В те времена, на пике нефтяной лихорадки, отца Дункана с головой захватили открывшиеся перед ним возможности, так что на дом его уже не хватало. Или не хотел тратиться. И замок оставался все таким же мрачным и неуютным.
Гёнератор частенько выходил из строя — свет в доме гас. Тогда они ели за длинным столом при свечах. Перес впервые напился именно в Хо, и там же впервые прикоснулся к девичьей груди. Родители Дункана как раз уехали в Абердин. Перес с Дунканом оказались предоставлены сами себе и, чтобы отметить это дело, решили закатить вечеринку, первую вечеринку Дункана. Лето было в разгаре, темнело поздно. Перес познакомился с девушкой по имени Элис, она приехала на острова на каникулы. И он позвал ее на пляж. Краешек солнца еще выглядывал над горизонтом; они смотрели на него, сидя на песке и прислонившись спиной к беленой стене, окружавшей дом. Рука Переса скользнула девушке под блузку. Он ласкал ее грудь, но в конце концов она со смехом его оттолкнула.
Однажды он спросил Дункана:
— Слушай, а твои не против, что я торчу у тебя каждые выходные?
Дункан даже удивился:
— С чего это? Они же знают, что я так хочу.
Наверное, тогда Перес впервые и ощутил пропасть, разделявшую их. Любые желания Дункана выполнялись — это было в порядке вещей. И пропасть эта увеличилась после того, как Дункан несколько дней прогостил на Фэр-Айле. Вел он себя как будто безупречно. С его родителями обаятельный Дункан был сама вежливость. В зале устроили танцы, и он кружил немолодых дам до упаду, а те хихикали, в шутку называли его негодником и говорили, чтобы он приезжал еще. Но иногда Перес замечал, что Дункану скучно, что он позволяет себе высокомерные замечания. Когда Дункан уезжал в аэропорт, все семейство, в том числе и Джимми, провожало его с облегчением.
А что же теперь? Теперь их дорожки разошлись. Ему противна была фальшь дружеских объятий при встрече, надоели воспоминания о детских шалостях — ни о чем другом Дункан говорить не мог, потому как только прошлое их двоих и связывало. Но была для неприязни и другая причина, куда как более весомая, — шантаж. Впрочем, об этом речь никогда не заходила.
Стуча во входную дверь, Перес не слишком-то надеялся застать хозяина дома: в последнее время Дункан все больше бывал в Эдинбурге. Может, Селия к нему и вернется. Многие возвращались — Дункан умел найти подход к женщинам. Перес ожидал, что она и откроет дверь. Селия всегда ему нравилась, он надеялся, что она расскажет о Кэтрин Росс, о том, что девушка делала на вечеринке Дункана. И тогда не придется корчить из себя старинного приятеля, чтобы выудить ценную информацию.
Потом Перес решил, что дома вообще никого нет и придется уйти ни с чем. Плотно затянувшие небо тучи, казалось, вобрали в себя запахи морской соли и гниющих на берегу водорослей. Дождь усилился, и Перес, пока барабанил в дверь, вымок до нитки. Водосточная труба извергала настоящий водопад.
Вдруг к шуму дождя прибавился другой звук — скрежетание ключа в замке. В дверном проеме появился Дункан в тапочках на босу ногу. Памятник похмелью. Небритый, изо рта несет, моргает от света.
— Ну и ну. Тебе чего?
Перес обрадовался: наконец-то обойдется без дежурных объятий двух закадычных друзей и воспоминаний о добром школьном прошлом.
— Я по делу, — спокойно сказал он. — Как инспектор полиции. Можно пройти?
Дункан молча развернулся и прошаркал в кухню. У плиты все так же стояло плетеное кресло с высокой спинкой-капюшоном — от сквозняков; Дункан повалился в него. Перес догадался: наверняка хлестал виски — в ногах у Дункана стояла пустая бутылка, — да так в кресле и отрубился. Налив в чайник воды, Перес поставил его на конфорку.
— Чай или кофе?
Дункан с усилием разлепил глаза. И криво ухмыльнулся, отчего Пересу сразу захотелось ему врезать.
— Старина Джеймс… — Всегда рядом, всегда поможет.
— Если бы не расследование убийства, меня бы здесь не было.
Дункан как будто не слышал.
— Чай, — решил он. — Чашка крепкого чаю не помешает.
Кухня имела такой вид, будто в ней столовалась ватага студентов.
Дункан заметил взгляд Переса, обозревающего беспорядок:
— Обслугу в наше время не сыщешь.
— Что, Селии нет?
— Ушла. — Ухмылка с лица Дункана исчезла.
— А я думал, она любит тебя без памяти.
— Я тоже так думал.
Вода в чайнике закипела. Чайные пакетики лежали там же, где и всегда. Перес сполоснул две кружки. Молока в холодильнике оставалось чуть — как раз им двоим.
— Кэтрин Росс, — сказал он. — Ты хорошо знал эту девушку?
— Вообще не знал.
— Но она была на твоей вечеринке, накануне той ночи, когда ее убили.
— А, небось Фрэн доложила?
— Миссис Хантер обнаружила ее тело.
Дункан допил чай, выбрался из кресла и налил себе кружку воды до краев. Не имея сил стоять, он опирался на сушку для посуды.
— Мы с Фрэн были идеальной парой, — сказал он. — Знаешь, я ведь правда ее любил. Не было никаких причин для разрыва.
— Ну да, кроме разве что Селии.
— Селия… Это совсем другое. Я никогда на ней не женился бы — она отказалась бросить Майкла. Селия была за то, чтобы соблюдать приличия. Ну, ты понимаешь. Так что Селия нам с Фрэн помешать не могла. Ведь я женился на Фрэн, разве нет? И у нас родился ребенок. Впрочем, теперь ушла и Селия.
Перес решил повременить с расспросами о Кэтрин.
— С чего бы это? Я думал, между вами полное согласие. И тебе, и ей удобно.
— Вот и я так думал. Но в последнее время Селия какая-то неуверенная в себе, вздумала заявить на меня права. Вероятно, это возраст. Другие женщины стали ей вдруг мешать. Сплошная головная боль.
Он хлебнул воды и с тоской глянул в окно — дождь поливал вовсю.
— Но ведь это не ты ее прогнал — она сама ушла. Как так?
— Сказать по правде, сам не знаю. Все случилось вдруг. Как раз на той самой вечеринке, когда пришла та девушка. Я ничего такого не делал. Так, кое с кем поболтал. Ну, заигрывал, было дело. Но ничего серьезного. Мы с Селией просто разговаривали. И тут она выдает: «Знаешь, ты уже вырос из всего этого. Может, выставишь их уже? Чтобы только ты и я?» Она не в первый раз подступалась со своими идеями. Ну и я, конечно же, обещал: «Все-все, последняя вечеринка, ты права. Пора остепениться». А потом она ни с того ни с сего заявляет, что уходит и больше не вернется. Без всяких там сцен — сцены не в ее правилах. У Селии есть чувство собственного достоинства. Всегда было. Собрала сумку, села в машину и уехала. Я понимал, что она не шутила. Понимал, что все испортил.
— Может, пока вы говорили, случилось что-нибудь, из-за чего она ушла?
«Господи, неужели это так важно? Зачем вообще лезть в чужую личную жизнь? Да затем, что страдания Дункана доставляют удовольствие. Так ему и надо».
Дункан покачал головой. И тут же на секунду зажмурился — как от острой головной боли, накрывшей с похмелья.
— Ей на телефон пришло сообщение. Пока я говорил, она читала. После чего и заявила, что уходит. — Дункан глянул на стоявшего поодаль Переса, в его взгляде мелькнул ужас. — Думаешь, сообщение было от другого мужчины? И все это время Селия с ним встречалась?
— А часто она получала сообщения?
— Да нет, разве что от сына. Роберт без мамочки и задницу подтереть не в состоянии.
— А он тоже был на той вечеринке?
— Кажется, был вначале. Но, когда Селия умчалась, его уже не было. Вот ведь, меня ненавидит, а на мои вечеринки таскается.
— Он приехал с той самой девушкой?
— Слушай, старик, ты сам прекрасно знаешь, как у меня заведено — двери для всех открыты, народ приходит и уходит.
— Фрэн рассказала, что ты впустил Кэтрин, потому что ее знала Селия.
— Вот как? Да ладно, я в любом случае позволил бы ей остаться. Она ж была шикарная.
— Так ты с ней говорил?
— Ну да, говорил.
— До разрыва с Селией или после?
— Кажется, и до, и после. Ну да, точно.
— И с кем она пришла? У нее был парень?
— Да нет, одна.
— Ты спрашивал?
— Может, и спрашивал. Слушай, да такое и без слов ясно. Видишь привлекательную женщину и тут же примечаешь, одна она или с кем-то.
— А она не с Робертом была?
— Ну, не в этом смысле. Да, я видел, как они разговаривали. Да ну о чем ты! С Робертом Избистером! Красивая девочка — но с мозгами. С Робби и говорить-то не о чем. У него в жизни одна цель — стать известным, как папаша.
«Как будто ей было о чем говорить с тобой».
— И все-таки ты с ней говорил. О чем?
— О кино. Я Фрэн уже рассказывал. Кэтрин была помешана на кинематографе. Даже видеокамеру с собой таскала. Она показывала мне, как ею снимать.
— Она снимала на вечеринке?
— Может, и снимала. Не знаю. Она заговорила о нашем киноклубе. Возмущалась, что там крутят одни американские блокбастеры. Почему бы время от времени не показывать европейские картины. Здесь, на Шетландах, ей, дескать, не хватает хороших фильмов. Артхауса. Звучало эдак с претензией — у толковых детишек такое бывает, — но не чрезмерно серьезно.
