— Просто не смогла, — пояснила Мэри-Лу. — На склоне холма стоял какой-то мужчина и вроде бы собирался писать акварелью. Я не хотела, чтобы меня видели, поэтому просто посидела некоторое время, успокоилась и вернулась домой.
— По-моему, ты совсем потеряла голову, — сказала я ей и отправилась вниз объяснить все Артуру. Это ее признание, вообще-то весьма рискованное, в целом ослабило возникшую между ними напряженность.
— Ты просто идиотка, — заявил он своей жене. — Сотворить такую глупость! А теперь поцелуй меня и поди приведи себя в порядок. Тебе это не помешает.
Однако, оставшись наедине со мной, он высказал кое-какие опасения.
— Рано или поздно они об этом узнают и сделают вывод, что в то утро она подъехала туда, чтобы забрать меня. В таком случае заварится чертова каша. И кто ее только дернул?
Следующие несколько дней прошли спокойно. Мэри-Лу снова стала самой собой, раскаивающейся и любящей. Я, как всегда, переживала по поводу счетов. Ну почему, почему у людей нет снисхождения к тем, кто владеет поместьями и располагает прислугой, не будучи в состоянии избавиться ни от тех, ни от других?
Джордан все еще числилась пропавшей. Поиски велись по тем же направлениям, что и в предыдущем случае, но вызывали уже меньше волнений и пересудов. Возможно, мы уже просто начинали привыкать к внезапным исчезновениям и убийствам. Однако не было найдено ни улик, ни трупа. Собаки, которым дали понюхать одну из ее перчаток, в городке на след не напали. Когда их провели по маршруту вокруг городка, то примерно с милю они без особого энтузиазма двигались по тропе вдоль залива, а затем сдались.
Прерванное дознание снова было отложено. Я изо всех сил старалась взбодриться, снова войти в нормальную колею— поиграла в гольф, в бридж, даже пару раз выбралась на званые обеды. Мэри-Лу в конце концов вернулась в Мидлбанк к Джуниору, оставив Артура со мной. И возбуждение вокруг начало спадать. Создавалось впечатление, что поскольку Джульетта мертва и похоронена, надо поскорее забыть о ней. Что касается Джордан, то, по-моему, только полиция да мы сами считали, что с ней что-то стряслось. Ее ведь никто не знал. Не исключено, что у нее был свой резон потихоньку скрыться, но дачников это особенно не интересовало.
Миссис Пойндекстер избрала это время для одного из своих грандиозных званых вечеров, и, уступая ее настойчивым уговорам, я отправилась туда. Между прочим, вместе с Тони, нарядившись в новое белое шифоновое платье и с подаренными им орхидеями в руках.
— Конечно же, Марша, обязательно приходи, — сказала мне по телефону миссис Пойндекстер. — Кем, собственно, была для вас Джульетта? Просто бельмом на глазу… Никакого траура быть не должно, не лицемерь, пожалуйста…
Я отнекивалась поначалу.
— Мне неудобно из-за Артура. Как-то не до вечеринок.
— Чушь собачья, — отозвалась она. — Никто не думает, что это сделал он, а если и сделал, никто его не осудит. Что же до этой девицы Джордан, так я сразу, как ее увидела, поняла, что она плохо кончит.
Вечер был устроен в честь Марджори и Говарда Брукса. Яхта Говарда, которую он пригнал сюда, стояла на якоре у причала Пойндекстеров. Часть вечеринки мы протанцевали на ней, прямо на палубе, и Говард с гордостью продемонстрировал нам свое судно. Это была очень симпатичная штуковина, и он сказал, что собирается отправиться на ней на Ньюфаундленд, захватив с собой Марджори и еще кого-нибудь за компанию.
— Она была бы рада, если бы и ты поехала с нами, Марша, — сказал он. — Да и тебе не повредит сменить обстановку. — Он улыбнулся. — Джули, покуда была жива, не давала покоя крепким мужикам, но Джули убиенная— это гораздо хуже. Подумай-ка об этом на досуге.
— Я не знала, что ты был с ней знаком, — удивилась я.
— Господи, да кто ее не знал! Но мы не были близки, если ты подумала об этом. Просто я встречал ее время от времени. У меня есть домик на Лонг-Айленде, ты же знаешь; так вот там, неподалеку, я ее и встречал. Само собой, она не в моем вкусе.
Развивать эту тему он не стал, а я не стала любопытствовать. Мы прошлись по яхте, осмотрели каюты, при каждой из которых имелась ванная; впечатляющую кают-компанию, бар, помещения для обслуги. Но слова Говарда не давали мне покоя. Как близко он был знаком с Джульеттой? Как долго он пробыл на острове, когда она исчезла? День или два, самое большее. Нет, он не из тех, кто способен на убийство, размышляла я. Он слишком уравновешен, слишком хорошо владеет собой. Правда, он довольно силен, спортивен. Но в то же время в нем чувствовалась некая робость, сдержанность, так что сама мысль об этом казалась просто невероятной.
— Дорого содержать такую огромную яхту, — сказал Говард, когда мы закончили осмотр. — Но Мардж она нравится. И я надеюсь, ты составишь нам компанию, Марша.
— Может, и составлю, если только Артур выберется из этой передряги, — ответила я.
— Разумеется, выберется, — искренне заверил он.
Но мне так и не суждено было отправиться в этот круиз; настал момент, когда, отчаянно нуждаясь в Марджори, я металась по заливу в поисках яхты и вдруг обнаружила, что «Морская ведьма» исчезла вместе с моей подругой.
Следствие все еще продолжалось. Однажды, в очередной визит к нам шерифа, я увидела, как он вместе с Артуром внимательно разглядывал дверь сарая для инструментов, а затем, судя по всему, пытался восстановить, в каком направлении Артур, выбравшись в ту ночь через окно изолятора, преследовал неизвестного нарушителя. Насколько я уяснила, тот человек, кем бы он ни был, поначалу ринулся в сторону сада Хатчинсонов. Очутившись там, он, видимо, принялся петлять, запутывая следы, так как Артур с шерифом вновь появились за гаражом и двинулись по подъездной аллее в сторону ворот.
Похоже, шериф начинал склоняться к выводу, что в рассказе Артура что-то есть, и впервые за долгое время мне немного полегчало. Обнадеживало также и то, что в тот день из окружного центра прибыла группа экспертов-криминалистов и фотографов, и все вместе они поднялись в карантинный отсек. Пробыли они там довольно долго, однако тщательный осмотр не выявил ничего интересного и существенного, и я заметила, что шериф озадачен.
— Что же такое могла искать Джульетта Рэнсом на этой вашей мансарде?
— Я же сказала вам — не знаю.
— В общем, мы выяснили, что это она рыскала там, — сказал Шенд. — Ее отпечатки пальцев найдены повсюду. Они идентичны тем, которые оставлены в ее спальне. О, знать бы, что именно она искала, мы бы здорово продвинулись вперед. Сколько времени она не навещала Сансет-Хаус?
— Более шести лет. Пожалуй, даже семь.
— Странно, — задумчиво протянул шериф. — Если б я самолично не прочесал эти комнаты частым бреднем, я бы кое-что предположил. Либо она приехала сюда, чтобы что-нибудь припрятать— но это маловероятно. Либо же она приехала, чтобы забрать что-то, но кто-то добрался до нее самой и опередил ее намерения. По крайней мере, похоже на то. Да и этот тип не случайно хотел залезть именно в мансарду— ему тоже это что-то было нужно…
Мысль, что в изоляторе было что-то спрятано, заинтриговала шерифа, и чуть позже в тот же день он снова появился у нас— на сей раз вместе с детективом. Они простучали стены в обеих комнатах и даже приподняли несколько неплотно пригнанных половиц, но, увы, ничего не обнаружили.
В тот день перед уходом он сообщил мне нечто такое, что усугубило мое недоумение. Он сказал, что в день своего исчезновения Джордан приходила к нему в полицейский участок. Она подъехала на такси и, усевшись за письменный стол напротив него, сообщила, что желает покинуть Сансет.
— Я боюсь, — призналась она. — Сдается мне, я слишком много знаю. Вот я и подумала…
— Боитесь чего?
— Что меня убьют.
— Кому может понадобиться вас убивать? — поинтересовался он.
Она решительно поджала губы.
— Я никого не обвиняю. Просто хочу обезопасить себя, а в этом доме я не чувствую себя в безопасности.
И больше ничего не сказала. Джордан хотела уехать не только из нашего дома, но и вообще с острова. Однако ее присутствие было необходимо на дознании, и шериф не мог позволить ей уехать. Объяснять же что-либо она не пожелала. Он старался и так и сяк— только что не угрожал ей арестом, но она продолжала хранить упорное и таинственное молчание.
— Я буду молчать, — заявила Джордан. — Пока, во всяком случае.
И это было все, что он от нее услышал. В конце концов он сдался и снял для нее комнату у Элизы Эдвардс, и в тот же день она туда переехала. Куда она отправилась оттуда, шериф не знал— разве что, вероятно, навстречу собственной гибели.
Как я уже упоминала, во время этой передышки й попыталась вернуться к обычной жизни. Первого июля открылся Прибрежный клуб, и время от времени я заглядывала туда по дороге домой. Как-тo раз встретила там Мэнсфилда Дина— в одних плавках, ничуть не смущаясь, он прошествовал ко мне через лужайку и спросил, не зайду ли я еще раз навестить его жену.
