– Нам только что сообщили, – настаивала телефонная трубка на дощатом полу, – что Каратель убит.
– Где? Как?
– Наверху, на Садовой. Мы как раз и едем туда.
– Так а я где? Тоже на Садовой!
– Значит, ты и убил Карателя, – ехидно ответила трубка. – А вот сообщил об этом почему-то не ты.
Только тут Жаров заметил машину следователя, которая разворачивалась на площадке перед домом, шаря фарами по его стенам.
– Это я убил вашего Карателя, – послышался голос снизу: говорил поверженный человек в светлом пиджаке.
* * *Ситуация была следующей. Петр Быков, сотрудник охранной фирмы, вернулся домой и застал маньяка, так сказать, за работой. Точнее, он уже закончил ее – убил жену Быкова и обустроил сцену: женщина лежит, якобы воткнув нож себе в грудь, в руке держит книжонку «Сердце грешницы». Похоже, маньяк задержался лишь для того, чтобы еще пошерстить в доме, сочетая приятное с полезным.
Быков сгоряча не рассчитал силы удара и уложил маньяка так, что тот стукнулся виском об угол стула. Смерть наступила мгновенно. Петр Быков был человек сильный и, одновременно, неловкий: Жаров только что убедился как в том, так и в другом.
Теперь Быков выглядел мрачно: в течение нескольких минут ему пришлось пережить сразу два события – почти на его глазах убили жену, плюс он сам совершил убийство, хоть и непреднамеренное. Кроме того, его еще и самого избили – это уже постарался бывший десантник Жаров.
– Я знаю этого человека, – сказал Жаров, указывая на труп, свернувшийся в углу.
Быков, сидевший на стуле, с удивлением поднял голову.
– Хорошие же знакомства вы водите! Я не хотел его убивать, честно. Хотя собаке, как говорится…
– Не говорите плохо о собаках, – попросил Пилипенко. – Собаки как раз и помогают нам ловить таких мерзавцев.
– Одного не могу понять, – сказал Жаров. – Как он успел пройти незамеченным? Часа три назад я вел его прямо до его дома. Наверное, он вернулся сюда, пока я заходил в салон мобильной связи. Дома он, как я вижу, переменил одежду…
– Припарадился перед важным делом, – заметил лейтенант Клюев.
Жаров подошел к трупу и нагнулся, чтобы рассмотреть лицо убитого. Через секунду он с удивлением поднял голову.
– Это не Куравлев! – воскликнул он.
Пилипенко пожал плечами:
– А почему это должен быть Куравлев?
Жаров взял следователя за рукав и вывел его на веранду.
– Потому что Куравлев, – тихо сказал он, чтобы не слышал Быков, – сегодня вечером ходил вокруг этого дома и замерял время по секундомеру.
– Интересно, зачем?
– Вот и я думаю. Ходил вокруг дома, где вскоре произошло убийство. Разумеется, он как-то причастен к этому.
– У маньяков редко бывают напарники, – задумчиво проговорил Пилипенко.
Он вернулся в комнату и распорядился доставить Быкова в управление.
– Я арестован? – спросил Быков.
– Задержан. Возможно, вам предъявят обвинение в непреднамеренном убийстве. Возможно, отпустят до суда.
– А что решит суд? – глупо спросил Быков.
Его можно было понять. Человека, который спас мир от маньяка, будут за это еще и судить. Но таковы законы…
– Я не судья, – сказал Пилипенко. – Могу предположить, что вас оправдают. Ну, а сейчас мы вынуждены вас задержать. Могу только лично принести благодарность за проявленный героизм.
Услышав эти слова, Быков даже приосанился, но по всему было видно, что идти в КПЗ ему не хочется.
– В любом случае, – сказал следователь, – здесь вам оставаться нельзя: сейчас в вашем доме будет работа, и довольно неприятная.
Быков двинулся к машине через двор. Его широкие плечи были опущены. Пилипенко остановил его.
– Как вы уже сказали, вы пришли домой раньше, отпросившись со смены. Я хочу узнать – почему?
Быков смутился.
– Мне не хочется об этом говорить.
– Вам придется.
– Это странная история… – он помолчал, затем все же решился. – Дело в том, что моя жена сегодня утром рассказала мне сон…
* * *Жаров был потрясен. Убитая женщина поведала мужу точно такой же сон, какой приснился Нине Куравлевой в ночь перед убийством. Сон о ряженом маньяке, который заставляет ее совершить собственную казнь, с ножом в сердце и книжицей в руке.
У Быкова не выходил из головы этот сон. Жена оставалась дома одна, и его мучили предчувствия. В конце концов, он отпросился со службы и примчался домой. Сон непостижимым образом сбылся…
Быкова увезли в управление, предварительная работа в доме, где произошло убийство, закончилась. Был поздний вечер, Пилипенко и Жаров сидели в машине следователя, он не торопился трогаться с места: похоже, ему хотелось немного передохнуть, да и поговорить… Он положил руки на руль, поглядывая на темные окна дома Быкова.
– Оставим в покое эти сны, – сказал Пилипенко. – Давай подумаем о фактах и только о фактах.
– Нельзя оставить в покое сны, потому что загвоздка, может быть, именно в этом.
– Я не верю в такие дела. Если хочешь, разрабатывай свою мистическую версию, а я займусь расследованием. Итак, факты. Куравлев крутится возле дома Быкова. После этого в дом врывается маньяк. Можно сделать два вывода: либо Куравлев сообщник маньяка, либо он каким-то образом знал о его намерениях.
– Получается, что он опять – сообщник маньяка.
– Да, ты, конечно, имеешь представление о законах. Если Куравлев знал маньяка, был в курсе его намерений и не оповестил нас, то он и есть сообщник. Только все это надо сперва доказать. Личность Карателя выясняют. Возможно, найдутся его связи с Куравлевым. Теперь о Быкове… Сдается мне, что я где-то недавно слышал эту фамилию. Быков, Быков… Очень простая фамилия. Обычно такие забываются, кажутся знакомыми… Как лошадиная фамилия у нашего знаменитого земляка.
Вдруг он удивленно присвистнул.
– Быков, вернее семья Быковых, да плюс еще их соседка… Это и есть то самое железное алиби Куравлева! Быков и есть тот самый друг Куравлева, у которого он сидел и пьянствовал в тот вечер, когда убили его жену.
Пилипенко потер кулаком лоб, поправил очки, шмыгнул носом. Это значило, что в голове его пошел активный мыслительный процесс. Жаров тоже не терял времени – обдумывал свою версию о снах и уже начал нащупывать любопытную схему…
– Вот что, – вдруг поднял голову Пилипенко. – В целом, мои соображения таковы. На самом деле, в городе все же действуют не один, а два карателя. Во время убийства Куравлевой, ее муж обеспечил себе алиби тем, что сидел у Быкова. Каждому ясно, что в убийстве жены в первую очередь будут подозревать мужа. В это время неизвестный, убитый сегодня Быковым, казнит жену Куравлева. Это вроде тайной организации, как те ряженые американцы. Борьба за чистоту нравов. Два человека объединились в якобы благородных целях.
– И отправной точкой был, конечно, сон жены Куравлева! – воскликнул Жаров.
– Только не в том таинственном смысле, как ты мне навязываешь. Все просто и утилитарно: сон лишь подсказал сценарий убийства. Куравлев давно задумал убить свою неверную жену, он совершил казнь чужими руками и по схеме ее сна. Но вот что самое интересное. Мы искали маньяка среди каких-то официантов, квартиросдателей… На самом деле, Быков, будучи другом Куравлева, рассказал ему кое-что о своей жене. Может такое быть на дружеской пьянке? Именно в тот день, когда Куравлев добывал свое алиби в гостях у Быкова. Куравлев решил и ее покарать, жену Быкова. И сегодня его сообщник это сделал. Быков расправился с сообщником. Правда, в эту теорию не вписывается сон жены Быкова. Впрочем, – Пилипенко поднял глаза к небу, – этот сон вообще ни во что не вписывается…
– А это уже я могу объяснить, – сказал Жаров. – Это так же реально. Никакой мистики. Вспомни пионерлагерь. Ведь дохлая крыса так напугала девчонок, что одной из них потом приснился такой же сон, только про огромную лягушку…
– Точно, – оживился Пилипенко. – Пришлось нам еще утром ловить лягушку на водопаде, чтобы бросить ей в постель.
– Я об этом и говорю, – продолжал Жаров. – Женщины были знакомы друг с другом. Я имею в виду обеих жен – Куравлева и Быкова. Возможно, первая рассказала свой сон второй. Тут ее убили. Второй, от эмоционального потрясения, тоже мог присниться подобный сон. Это вовсе не противоречит даже твоей теории, которая мне кажется сомнительной.
– Что же в ней не сходится?
– Не совсем понятно, зачем Куравлев промерял время для своего сообщника, – сказал Жаров.
* * *Пилипенко собрался было что-то возразить другу, но тут из-за поворота вывалила небольшая толпа. Несколько человек шли молча, очень близко друг к другу. Что-то было в них странное, отталкивающее. Когда они вступили в круг фонарного света, Жаров понял, что это и есть они – ряженые в костюмы цирковых клоунов борцы за нравственность.
