– Это был эффект! Ты якобы вытащил его из своего тюбика. Потом к мистификации присоединился я. Рассказываю якобы сон, затем иллюстрирую. В сущности, во всей этой цепочке событий было два настоящих сна – про червей и про крысу. Остальные сны были рассказаны либо тобой, либо мной.
– Был еще и третий. Про лягушку. И крупно повезло нам тогда с деревом: оно упало во время тихого часа, и никто, кроме меня, когда я бегал в туалет, об этом не знал. То же самое, когда ты подслушал, как завхоз говорит по телефону о той аварии с директором. Ну и, кончилось все тем, что нас с тобой чуть не выгнали из лагеря.
* * *Жарову не спалось в эту ночь. Он ворочался на диване, закручиваясь, как червяк в кокон, в свою старую армейскую шинель. Ветер доносил с улицы запах цветущего миндаля и чьи-то любовные стоны. В редакции, как всегда по вторникам, уютно пахло свежей типографской краской, принесенной сюда с пачкой завтрашних газет.
Куравлев не выходил у него из головы. А что, если он на самом деле убил Нину, но сделал это в бессознательном состоянии? Вот и получалось, как в «Тюзлере» – сначала сон, потом его осуществление…
Тем же вечером, закончив развоз тиража, Жаров подогнал свой старенький «Пежо» к проходной конфетной фабрики, припарковавшись на краю стоянки для сотрудников, через два места от голубого «Фольцвагена» Куравлева.
Инженер Куравлев мелькнул в дверном проеме в положенное время и направился к своей машине. Жаров тронулся ему вслед. Они проехали по Весенней, спустились по Дзержинского и выскочили на трассу. Было ясно, что Куравлев движется домой, хоть и боле длинным, но гарантированно свободным от вечерней пробки путем. Вот и его дом, обыкновенная пятиэтажка. Жаров решил уже было отстать, но тут произошло нечто странное.
Оставив «Фольцваген» во дворе, Куравлев не стал входить в подъезд, развернулся и пошел вниз, на Садовую. Жаров тоже бросил свою машину и устремился за ним. Дойдя до продуктового магазина, Куравлев остановился, достал мобильный телефон и потыкал в кнопки.
Жаров не понял, что произошло: то ли Куравлеву пришло СМС, то ли он сам решил отправить. Но манипуляции, которые он делал с мобильником, не походили на СМС. Жаров стоял совсем близко, скрываясь за стволом платана. Куравлев несколько раз нажал на одну и ту же кнопку. Не могло же его сообщение состоять из одной повторяющейся буквы?
Миновав магазин, Куравлев пошел вверх по Садовой и снова остановился. Здесь не было ничего примечательного, кроме одноэтажного жилого дома с верандой, увитой глицинией. Растение только собиралось зацвести, бутоны висели среди лиан, словно маленькие виноградные гроздья.
Куравлев опять достал мобильник и снова ткнул в кнопку. Жаров отметил, что его палец ударил по клавише пять раз. Что бы это могло значить?
В дом с глицинией Куравлев не вошел, повернулся и быстро зашагал обратно. Опять магазин и манипуляция с мобильником. Последняя остановка и снова та же манипуляция – у подъезда своего дома на Рабочей, где он, наконец, и скрылся.
Жарову пришла в голову одна идея, и он решил ее проверить. Спустившись в центр, он разыскал магазинчик, где продавались мобильные телефоны, и попросил показать ту же модель, что была у Куравлева.
Через несколько минут он узнал, что, нажимая на одну клавишу пять раз можно выйти на встроенный в мобильник секундомер. Значит, Куравлев проверял некий маршрут, засекал время. У Жарова не оставалось никакого сомнения: здесь готовится новое убийство.
* * *Позвонить Пилипенке? И что сказать? Конечно, на основании таких подозрений никто не будет организовывать слежку за объектом. Но вот посидеть в небольшом кафе на Садовой никому не возбранялось. К тому же, Жаров чувствовал голод. Он вернулся к этому кафе и устроился на открытой веранде. Официантка положила перед ним меню.
Это был великолепный наблюдательный пост: отсюда хорошо просматривался и поворот улицы, где был магазинчик, и тот одноэтажный дом, увитый набухающей глицинией.
Из динамика доносилась тихая музыка, Жаров был здесь единственным посетителем, две милые официантки беседовали за стойкой, иногда поглядывая на него, что волновало, поднимало настроение…
Когда-то давно еще в школе, Пилипенко и Жаров играли в сыщиков. Получилось спонтанно: они увидели на Набережной Минина, который сейчас служит в управлении экспертом-криминалистом, а тогда был всего лишь старшеклассником из их школы и собирался учиться на врача.
Минин был погружен в свои мысли и не заметил их. Друзья пошли за ним, с удивлением обнаружив, что Минин по-прежнему их не видит. У памятника Ленину Минин почитал газету на стенде, затем прошел вдоль гостиницы «Крым» и скрылся в Доме книги. Пилипенко и Жаров буквально наступали ему на пятки, заглядывали в книги, которые он просматривал, Пилипенко даже записал названия книг в блокнот.
Затем Минин направился в кассы «Сатурна» и взял два билета на вечерний сеанс, Пилипенко записал название фильма.
Таким образом они довели Минина прямо до его дома на улице Манагарова, и только наутро, в школе, поймали его и таинственными голосами рассказали о том, где он вчера был, какие книги листал, на какие места взял билеты в кино.
Леня занял позицию нападения: выслушав ребят, он невозмутимо заявил, что с самого начала видел их, только притворялся, что не замечает, и все время думал, что этим двум дуракам от него надо?
Он и до сих пор так рассказывает эту историю, хотя Пилипенко и Жаров также до сих пор убеждены, что Минин, которому они оба буквально дышали в ухо, так и не заметил, что за ним следят.
Как ни странно, но этой маленькой детской практики хватило не только Жарову, но и профессионалу Пилипенке. Все навыки скрытного наблюдения они оба получили именно в тот день.
Сейчас сидя в кафе, Жаров вспоминал ту далекую осень, и у него щемило сердце – оттого, что столько времени прошло, оттого, мир стал совершенно другим, что многие надежды так и не сбылись…
Просидев около полутора часов, Жаров уничтожил порцию свиного жаркого с фирменным салатом, выпил две чашки кофе, выкурил несколько сигарет. Это, конечно, была не блестящая идея, сидеть и ждать на куравлевском маршруте неизвестно чего. Какое должно произойти здесь событие и когда?
Жаров уже собирался уходить, как увидел крупного мужчину, который, поднявшись по улице, пройдя мимо магазина и кафе, вошел в тот самый дом с верандой.
Темнело, и в окошке, отворявшемся на веранду, уже горел слабый розовый свет. Тень вошедшего мелькнула за шторой.
Несколько минут ничего не происходило, но вдруг в доме послышался шум, будто свалился стул. Человек выскочил на веранду. На нем был светлый пиджак, и на ткани теперь красовалось большое темное пятно. Это была, вне всякого сомнения, кровь. Человек достал мобильный телефон и принялся куда-то звонить. Он выглядел сильно взволнованным и, разговаривая, размахивал рукой, так, будто его собеседник стоит перед ним.
Жаров понял, что должен действовать немедленно.
* * *Он бросил на стол две смятые двадцатки и пулей вылетел из кафе. Ворвавшись на веранду дома, он встал перед окровавленным человеком.
– Похоже, вам нужна помощь! – воскликнул Жаров.
И тут он увидел. За широкими плечами незнакомца находилось окно, штора была задернута неплотно, и в этой щели открывалось зрелище, от которого Жарова передернуло. На скомканной постели, опершись спиной о подушку, полулежала женщина. В руке она сжимала маленькую книжицу, другую руку прижала к груди…
Человек проследил за взглядом Жарова, сделал какое-то неуловимое движение, и Жаров покатился на пол.
– Стоять! – крикнул он, сам вскакивая на ноги. – Я из милиции.
– Так быстро? – сказал человек в белом пиджаке и снова попытался ударить Жарова, но тот перехватил его руку и сам сильно ткнул его кулаком в подбородок.
Следующий прием был хорошо знаком Жарову по армейской школе. Он завернул руку противника за спину и повалил его на пол, надавив ему коленкой в спину. Поняв, что сопротивление бесполезно, мужчина затих.
Свободной рукой Жаров достал мобильник и вызвал номер Пилипенки.
– Я только что задержал Карателя! – без предисловий сообщил он.
Пилипенко удивился:
– Как ты мог задержать мертвеца?
Жаров автоматически глянул на человека, лежащего под ним. Тот дернулся, пытаясь вырваться.
– Маньяк еще жив! – отрапортовал Жаров.
Он включил громкую связь, бросил мобильник на пол и крепко схватил поверженного обеими руками.
– Нам только что сообщили, – настаивала телефонная трубка на дощатом полу, – что Каратель убит.
– Где? Как?
– Наверху, на Садовой. Мы как раз и едем туда.
– Так а я где? Тоже на Садовой!
– Значит, ты и убил Карателя, – ехидно ответила трубка. – А вот сообщил об этом почему-то не ты.
