Мортимер Дон Хоуланд, адвокат по уголовным делам старой школы, с сарказмом охарактеризовал показания Миртл Анны Хейли, назвав ее «водителем-парапсихологом», «женщиной», которая в состоянии управлять машиной, даже не глядя на дорогу.
— Обратите внимание на то, как она ехала, — говорил Хоуланд. — Вначале она ведет машину, не смотря на дорогу, потому что достает из сумочки авторучку и блокнот. Затем она открывает блокнот и записывает номер идущей впереди машины. Дамы и господа присяжные, обратите также внимание на то, где она сделала эту запись. Она не открыла блокнот наугад и не нацарапала номер на любой первой попавшейся странице. Она пролистала блокнот до той страницы, на которой была сделана последняя запись, затем аккуратно записала номер движущейся впереди машины. Взгляните на это приобщенное к делу доказательство, — продолжал Хоуланд, взяв в руки блокнот. — Обратите внимание на то, как написан номер. Разве вам удалось бы так аккуратно написать его, если бы вы смотрели на дорогу, сидя за рулем? Конечно, нет. Точно также этого не смогла бы и мастер езды вслепую Миртл Анна Хейли. Она писала его, глядя на страницу, а не на дорогу. Если вы помните, то во время перекрестного допроса я поинтересовался, было ли у нее достаточно света, чтобы видеть то, что она пишет, и что она мне ответила? Она заявила, что включила свет в машине, чтобы получить нужное освещение. Зачем ей было нужно столько света? Потому что она смотрела на то, что пишет, а не на то, куда движется ее машина. Если бы ее глаза смотрели на дорогу, ей не потребовалось бы никакого света в самой машине. Фактически, свет внутри машины уменьшил бы возможности следить за дорогой. Ей нужен был свет для того, чтобы видеть страницу блокнота, куда делалась запись. Она ехала на более высокой скорости, чем машина впереди, потому что она признает, что проскочила мимо нее. Но, дамы и господа, она не смотрела на дорогу. Я согласен допустить, что какой-то несчастный попал под колеса автомашины на этом участке дороги. Кто является более вероятной кандидатурой, чтобы совершить наезд? Водитель машины впереди или женщина, которая признает под присягой, что она увеличила скорость, не глядя, куда едет, и смотрела на страницу в блокноте? А кто вел машину, номер которой так аккуратно записала Миртл Анна Хейли? Обвинение спросило ее о номерном знаке, но НЕ ЗАДАЛО ЕЙ НИ ЕДИНОГО ВОПРОСА О ТОМ, КТО СИДЕЛ ЗА РУЛЕМ! Обвинение даже не поинтересовалось, мужчина или женщина вели ту машину. Мы же не знаем, она могла и ответить, что за рулем впереди сидела женщина.
— Ваша Честь! — перебил адвоката защиты обвинитель. — Мне не очень хочется прерывать речь мистера Хоуланда, но, если мы не осветили один из аспектов, то я прошу разрешения заново открыть дело в настоящий момент. В таком случае я задам дополнительные вопросы свидетельнице Миртл Анне Хейли.
— У вас есть возражения? — обратился судья Кадвелл к Хоуланду.
— Конечно, есть, Ваша Честь. Это старая уловка, попытка прервать выступления адвоката защиты и представить дополнительные доказательства. Это попытка отвлечь внимание присяжных и нарушить порядок ведения судебного процесса.
— Я отказываю вам в ходатайстве, — сказал судья Кадвелл обвинителю.
Хоуланд повернулся к присяжным, развел руками и улыбнулся.
— Вы видите, дамы и господа, с чем нам приходится сталкиваться в этом деле. Не думаю, что есть необходимость выступать с дальнейшими аргументами. Я чувствую, что спокойно могу оставить вопрос на ваше усмотрение. Я верю, что вы вернетесь с единственным справедливым вердиктом, вердиктом, который позволит вам покинуть зал суда с чистой совестью после выполненного долга — НЕ ВИНОВЕН!
Хоуланд сел на свое место.
Судья дал указания присяжным. Присяжные удалились на совещание.
После того, как заседание было прекращено, Мейсон встал с места вместе с другими зрителями. Мортимер Дин Хоуланд протиснулся к Мейсону.
— Так, так, так, мистер Мейсон! Что привело вас сюда?
— Набираюсь опыта ведения дел — учусь у других.
Хоуланд улыбнулся, но его глаза остались серьезными и суровыми. Он смотрел на Мейсона оценивающим взглядом из-под густых бровей, пытаясь найти ответ на свой вопрос на его лице.
— Вам, Мейсон, никаких советов и подсказок не требуется. Мне показалось сегодня утром, что я заметил вас среди зрителей, и я абсолютно уверен, что вы просидели здесь всю вторую половину дня. У вас есть какой-то свой интерес в этом деле?
— Это просто интересное дело.
— Я имел в виду — вы заинтересованы профессионально?
— Конечно, профессионально, — неопределенно ответил Мейсон. — Я не знаю ни одну из сторон. Кстати, а кого убили?
— Труп так и не опознали, — сообщил Хоуланд. — Отпечатки пальцев отправили в ФБР, но они у них не значатся. Очевидно, какой-то бродяга. Голова очень сильно ударилась об асфальт. Череп разбился, словно яичная скорлупа. Затем по голове проехали оба колеса. Черты лица стали неузнаваемыми.
— А одежда?
— Вещи неплохи, но все бирки аккуратно срезаны. Это, конечно, навело нас на мысль, что он когда-то сидел в тюрьме. Но, как я уже сказал, его отпечатки пальцев не значатся в архивах.
— А этот номер внесен в блокнот на странице, где кончаются записи, сразу же за предыдущей? — спросил Мейсон.
— Пойдемте и вы сами увидите, — пригласил Хоуланд, дружески обнимая Мейсона за плечи. — Мне самому хотелось бы, чтобы вы взглянули и сообщили мне свое мнение.
Хоуланд с Мейсоном направились к столу секретаря суда.
— Мы бы хотели взглянуть на доказательство, приобщенное к делу — на блокнот, — обратился Хоуланд к секретарю.
Секретарь протянул ему блокнот.
Мейсон внимательно изучил маленькие аккуратные цифры в нижней части страницы.
— Без света так не напишешь, даже если от этого зависит твоя жизнь, — заметил Хоуланд. — Она не смотрела на дорогу, когда писала это.
— Насколько я понимаю, правая фара на ее машине не разбита? Вы это проверили? — поинтересовался Мейсон.
— Мы проверили множество вещей, — ответил Хоуланд, подмигивая. — Нам также известно, что починить фару не очень сложно. Что вы думаете об этом деле, Мейсон? Какое решение примут присяжные?
— Могут сделать, что угодно.
— Вы считаете, что они не придут к единому мнению? — осторожно спросил Хоуланд.
— Возможно.
— Если честно, — шепотом сказал Хоуланд, — именно этого я и пытался добиться. Это лучшее, на что я надеюсь.
Мейсон, задумавшись, сидел у себя в кабинете и курил. Делла Стрит уже все убрала со своего стола. Она направилась к двери, потом вернулась, словно что-то забыла, и один за другим начала открывать ящики, вынимать какие-то бумаги и перекладывать их с места на место.
— Делла, почему бы тебе просто не сесть спокойно и не подождать вместе со мной? — обратился к ней Мейсон.
— Боже! Неужели это так бросается в глаза?
Мейсон кивнул.
Она нервно засмеялась.
— Да, подожду несколько минут.
— Звонки прямо переводятся на наш аппарат? — спросил адвокат.
— Да, Герти с коммутатора уже ушла домой. Она все переключила. Если эта женщина…
Деллу прервал телефонный звонок.
Мейсон кивнул секретарше.
— Раз ты здесь, то лучше слушай по параллельному аппарату и стенографируй все, что будет говориться, — сказал он, снимая трубку. — Алло!
— Это мистер Мейсон? — спросил женский голос, который утром обсуждал с адвокатом вопрос гонорара.
Девушка явно горела нетерпением.
— Да.
— Вы были сегодня в суде?
— Конечно.
— И что вы думаете?
— О чем?
— О деле.
— Я считаю, что, скорее всего, присяжные не придут к единому мнению.
— Нет, нет! О свидетельнице.
— О какой свидетельнице?
— О рыжеволосой, естественно.
— Вы имеете в виду миссис Миртл Анну Хейли?
— Да.
— Я не могу вам этого сказать.
— Вы не можете мне этого сказать? — переспросил голос, в котором сразу же послышалось подозрение. — Вы именно для этого туда ходили. Вы…
— Я не могу обсуждать свое мнение о показаниях миссис Хейли с незнакомым человеком, — перебил Мейсон.
— Незнакомым человеком? Но я же ваша клиентка! Я…
— А откуда я знаю, что именно вы — моя клиентка?
— Вы должны были узнать мой голос.
— Иногда голоса звучат очень похоже. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то обвинял меня в клеветническом утверждении.
На другом конце провода какое-то время молчали, затем женский голос спросил:
— А как мне идентифицировать себя?
— Предъявить квитанцию, которую я вручил посыльному, доставившему сто долларов. Если вы мне ее покажете, я буду знать, что имею дело с лицом, которое заплатило мой гонорар.
— Но, мистер Мейсон, неужели вы не понимаете? Я не могу допустить, чтобы вы знали, кто я. Я специально воспользовалась услугами посыльного, чтобы для вас это осталось неизвестным.
