На табличке, укрепленной на наружной двери, было только мое имя, белыми буквами на черном фоне. Какие услуги я оказываю, не пояснялось.
― Этот человек в «Дэйри Куин»... ― Берил кивнула на дверь, выходившую на асфальтовое поле, за которым виднелся фастфуд «Дэйри Куин». Он стоял на Триста первой магистрали, именуемой также Вашингтон-стрит, хотя за два года, что я прожил в этом городе, никто при мне не называл ее иначе как Триста первая. Впрочем, Баия-Виста тут называли Бая-Виста, а Оноре-авеню ― Онор-авеню.
― ...он сказал, вы не бесчувственный.
Она подняла на меня глаза в третий, по моим подсчетам, раз и увидела грустного сорокадвухлетнего человека со стремительно редеющими волосами и черными глазами, в голубой рубашке с короткими рукавами и серых джинсах.
― Вы детектив, как в кино по телевизору, ― сказала она. ― Рокфорд.
― Скорее уж Гарри Оруэлл, ― предложил я. ― Я не детектив. Единственная лицензия, какая у меня есть в этом штате, это карточка с фотографией, где написано, что я служащий окружного суда. Но расследование может проводить любой гражданин. Вот этим я и занимаюсь. Выясняю факты.
― Задаете вопросы...
― Задаю вопросы.
― Сколько стоят ваши услуги?
― Пятьдесят долларов в день плюс расходы.
― Расходы?
― Телефонные звонки, бензин, прокат машины и тому подобное. Если хотите, я могу звонить вам каждый вечер и давать отчет. Отказаться от моих услуг вы можете в любой момент, предупредив накануне. Я думаю, что найду Адель дня через два-три, или скажу вам точно, что ее нет в Сарасоте.
― Хорошо, ― сказала она, снова открывая сумочку и доставая кошелек, а оттуда пять десятидолларовых бумажек. ― Мне нужна квитанция.
Я взял деньги, нашел стопку желтой гербовой бумаги и написал расписку. Она взяла ее и сказала:
― Я уже говорила, что остановилась в мотеле «Бест вестерн». Комната двести четыре.
― Я запомню. ― Я протянул ей свою визитку, на которой значились только мое имя, адрес и номер телефона. ― Вы можете звонить мне сюда днем и ночью.
Берил взяла карточку, посмотрела на нее, убрала в сумочку и защелкнула замок.
― Я человек по натуре скрытный, ― сказала она, ― и обычно не показываю своих чувств. Я не показывала их и дочери, но я люблю ее и думаю, что она это знает. Пожалуйста, найдите ее.
― Я сделаю все, что будет в моих силах, ― ответил я. ― Только еще несколько вопросов. Как ваша фамилия?
― Три. Меня зовут Берил Три. Мою дочь ― Адель Три. Когда Дуайт ушел, я вернула себе девичью фамилию и дала ее дочери. Его фамилия Хэндфорд, Дуайт Хэндфорд.
― И он знает, что вы в городе и где вы остановились?
― Я не говорила ему, где остановилась. Просто встретила его на улице, он выходил из кафе напротив мотеля. Он сначала как будто испугался, а потом страшно рассвирепел. Я спросила, где Адель. Он ударил меня, сказал, чтобы я убиралась в Канзас, а если он еще раз меня увидит, то...
Она стояла, глядя в потолок, на вентилятор. Она хотела сказать что-то еще. Я ждал.
― Он был женат до меня, Дуайт. Сказал, что развелся. У него была дочь. А Джош, шериф...
― Да-да.
― Джош однажды проверил его биографию. Я не знала, пока Адель не сбежала. А после этого Джош мне рассказал. Дуайт сидел за то, что изнасиловал свою первую дочь, когда ей было двенадцать лет... Адель красивая девочка, ― добавила она. ― Может быть, слишком красивая.
― Я найду ее, ― пообещал я.
И она ушла.
Я достал из ящика бумажный носовой платок и вытер лоб, лицо и шею. Рубашка на мне промокла от пота и липла к телу. Стоял жаркий декабрьский день, градуса восемьдесят четыре по Фаренгейту, и страшно влажный. Для зимы было жарковато, но в Сарасоте в разгар сезона бывает и гораздо жарче. Туристы и те, кто проводит в этих краях зиму, нанимали или покупали по немыслимым ценам дома или квартиры в Брейдентоне, Сарасоте и других городках, близких к побережью. А зимняя публика с настоящими деньгами отдыхала в отелях, тянувшихся вдоль набережных Лонгбоут и Сиеста. Всего во время сезона в округах Манати и Сарасота, вместе взятых, насчитывалось около двухсот тысяч человек.
В Сарасоте, к югу от аэропорта, есть полоса недорогих мотелей вдоль Тамайами-Трэйл. Эта полоса на пару миль врезается в город и заканчивается невдалеке от театра. Главные обитатели мотелей ― сутенеры и проститутки, большей частью сбежавшие из дома, как Адель, хотя зимой несведущие туристы, немцы или французы, иногда забираются туда со своими семьями, многочисленными купальными принадлежностями и фотоаппаратами. Там я и собирался начать искать телефонную будку, откуда звонила Адель. Если это не получится, я двинусь южнее Бэй-Фронт-парка и в центр города и продолжу поиски в ресторанах, магазинах и торговых центрах.
В Сарасоте несколько сотен ресторанов, старающихся угодить разнообразным вкусам пенсионеров, туристов и местных жителей. Может быть, придется потратить день или два. Если она все еще в городе, то вряд ли будет сложно ее найти, думал я, тем более что пятьдесят долларов мне очень нужны. Для этого надо будет разыскать Дуайта Хэндфорда. Из того немногого, что Берил сообщила мне о своем бывшем муже, я понял, что навряд ли обнаружу его в телефонной книге, и оказался прав. Я найду его, если это будет нужно, но начинать надо с телефона-автомата. Сколько времени мне придется искать Адель Три, выяснится во время встречи, до которой оставалось уже меньше получаса.
Три последние недели у меня не было никакой работы, кроме двух доставок судебных бумаг, по тридцать пять долларов за доставку. Оба случая оказались несложными, хотя это не всегда бывает так. Люди, принимающие из ваших рук повестку в суд, смотрят на вас как на врага, посланца грозной Системы, которая с вашим появлением становится для них опасной. Иногда мне угрожали, несколько раз даже ударили. Но чаще получатель бумаги был обескуражен. Я всегда одевался неофициально, подбирал самые вежливые слова и спрашивал, говорю ли я с тем человеком, которого ищу. Получив утвердительный ответ, я протягивал бумагу. При отрицательном ответе, если выяснялось, что я попал по нужному адресу, я отдавал бумаги тому, кто открывал. Это было законно: доставивший документ имеет право просто положить его на стол или даже на пол.
Некоторые служащие судов вообще выбрасывают повестки в мусорный бак, а потом клянутся, что доставка была произведена. Другие носят с собой пистолет, вламываются в закрытые двери и встречают направленный на них нож или ружье. Эти тешат свою гордыню, но едва ли зарабатывают.
Я не носил с собой пистолета. Если возникали затруднения, я возвращал бумаги и говорил, что не нашел нужного человека. Но такое случалось нечасто.
Деньги у меня заканчивались, и пятьдесят или сто долларов Берил Три были очень кстати; кроме того, кажется, вырисовывался шанс получить еще одну работу.
К этому времени я уже неплохо знал Сарасоту и Брейдентон. Это были небольшие городки, где молодую симпатичную девушку могли запомнить. Может быть, телефонная будка, откуда она звонила, находилась даже недалеко от моего офиса.
Я положил фотографию Адели и записку с номером телефона в бумажник, надел чистую рубашку и мою единственную спортивную куртку цвета морской волны, слишком теплую для Флориды. С серыми джинсами выглядело сносно ― город был не выпендрежный. Я сел на велосипед и поехал в «Дэйри Куин».
Был почти полдень, и мне хотелось есть. Я заказал большой черри-близзард с шоколадным муссом и большой гамбургер и поблагодарил Дэйва за клиентку.
― Даме явно нужна помощь, ― сказал он. ― Девчонка сбежала... Я тут столько их вижу...
Дэйв был примерно моего возраста, но годы, проведенные на катерах в бухте под палящим солнцем, сделали его почти чернокожим. Тело его оставалось стройным и сильным, но лицо превратилось в печеную картофелину.
― Я думаю, что найду ее, ― сказал я, наблюдая, как он готовит бургер и коктейль.
― Ох уж этот молодняк, ― сказал Дэйв, покачав головой.
Когда мой заказ был готов, я протянул Дэйву фотографию Адели. Он внимательно посмотрел на нее и задумчиво прищурился.
― Да, женщина показывала мне ее. Вряд ли я ее видел, ― сказал он, ― но кто знает? Она могла постричь волосы, поменять их цвет, накраситься, ― пришла, заказала коктейль и ушла. Я мог бы не узнать ее, даже если бы карточка стояла у меня перед глазами. Кто знает?
― Спасибо, Дэйв, ― сказал я, забирая близзард и бургер.
― Кто знает? ― повторил он опять. ― Ты понимаешь, о чем я говорю?
― Понимаю. Тебе известно что-нибудь о парне по имени Карл Себастьян?
― Известно, ― сказал Дэйв. ― Большие деньги, недвижимость, не сходит со страниц «Геральд трибюн». О нем и его супруге всегда что-нибудь найдется в колонке светской хроники. Серьезный малый.
― А ты читаешь светскую хронику?
Дэйв пожал плечами.
― Как сказать? Я много чего читаю. По утрам читаю истории на коробке с корнфлексом. Сегодня утром читал в каком-то журнале статью про ловлю трески. Оказывается, баски были большими спецами по этой части. За завтраком читал наклейку на повидло «Данди» ― знаешь, белые банки?
