее номер.
— Что вы сделали потом?
— Я ехала позади какое-то время, а в том месте, где дорога расширяется, я проскочила вперед мимо нее — это примерно в четырех пятых пути до Главной автомагистрали.
— Вы использовали слово «проскочила». Что вы имели в виду?
— При первой же возможности обогнать идущую впереди машину, я увеличила скорость и сделала это. Мне не хотелось, чтобы я врезалась в нее, если бы водитель внезапно затормозил.
— Я возражаю против объяснений, касающихся причины, почему она обогнала ту машину, — заявил Хоуланд, — и требую вычеркнуть их из протокола.
— Они будут вычеркнуты, — постановил судья Кадвелл.
— Что вы сделали после того, как обогнали ту машину? — спросил обвинитель?
— Вернулась домой и легла спать.
— Я имел в виду сразу же после того, как вы ее обогнали. Вы что-нибудь сделали?
— Посмотрела в зеркало заднего обзора.
— И что вы увидели, если вообще что-нибудь увидели?
— Я заметила, как машину занесло налево, затем снова направо, внезапно что-то черное мелькнуло перед фарами и на мгновение, как мне показалось, правая передняя фара погасла.
— Вам показалось?
— Затем она снова загорелась.
— И это произошло на Сикаморской дороге, на участке между улицей Честнат и Главной автомагистралью?
— Да, сэр.
— И именно там вы видели, как свет на мгновение погас, а потом снова зажегся?
— Да, сэр.
— В тот момент вы смотрели в зеркало заднего обзора?
— Да, сэр.
— А вы знали в то время, почему, как вам показалось, свет на мгновение погас, а потом снова зажегся?
— Тогда не знала, теперь знаю.
— Почему?
— Я возражаю на основании того, что для ответа на поставленный вопрос требуется вывод свидетельницы, — заявил Хоуланд. — Вопрос спорный.
— Возражение принимается. Свидетельница может давать показания только о том, что видела, — сказал судья Кадвелл.
— Но, Ваша Честь, она, несомненно, имеет право интерпретировать то, что видит, — заметил обвинитель.
Судья Кадвелл покачал головой.
— Свидетельница может давать показания только о том, что видела, — повторил он. — Интерпретировать их будут присяжные.
Обвинитель помедлил с минуту, а затем сказал:
