— Все уже решено, тетя.
— Нет, дорогая, не следует говорить о подобных вещах накануне похорон. Это неприлично. А это ужасное следствие и все прочее… В самом деле, Ирис, не думаю, чтобы дорогой Джордж одобрил это. Мистер Браун ему не нравился.
— Да, — сказала Ирис, — Джорджу бы это не понравилось, и он не любил Антони, но какое это имеет значение. Мне жить, а не Джорджу — тем более Джордж умер…
Миссис Дрейк снова запричитала:
— Ирис, Ирис! Что на тебя накатило? Так говорить бессердечно.
— Простите, тетя Люцилла. — Девушка держалась непреклонно. — Вы правы, может быть, это действительно так выглядит, но я не хотела сказать ничего плохого. Я лишь имела в виду, что душа Джорджа успокоилась, и я и мое будущее больше не тревожит его. Я сама должна это решать.
— Глупости, дорогая, ничего ты не можешь решать в такое время — не до того сейчас. Этой проблеме и взяться-то неоткуда.
— Но она уже взялась. Антони сделал мне предложение перед отъездом из Литтл Прайерз. Он хотел, чтобы мы поехали в Лондон и на следующий день тайно поженились. Жаль, что я так не сделала.
— Он, наверное, пошутил, — добродушно произнес полковник Рейс.
Она устремила к нему пылающий взгляд.
— Нет, не пошутил. Это избавило бы нас от множества хлопот. Почему я не должна ему доверять? Он просил меня ему довериться, а я не решилась. Во всяком случае, мы поженимся, как только он пожелает.
Люцилла разразилась потоком бессвязной брани. Ее пухлые щечки задрожали, глаза заблестели.
Полковник Рейс моментально оценил ситуацию.
— Мисс Марло, перед тем как уйти, могу я переброситься с вами парой слов? Строго по секрету.
Изрядно удивившись, девушка пробормотала «да» и направилась к двери. Едва она вышла, Рейс шагнул к миссис Дрейк.
— Не расстраивайтесь, миссис Дрейк. Меньше слов, больше проку. Посмотрим, что можно сделать.
Немного ее успокоив, он последовал за Ирис, которая провела его через прихожую в маленькую комнату с видом во двор, где печальный платан осыпал последние листья.
Рейс заговорил деловым тоном.
— Мисс Марло, должен сказать, что главный инспектор Кемп — это мой личный друг, и я уверен, вы убедитесь в его надежности и добропорядочности. У него довольно неприятные обязанности, но, уверяю вас, он выполнит их с предельной деликатностью.
Она молча смотрела на него минуту, две, затем неожиданно спросила:
— Почему вы не пришли к нам вчера вечером, когда Джордж ожидал вас.
Рейс покачал головой.
— Джордж не ждал меня.
— Но он так сказал.
— Сказать он мог, но это не правда. Джордж определенно знал, что я не приду.
— Но лишний стул… Для кого?
— Не для меня.
Она полуприкрыла глаза, лицо мертвенно побледнело. Прошептала:
— Для Розмари… Ясно… Для Розмари…
Ему показалось, она упадет. Он подоспел и поддержал ее, потом заставил сесть.
— Успокойтесь…
Она беззвучно произнесла:
— Я спокойна… Но я не знаю, что делать… Я не знаю, что делать.
— Я могу вам помочь?
Она вскинула на него глаза. Они были задумчивы и печальны.
Спустя некоторое время сказала:
— Я должна разобраться, — она сделала рукой неопределенный жест, — по порядку. Прежде всего Джордж думал, что Розмари не покончила особой, но была убита. Он поверил тем письмам. Кто эти письма написал, полковник?
— Не знаю, никто не знает. У вас есть какие-нибудь соображения?
— Даже не представляю. Во всяком случае, Джордж им поверил, собрал вчера вечером компанию, поставил лишний стул, а это ведь был День Всех Святых… День умерших… день, когда может возвратиться дух Розмари… и сказать ему правду.
— Вы слишком впечатлительны.
— Но я сама чувствую… иногда ощущаю ее рядом с собой… я ее сестра… и мне кажется, она хочет мне что-то сказать.
— Успокойтесь, Ирис.
— Мне нужно сказать. Джордж выпил в память Розмари и… умер. Наверное… она пришла и забрала его.
— Дорогая моя, духи умерших не бросают цианистый калий в бокалы шампанского.
Эти слова, кажется, немного отрезвили ее. Она сказала, слегка успокоившись:
— Но это чудовищно. Джорджа убили… да, убили. Полиция так думает, и, видимо, так оно и есть, поскольку ничего другого представить нельзя. Но это же бессмысленно.
— Думаете, бессмысленно? Если Розмари была убита и Джордж начинает кого-то подозревать…
Она перебила его.
— Да, но Розмари не была убита. Вот почему это бессмысленно. Джордж поверил этим глупейшим письмам отчасти потому, что депрессия на почве инфлюэнцы не ахти какая причина для самоубийства. Но у Розмари была другая причина. Смотрите, я покажу вам.
Она выбежала из комнаты и вскоре вернулась с зажатым в руке письмом и протянула его полковнику.
— Прочтите. Сами увидите.
Он развернул слегка помятый листок. «Леопард, дорогой…»
Прежде чем возвратить, он дважды прочел его. Девушка нетерпеливо произнесла:
— Видите? Она была несчастной — душа исстрадалась. Жить больше не хотела.
— Вам известно, кому предназначалось это письмо? Ирис кивнула.
— Стефану Фаррадею. Но не Антони. Она любила Стефана, а он был с ней очень жесток. Вот она и принесла в ресторан какую-то дрянь и выпила там, чтобы он мог увидеть ее агонию. Наверное, надеялась, что он раскается.
Рейс задумчиво кивнул, но ничего не сказал. После непродолжительного раздумья он спросил:
— Когда вы это нашли?
— Примерно полгода назад. В кармане старого халата.
— Вы не показывали его Джорджу?
В неистовстве Ирис закричала:
— Могла ли я? Могла ли? Розмари — моя сестра. Могла ли я выдать ее? Джордж не сомневался, что она любит его. Могла ли я после смерти ее опорочить? Он бы озлился, не могла я ему это сказать. Но что мне теперь делать? Я показала вам это письмо, потому что вы были другом Джорджа. Следует ли показать его инспектору Кемпу?
— Да. Кемп должен с ним ознакомиться. Понимаете, это вещественное доказательство.
— Но его же… могут прочитать в суде?
— Не обязательно. До этого не дойдет. Сейчас расследуется смерть Джорджа. Документы, не имеющие к делу прямого отношения, разглашению не подлежат. Будет лучше, если вы позволите мне его забрать.
— Хорошо.
Она проводила его до выхода. И когда он открывал дверь, неожиданно сказала:
— Выходит, Розмари покончила с собой, верно?
Рейс ответил:
— Выходит лишь, что у нее был для этого мотив.
Она вздохнула. Он направился по ступеням вниз. Обернувшись, увидел ее, стоящую в проеме двери и наблюдавшую, как он пересекает Эльвестон Сквер.
Мэри Рис-Телбот приветствовала полковника Рейса радостным, взволнованным от неожиданности возгласом.
— Дорогой мой, я не видела вас с тех пор, когда вы в свое время столь таинственно исчезли из Аллахабада. А почему вы здесь? Не затем, чтобы увидеть меня, я в этом уверена. Вы никогда не соблюдали приличий. Ну что ж, давайте выкладывайте, обойдемся без дипломатии.
— Заниматься с вами дипломатией, Мэри, значит, попусту терять время. Я всегда преклонялся перед вашим талантом видеть все насквозь, вы как рентгеновский луч.
— Раскудахтался, пупсик, поговорим лучше о деле.
Рейс заулыбался.
— Вы разрешите мне побыть наедине с девушкой по имени Бетти Арчдейл? — спросил он.
— Так вот оно что! Только не говорите мне, что эта девица, чистейших кровей простолюдинка, знаменитая европейская шпионка, потому что этому я все равно не поверю.
— Нет, нет, ничего подобного.
— И не говорите мне также, будто она одна на наших контрразведчиц, потому что я не поверю и этому.
— И правильно сделаете. Эта девушка — простая горничная.
— С каких это пор вы заинтересовались простыми горничными? Впрочем, Бетти не столь уж проста — она редкостная пройдоха.
— Полагаю, — сказал полковник Рейс, — она могла бы мне что-нибудь рассказать.
— Если вы ее хорошо попросите! Не удивлюсь, если вы окажетесь правы. Она обладает высоко развитой техникой подслушивания под дверьми пикантных подробностей. Как должна вести себя М.?
— М. любезно предлагает мне выпить, звонит Бетти и отдает распоряжения.
— А когда Бетти доставляет просимое?
— К тому времени М. любезно удаляется.
— Чтобы самой подслушать возле двери?
— Если пожелает.
— И в результате я переполнюсь секретной информацией о последнем европейском кризисе?
— Боюсь, нет. Политикой тут не пахнет.
— Какая жалость! Ну хорошо. Сыграю!
Когда Бетти Арчдейл внесла поднос с вином, миссис Рис-Телбот стояла у самой дальней двери, ведущей в гостиную.
— Полковник Рейс хочет задать тебе несколько вопросов, — сказала она и удалялась.
Бетти окинула наглым взором высокого седого человека с солдатской выправкой, в глубине ее глаз притаилась тревога. Тот взял с подноса бокал и улыбнулся.
— Видели сегодняшние газеты? — спросил он.
— Да, сэр. — Бетти с опаской посмотрела на него.
