Фледдер искоса взглянул на него.
— Что будет со Стаблинским? — спросил он.
Декок потряс головой, как будто хотел очистить ее от шума дождя и гула двигателя. Подремать не получится. Он сел ровнее и выпрямился.
— Завтра утром ему предъявят официальное обвинение.
— Вы полагаете, им удастся дать ему срок?
— Уверен. Любые отрицания ему не помогут. Улики косвенные, но их множество.
— А нападение на вас? Я заметил, что вы не упомянули о нем в отчете, вот и решил поинтересоваться.
Декок промолчал.
Обычно всеми бумажными делами, касающимися расследования, занимался Фледдер. Декок всегда отказывался пользоваться пишущей машинкой. Он на короткое время был отомщен, когда последнюю машинку отправили в дальний угол подвала на Вармез-стрит. Но и появление компьютеров не изменило Декока. Более того, старший инспектор начал испытывать еще большее отвращение к клавиатуре. Когда он начинал свою работу в полиции, все отчеты писались ручкой и чернилами. Механизация этого процесса сделала его слишком торопливым. А с точки зрения инспектора, над этими отчетами стоило хорошенько подумать и не спешить. Фледдер же поддался общему настроению: он даже разработал специальную схему для создания отчетов. Он мог написать отчет за кратчайший срок, используя заранее заготовленные абзацы и положения, сохраненные в памяти компьютера. Декок не интересовался, как это ему удается. Он отказался знакомиться со всеми электронными приспособлениями, однако довольно быстро оценил скоростную технику своего напарника. Декок перестал настаивать на собственных усилиях в написании отчетов старым методом. Он сообщал свои выводы устно или в коротеньких записках Фледдеру, и едва сдерживал улыбку, когда чиновники восхваляли «его» отчеты.
— Так почему, — повторил Фледдер, — вы не включили это нападение в отчет?
— Я счел его несущественным, не относящимся к делу.
— Вы шутите, не иначе. Вам едва не заехали ломом по макушке! — Фледдер пытался скрыть свое огорчение.
Декок пожал плечами:
— Я был сам виноват. Я не должен был давать ему этот шанс.
— Верно, — саркастически заметил Фледдер. — А если вы проходите мимо заряженного пистолета? Разумеется, стрелок решает нажать на курок именно в тот момент, когда вы на мушке. И он не виноват, потому что вы сами вошли в зону его прицела?
Декок пожал плечами, решив не обращать внимания на сарказм Фледдера.
— Я оставил лом там, где он мог до него дотянуться, и отвернулся.
— Но я как раз об этом и говорю, — заметил притомившийся от спора Фледдер. — Он сделал выбор. Разумеется, у него не было лицензии на то, чтобы размозжить вам голову. Это же чушь собачья. Если бы он напал на меня, я бы…
Декок жестом прервал его. Он аккуратно выудил мятную жвачку из нагрудного кармана и внимательно оглядел ее. Затем заговорил.
— Я знал, что Игорь Стаблинский совершил по меньшей мере два убийства с помощью лома, — терпеливо объяснил он. — Не забывай, что ни одна из жертв не имела возможности посмотреть на него. Я же повернулся спиной к хищнику, который убивает свою жертву из засады. Не говоря уже о том, что его любимое оружие находилось рядом, только протяни руку. Будь он поопытней, он бы понял весь идиотизм этой попытки. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за моей глупости.
Фледдер сердито хлопнул по рулевому колесу ладонью:
— Таких закрученных доводов мне еще не приходилось слышать.
— Ты так думаешь?
Молодой инспектор энергично закивал:
— Полный бред. Вы могли совершить ошибку, но ответственность лежит не на вас. Он решил схватить лом… чтобы убить вас, это наверняка.
Декок потер шею и сунул жвачку в рот. Немного пожевав, он ответил:
— Если я позволю вору что-то у меня стащить, я понесу некоторую долю ответственности за кражу. Я дал Стаблинскому возможность действовать, прекрасно сознавая, что он этим шансом воспользуется. — Инспектор глубоко вздохнул. — С моей стороны это была, по меньшей мере, явная халатность.
Но Фледдер все никак не мог успокоиться.
— Ерунда, — заявил он. — Это не разумный довод. В этом случае нам пришлось бы вечно держать всех преступников за решеткой. Освободить их — означает открыть путь для совершения новых преступлений.
Декок задумчиво кивнул:
— В твоих словах есть резон. Вне всякого сомнения, работники правоохранительных органов должны более серьезно относиться к потенциальным возможностям некоторых преступников. Например, можно было бы сохранить жизнь многим невинным жертвам, если бы убийц не освобождали условно досрочно или не давали бы им слишком легкие наказания.
— А?
— Да-да. Тому есть много подтверждений. Я, например, хорошо помню Яна Вриеса. Его посадили в тюрьму за ряд вооруженных грабежей. А когда выпустили, он убил целую семью… мать, отца и троих детей. Когда они вернули его в психушку, он поднял руку и растопырил пальцы. «Пять убийств, и все из-за вашей уверенности, что я вылечился», — заявил он своему психиатру.
— Правда?
— Да, правда, — подтвердил Декок, который уже начал заводиться. — Мы быстренько даем суровые наказания воришкам, обманщикам и другим мелким преступникам. Я недавно прочитал о некоторых делах в Америке. Какой-то бухгалтер украл крупную сумму у компании. Ему дали двенадцать лет и назначили штраф в сотни тысяч долларов. Позднее тот же судья приговорил парня к полутора годам за убийство жены. Видишь, этот привилегированный вор заперт на двенадцать лет, чтобы он, не дай бог, не обокрал в ближайшее время еще кого-нибудь. А убийца всего лишь через полтора года получит новую возможность убивать. Это уродливая система, где преступления против собственности считаются более тяжелыми, чем те, которые влекут за собой уничтожение человеческой жизни. Теперь подумай насчет создания условий для преступления.
Фледдер хмыкнул и промолчал.
Напарники наконец доехали до окраины города и двинулись дальше по левому берегу реки Амстел. Амстердам получил свое название от плотины, построенной на этой реке примерно тысячу двести лет назад. Полицейские проехали мимо многочисленных зданий, которые портили пейзаж и закрывали прекрасный вид, поэтому были предназначены к сносу. Но после изгиба реки местность открылась перед ними в своей скромной красоте. Сильные дожди последних дней настолько подняли уровень воды в реке, что при малейшем ветре волны перекатывались через берег. Виднелось несколько ветряных мельниц, которые с помощью небольшого ветра понижали уровень реки до более приемлемого.
Декок пребывал в меланхоличном настроении. Он печально думал о том, что, возможно, работе ветряных мельниц помогают паровые или электрические насосы и рано или поздно все ветряные мельницы исчезнут с лица земли.
Затем его мысли снова вернулись к Стаблинскому. Он чувствовал, что дело еще не закрыто. Он был почти уверен, что их пути снова пересекутся, возможно даже в ближайшее время. Он все еще слышал эхо удара ломом по его столу. Его обычно дружелюбное лицо превратилось в стальную маску. Декок сжал губы в узкую линию. «Стаблинский второго шанса не получит», — мрачно решил он.
Инспектор взглянул на Фледдера, который явно все еще раздумывал над проблемами преступлений и наказания.
— Ты не помнишь, имя миссис Бюилдайк попадалось тебе в записной книжке Игоря в том же списке, что и остальные две жертвы?
Фледдер отрицательно покачал головой, не отрывая глаз от дороги.
— Нет, ее имя встретилось на отдельной странице и написано было другим цветом. Почему-то у меня создалось впечатление, что он внес ее имя в книжку сразу же после того, как начал ею пользоваться. Возможно, она была одной из первых предполагаемых жертв. Я хочу сказать, он собирался расправиться с ней еще до того, как закончит список. Как и остальные, миссис Бюилдайк совершенно беззащитна. Она калека, пользуется инвалидной коляской. Но она богата и к тому же слывет дамой эксцентричной.
— Откуда ты это знаешь?
Фледдер ухмыльнулся:
— Я знал об этом еще раньше. Когда книжка Игоря оказалась в наших руках, мы начали наше расследование с нее. Я также справлялся в местном полицейском участке. Она живет на территории двадцать третьего участка.
— И что?
— Они узнали ее имя. Кстати, они вообще ее хорошо знают. Миссис Бюилдайк — одна из их любимых сумасшедших старух. Часто звонит, чтобы пожаловаться.
— На что она жалуется?
— В основном на недостаточно частое патрулирование. Она считает, что полицейские 23-го участка могли бы быть бдительнее. Настаивает, чтобы патрульная машина останавливалась около ее владений пять раз за ночь.
— Явный перебор, ты не считаешь?
Фледдер кивнул:
— Местные полицейские тоже так считают. Но не надо недооценивать ее настойчивости. Она не только жалуется, но и грозится уведомить одно высокопоставленное лицо. Ну, местные полицейские в результате сдались. Договорились, что патрульная машина будет заезжать к ней по меньшей мере четырежды за ночь.
