Мне очень горестно, что на долю Джорджа выпало такое. Я без него тоскую, но эта тоска — не жалость к нему, а жалость к себе. Это очень трудно объяснить, мистер Мейсон. Вы можете счесть меня жестокосердной, но будете не правы. Я очень любила его, я была очень к нему привязана. Он умер. Всем нам суждено умереть.
Мейсон подставил стул, сел возле кровати.
— Что ж, давайте поговорим о вас, — начал он.
— О чем именно?
— О вашем деле.
— А что в нем нового?
— Не так уж хорошо все складывается.
— Мне очень жаль, мистер Мейсон, но ничем не могу вам помочь. Все, что произошло после полудня в день убийства Остина Галленса, будто стерлось у меня из памяти… Не хотите ли закурить, мистер Мейсон? Я знаю, что вы курите, не стесняйтесь, пожалуйста. Нет, благодарю вас, я не составлю вам компанию. Продолжайте, я вас слушаю. Вы ведь что-то хотели сказать? Не пытайтесь смягчить удар.
— К сожалению, отрицательная сторона провала в памяти в том, что вы не можете оспорить показания других.
— Что вы хотите этим сказать, мистер Мейсон?
— До сих пор все улики против вас были косвенные, — пояснил Мейсон. — И вдруг является некто и заявляет, что видел вас в доме Галленса и что тот роковой выстрел был сделан вами. Тут вам просто нечего сказать. Как вы опровергнете эти заявления?
Глаза у миссис Брил сузились, и она пристально посмотрела на Мейсона.
— А кто это заявил?
— Некто, — успокоил ее Мейсон, но, выдержав внушительную паузу, добавил: — Пока некто.
— Так что же все-таки заявил «некто»?
— Некто, по имени Голдинг, и женщина, его сожительница, в тот день припарковали машину перед домом Галленса. Они слышали два выстрела. Видели, как человек выбежал из парадного, заталкивая что-то в сумку. Скорее всего, это был револьвер.
— Что же они сделали? — осведомилась миссис Брил.
— Уехали, — ответил Мейсон и добавил: — Как только узнали человека, бежавшего в их сторону.
— И кто был этот человек?
— Вы, — сказал Мейсон, глядя на нее в упор. Миссис Брил задумалась. Когда она заговорила снова, в ее голосе прозвучал лишь отвлеченный интерес, будто они обсуждали какую-то теоретическую проблему.
— Сколько времени прошло между выстрелами и появлением на крыльце человека?
— Это произошло почти одновременно.
— И они уверены, что это была я?
— Да, они так утверждают.
— Вы рассчитываете опровергнуть их показания в ходе допроса?
— Не знаю. — Мейсон пожал плечами. — Возможно, вся история — выдумка от начала до конца. Не исключено, что они хотят подстроить мне ловушку. Им, разумеется, известно, что вы заявили полицейским о провале в памяти, о том, что не помните ничего из происходившего после полудня. Свидетели очень изворотливы, они прожженные дельцы, не упускающие в жизни ни одного шанса на успех. Естественно, у них хватило ума сообразить: раз вы не в состоянии вспомнить события того дня, то и отрицать ничего не можете.
Миссис Брил задумалась.
— Да, куда ни кинь, все клин.
Мейсон сочувственно покачал головой.
— Вы, наверное, полагаетесь на свое искусство вести допрос, мистер Мейсон? А кстати, что они там делали, в машине?
— Они собирались зайти к Галленсу.
— Так почему же не зашли?
— Когда подъехали к дому, внутри было темно. По их словам, они уже собрались уехать, решив, что Галленса нет дома, но заметили в окне свет фонарика. Это показалось им странным, и они некоторое время наблюдали за домом. Потом услышали выстрелы, и в следующее мгновение в дверях появились вы и побежали в их сторону. Тут они дали газ и уехали.
— Это их версия, — заметила Сара Брил.
— Вы правы, — согласился Мейсон.
— И, следовательно, выражаясь юридическим языком, я была на месте преступления в момент его свершения.
— Именно так.
— Но ведь и они в том же положении.
— Верно.
— Вы можете использовать этот факт, чтобы опровергнуть их показания перед жюри присяжных?
— Вряд ли.
— Почему?
— Во-первых, их двое, а вы одна. Во-вторых, они могут отрицать, что были в доме, а вы — нет. В-третьих, они получат поддержку окружного прокурора, а его официальное благословение будет означать, что он доверяет их показаниям. В-четвертых, против них нет косвенных улик, а против вас их больше чем достаточно. Они обнаружили в вашей сумке револьвер, бриллианты.
— По моему разумению, — сказала миссис Брил, — меня подобрали с мостовой после наезда. Сумка валялась возле меня и, полагаю, — открытая.
— Вероятно, так оно и было, — кивнул Мейсон.
— А вы спросили сбившего меня человека, уверен ли ан в том, что револьвер лежал в сумке? Может статься, револьвер лежал возле сумки, а он решил, что револьвер выпал из нее, когда меня сбила машина?
— Я не задавал ему этого вопроса, — признался Мейсон. — У меня еще не было возможности его допросить.
— Но вам предоставят такую возможность?
— Да, конечно.
— Допустим, свидетель признает, что револьвер лежал не в сумке, а возле нее?
— Такие показания дадут вам шанс на успех.
— Вы непременно задайте ему этот вопрос.
— Обещаю.
— Если они не смогут доказать, что револьвер был в сумке, что тогда… — миссис Брил, не закончив фразы, смолкла.
— Тогда, — подхватил Мейсон, — мы склоним кого-нибудь из жюри к мнению, что револьвер подкинули из голубого седана. Он стоял перед домом и возле вас, когда ударом капота сумку выбило из ваших рук.
— Кто знает, а вдруг я заметила револьвер и бросилась его поднимать — тут меня и сбило машиной?
— Вы это утверждаете?
— Нет, я ничего не помню.
— Если бы вы припомнили такое обстоятельство, это помогло бы расследованию.
— Сожалею, но я не помню.
— Что ж, ничего не поделаешь.
— Мне бы хотелось задать вам пару вопросов, — сказала Сара Брил.
— Прошу вас.
— Как я понимаю, человек может убить кого-нибудь обороняясь и это не является преступлением. Верно я говорю?
— Верно.
— А что имеется в виду под самообороной?
— Защита, когда вам угрожают смерть или сильные телесные повреждения.
— Учитываются ли при этом какие-то особые обстоятельства?
— Подразумевается, что некто угрожает вам смертью или нанесением тяжелых ран и может легко осуществить свою угрозу.
— И что тогда?
— Тогда человек, защищаясь, прибегает к оружию.
— Допустим, кто-то пришел к Галленсу. Вправе ли этот человек утверждать, что был вынужден убить Галленса в целях самообороны?
— Звучит не очень убедительно.
— Почему?
— Когда человек проникает в чужой дом с преступными намерениями, он ставит себя вне закона. Он тем самым переступает закон. Владелец дома имеет право защищаться от посягательства. А незваный гость не имеет права защищаться от владельца дома.
— Откуда вы знаете, что проникший в дом действовал незаконно?
— Он прибег к приему, вызвавшему короткое замыкание при включении света. Это означает преступное вторжение.
— Стало быть, человек, проникший в дом Галленса без разрешения, был не вправе убить его, даже спасая свою жизнь?
— При определенных обстоятельствах он имел на это право, — сказал Мейсон. — Но присяжных не убедишь, что обстоятельства сложились именно таким образом. В представлении присяжных, за небольшими исключениями в рамках закона, дом человека — его крепость. В своем доме он может поступать как заблагорассудится. Тут уж незваный гость рискует жизнью. Человек вправе защищать свой дом, свою собственность. В этих обстоятельствах незваный гость расценивается как агрессор, и любое действие владельца дома присяжные расценят как защиту, а не нападение.
— Что ж, это очень интересно, — заметила миссис Брил. — Жаль, что я ничего не помню. Вероятно, это пошло бы на пользу делу.
— Вероятно, — подтвердил Мейсон без особого энтузиазма.
— А эти свидетели рассказывали, как я вела себя, выйдя из дому?
— Да. Вы задержались на крыльце, засовывая что-то в сумку, потом побежали в их сторону. Они узнали вас и решили держаться от вас подальше.
— Так я бежала?
— По их словам — да.
— Все так запутано, мистер Мейсон, что я вам не завидую. — Сара Брил вздохнула и откинулась на подушку.
— Если я проиграю дело, для меня это всего лишь профессиональный проигрыш, но вы прекрасно понимаете, что означает проигрыш для вас, — мрачно произнес Мейсон.
— Вы, похоже, пытаетесь смягчить удар. Ведь меня обвиняют в убийстве с отягчающими вину обстоятельствами?
— Увы, это так.
— И подобное обвинение автоматически влечет за собой смертный приговор?
— Жюри присяжных, возможно, настоит на пожизненном заключении.
— Как вы думаете, я могу рассчитывать на такое решение присяжных?
— Трудно предугадать. Все зависит от свидетельских показаний, от настроения самих присяжных, от того, как представит дело обвинитель. Он может разжечь страсти присяжных, и они подтвердят приговор без каких-либо рекомендаций. С другой стороны, обвинение, Бог даст, и не будет добиваться смертного приговора — кто его знает, как все обернется? Никогда не знаешь заранее.
