— Все ясно. — Делла потянулась к телефону.
— Доставайте пулезащитный жилет, шеф, — сказала Делла, тихо притворив за собой дверь.
— А что случилось?
— Там, в приемной, некие мистер и миссис Голдинг. Они мечут громы и молнии.
— Тот самый Билл Голдинг, хозяин притона «Золотая тарелка»?
— Он не объяснял, чем занимается, но, кажется, вы отправили ему повестку с вызовом в суд в качестве свидетеля по делу Сары Брил, и он — на боевой тропе.
— А женщина? — поинтересовался Мейсон.
— В повестке она значится «Ева Тэннис». Это ее и бесит. Говорит, что ее зовут Ева Голдинг.
— Но они же не предъявляли тебе брачного свидетельства?
— Сейчас не до шуток, шеф. Они пришли скандалить.
— Отлично. — Мейсон отодвинул корреспонденцию, которую читал до появления Деллы. — Веди их сюда, скандал нам не страшен.
Первой вошла женщина, высокомерно вскинув голову. Позади мягко ступал Голдинг с застывшим лицом-маской. Только злобный огонек в глазах выдавал его чувства.
— Прошу садиться, — сказал Мейсон. — Делла, закрой дверь.
— С чего это вам вздумалось прислать нам эти чертовы повестки? — начал Голдинг.
— Я вас привлекаю в качестве свидетелей.
— Свидетелей защиты?
— Совершенно верно.
— А я думал, что вы толковый юрист. — В смехе Голдинга прозвучала издевка.
— Мнения расходятся, — охотно согласился Мейсон.
— Вы оскорбили мою жену. — Голдинг поджал губы.
— Сожалею, — отозвался Мейсон.
— Какого дьявола вы именуете ее в повестке Евой Тэннис?
— Полагал, что это ее имя.
— Ошибаетесь. Она миссис Голдинг.
— Прошу прощения, миссис Голдинг, — сказал Мейсон. — Я хотел, чтобы повестка имела законную силу, и не стал рисковать.
Ева, сузив глаза, смерила его взглядом.
— Вы пожалеете об этом, мистер Мейсон.
— О чем именно?
— О том, что вызвали меня в суд.
— Не думаю.
— Вот увидите.
— Послушайте, Мейсон, — вступил в разговор Голдинг. — Вы не хуже меня знаете, что содержу кабак. И вот вы тянете меня в суд, где начнутся расспросы, кто я такой, где живу и чем занимаюсь. Потом они Еву допекут вопросами. Все это не на руку ни вам, ни нам.
— Может, это на руку моей клиентке.
— Это вам так кажется.
Мейсон пропустил издевку мимо ушей.
— Сигарету, миссис Голдинг?
— Нет… спасибо.
— А вы, Голдинг?
— Нет.
— А я, пожалуй, закурю, — сказал Мейсон. — У вас новая машина, Голдинг?
— Какое это имеет отношение к делу?
— Косвенное. — Мейсон зажег спичку, прикурил. — Вы купили ее на следующий день после убийства Галленса, не так ли?
— Ну и что?
— Меня заинтересовала машина, которую вы продали. Она была в отличном состоянии. Вы ездили на ней меньше полугода?
— Господи! — вскинулась женщина. — Да что, мы обязаны докладывать адвокату каждый раз, когда нам вздумается продать машину?
— Я заинтересовался этой продажей, — продолжал Мейсон, не обращая на нее внимания. — Я просил сыщиков все узнать. Это был голубой седан со слегка помятым задним левым крылом. Не знаю, насколько вы информированы, но перед наездом у тротуара был припаркован голубой седан со слегка помятым задним левым крылом, и он резко рванул вперед.
Голдинг и Ева быстро обменялись взглядами.
— Это еще ничего не доказывает, — заявил Голдинг. — Держу пари, за сутки сыскное бюро, вероятно, засекло добрую сотню голубых седанов с помятым левым крылом.
— Вероятно, — с готовностью согласился Мейсон.
— В таком случае, зачем мы вам понадобились?
— Мне показалось, что жюри с интересом выслушает ваш рассказ о том, где вы побывали после ухода Галленса из «Золотой тарелки».
— Вот это мне тоже не нравится. — Голдинг поморщился. — Обхаживаете моих банкиров, стараетесь что-то пронюхать, скомпрометировать меня.
— А мне не нравится слово «пронюхать». — Мейсон, прищурившись, уставился на Голдинга.
— Повторяю: пытались пронюхать.
— Слышу.
— Погоди, Билл, так мы ничего не добьемся, — вмешалась женщина.
— Пожалуй, ничего, — подтвердил Мейсон.
— Мне надо переговорить с Биллом. — Ева поднялась. — Есть здесь комната, где мы можем побеседовать с глазу на глаз?
— А почему бы вам не обсудить свои проблемы здесь? — предложил Мейсон.
— Меня так и подмывает это сделать, — процедила Ева, глядя на него в упор.
— Заткнись, Ева, — произнес Голдинг с угрозой.
— Вы сами напрашиваетесь, — продолжала Ева, не сводя с Мейсона ненавидящих глаз.
— Ева, я сказал — придержи язык!
— Не валяй дурака, Билл, — бросила она. — Надо ему врезать, и сейчас же. Сам виноват.
— Придержи язык, — повторил Голдинг. — Сначала посоветуемся с нашим адвокатом, а уж он все передаст Мейсону.
— Неужели мои дела так плохи? — притворно ужаснулся Мейсон.
Женщина упала в большое кожаное кресло.
— Нет, Билл, адвокат нам не требуется, — заявила она. — Адвокат начнет трепать языком, и еще неизвестно, кому он про наши дела разболтает. Пусть Мейсон все узнает.
— Ты с ума сошла! — воскликнул Голдинг.
— Так вот, мистер Мейсон, — начала Ева, даже не глядя в сторону Голдинга. — Мы и впрямь были там, в голубом седане. Ушли минут через двадцать после Галленса и…
— Ева! Ради Бога, закрой рот! — крикнул Голдинг, вставая и направляясь к ней.
Ева наконец удостоила его взглядом.
— Поди сядь, — сказала она таким тоном, будто приказывала собаке вернуться на подстилку в углу. — Сядь и заткнись! Игрок чертов! Не понимаешь, что идешь на верный проигрыш?
Потом Ева обернулась к Мейсону и продолжила свой рассказ спокойным, будничным тоном. Голдинг, поколебавшись, медленно отступил и опустился на стул.
— Мы понятия не имели, из-за чего Галленс поднял шум. Все смахивало на аферу, слушать было тошно. Мы с мужем обсудили это дело и решили: не допустим, чтобы нами помыкали. Мы отправились сначала в контору к Тренту, но его не застали. Позвонили сестре. Его дома не было, тогда мы и решили поехать к Галленсу и выложить карты на стол.
Подъехали, припарковали машину. Смотрим: в доме темно. «Да там, похоже, никого нет», — говорит Билл. А я ему в ответ: «Все равно пойдем и позвоним».
— Кто был за рулем? — прервал ее Мейсон.
— Я сама вела машину.
— Продолжайте.
— Вдруг Билл говорит: «Глянь-ка, кто-то ходит по дому с фонариком». И точно, мелькает лучик, слабенький такой, а может, его нарочно затенили, но все равно было видно, как фонариком водят по комнате.
— Наверху или внизу? — спросил Мейсон.
— Внизу.
— Продолжайте.
— Мы решили: что бы там ни творилось, нам лучше не впутываться. Но нас разбирало любопытство. Мотор я не выключала, чтобы в случае чего немедленно скрыться. И вдруг мы услышали два выстрела.
— Из дома?
— Да, оттуда, — подтвердила Ева.
— После того как вы заметили свет фонарика?
— Да. Потом он замелькал снова. И тут из парадного выскочила женщина и опрометью бросилась в нашу сторону. В руке у нее была сумка, и она что-то туда на бегу запихивала. Я сидела за рулем — слева, а Билл — справа, ближе к тротуару. «Да это сестра Трента», — говорит Билл. Я живо смекнула, что к чему, и мы отчалили.
— Вы видели, что с ней случилось?
— Нет.
— Куда вы направились?
— Поставили машину в гараж и поднялись к себе.
— И тут же настроили приемник на волну вызовов полиции?
— Да, мы так и сделали.
— Потом услышали, что обнаружен труп Галленса? — допытывался Мейсон.
— Да.
— Вы известили полицию, что были свидетелями?
— И не подумали, решили остаться в стороне.
— А рассказывали кому-нибудь об увиденном?
— Кроме вас, никому.
— Надо все обдумать, — заключил Мейсон.
— Не валяйте дурака, — возмутилась Ева. — Нечего тут обдумывать. Вы — молчок, и мы — молчок.
— Мой долг адвоката — известить вас, что вы обязаны передать эти сведения в полицию.
— Считайте, что вы исполнили свой долг. — Ева поднялась.
— Так вы намерены обратиться в полицию?
— Только если нас привлекут как свидетелей и выхода не будет.
— Если эти сведения впервые прозвучат в свидетельских показаниях, они произведут эффект разорвавшейся бомбы, — предупредил Мейсон.
— Это будет взрыв бомбы для Сары Брил, — заявил Голдинг.
— И для вас тоже.
— На худой конец мы-то устоим, — сказала Ева. — А вот Саре Брил несдобровать.
— Ну, мы еще посмотрим.
— Кончайте блефовать. — Голдинг злобно усмехнулся и вытащил из кармана судебную повестку. — А с этим что прикажете делать?
— А вы как думаете? — Мейсон посмотрел ему прямо в глаза.
Голдинг демонстративно разорвал повестку пополам и кивнул женщине:
— Пошли, Ева.
Они молча вышли в коридор.
Мейсон сунул руки в карманы и с задумчивым видом опустился на стул. В кабинет вошла Делла.
