— Вам будет предоставлена возможность опроса свидетеля, — заметил Мейсон. — Я задаю доктору точно сформулированные вопросы, проводя свой перекрестный допрос, и я хочу получить точно сформулированные ответы. Я прошу запротоколировать эти ответы.
— Хорошо, хорошо. Они будут запротоколированы, — ответил Вандлинг.
— У вас имеются возражения по моему перекрестному допросу? — спросил Мейсон. Вандлинг сел и сказал:
— Нет, продолжайте. Надо установить факты, какими бы они ни были.
Мейсон возобновил свой допрос.
— Итак, доктор, давайте определимся. Вы видели, как этот человек умер?
— Да, сэр.
— Вам знакомы симптомы отравления цианистым калием?
— Да, сэр.
— Вы не считаете, что он умер от этого яда?
— Не считаю. Исключено. Нет ни одного типичного симптома. Его смерть — результат истощения, шока и неспособности восстановить силы в результате приема яда вовнутрь.
— Вам не известно, принял ли он какой-либо яд?
— Мне только известно то, что он сказал мне, и я знаю, какие у него наблюдались симптомы.
— Он сказал вам, что жена пыталась отравить его. Он сказал вам, что съел конфету из коробки, что вскоре после принятия этой конфеты...
— Сразу же после ее принятия, — уточнил доктор.
— Хорошо, сразу же после ее принятия у него появились соответствующие симптомы: боль, судорога, рвота.
— Да, сэр.
— И, по мнению Давенпорта, это было вызвано отравлением мышьяком?
— Просто отравлением. Мне кажется, он ничего не говорил о мышьяке... хотя, может быть, и говорил.
— Вы первым упомянули о нем?
— Вероятно.
— Умерший находился какое-то время в Парадизе?
— Да, он так сказал.
— Он собирался вернуться домой в Лос-Анджелес?
— Да, сэр.
— И он сказал вам, что съел конфету и ему стало плохо?
— Я уже не раз говорил об этом. Да, сэр. Мне кажется, я постоянно отвечаю на один и тот же вопрос в той или иной форме.
— Однако вы не знаете, что он съел конфету?
— Только то, что он сообщил мне.
— Но вам не было известно, что он съел именно конфету?
— Нет, сэр.
— Однако вы хорошо знаете, что он умер не от цианистого калия?
— Его симптомы ни коем образом не походили на те, которые наблюдаются при таком отравлении. Нет, сэр. Мейсон недолго подумал, потом продолжил:
— Ну что же, доктор, пойдем дальше. Вы утверждаете, что этот человек перечислил вам симптомы отравления?
— Да, сэр.
— И что он находился в состоянии, соотносимым с таким отравлением?
— Да, сэр.
— И что, когда вы вышли от него где-то около трех часов дня, он был мертв?
— Да, сэр.
— В таком случае, — сказал Мейсон. — Каким образом незадолго до смерти он мог съесть яичницу с ветчиной, которую доктор Хокси обнаружил в его желудке?
— Вы хотите знать мое мнение?
— Я спрашиваю вас.
— По моему, его жене удалось, после того, как я оставил их наедине, уговорила его поесть. Эта пища и послужила причиной смерти.
— Каким образом?
— Я не знаю. Я бы не рекомендовал пищу такого сорта. Он находился в таком положении, когда необходимо принимать больше жидкости, ничего твердого или тяжелого. Я сделал ему внутривенное вливание для поддержания сил.
— Как мог человек, умирающий от истощения и шока, съесть ветчину с яичницей? — спросил Мейсон.
— Я бы ни за что этому не поверил, — ответил доктор Рено, — не будь он моим пациентом. Я, конечно, не думал, что он окажется в состоянии принять пищу такого рода. Несомненно, его уговорили. Это подтверждает содержимое желудка. Следовательно, он ее принял. У меня это просто не укладывается в голове.
— А теперь давайте выясним вот что, — сказал Мейсон. — Вы утверждаете, этот человек умер не от цианистого калия?
— Разумеется, нет.
— Вам не известно, что он съел какие-либо конфеты, ведь так?
— Да.
— Вам не было известно, что он вообще принял какой-либо яд?
— Постойте... постойте, я не могу утверждать это под присягой. Меня там не было.
— Вам было только известно, доктор, что у Эдварда Давенпорта отмечен типичный случай пищевого отравления, но он ведь мог ошибиться.
— Да, насколько мне известно.
— Кто угодно может отравиться, не так ли, доктор, и скорее подумает, что его умышленно отравили, чем объяснит это испорченной пищей?
— Я разделяю ваше мнение.
— В вашей практике отмечались такие случаи?
— Я... да, кажется, были.
— И вы утверждаете, что Эдвард Давенпорт не умер от отравления цианистым калием?
— Я утверждаю, что нет.
— У меня все, — закончил свой допрос адвокат.
— Постойте, — остановил доктора Вандлинг, заметив, что тот собирается покинуть свое место. — Я хочу задать вам несколько вопросов. Мы с вами беседовали раньше, не так ли?
— Да, сэр.
— И вы ни разу не сказали мне, что смерть мистера Давенпорта не была вызвана цианистым калием?
— Вы меня и не спрашивали. Однако я готов разъяснить свою позицию. Я считаю, что жена дала ему яд, что отравление оказалось фатальным, что этот человек вполне мог умереть в результате принятия этого яда или повторной дозы яда, которая была дана ему непосредственно перед смертью. Я использовал слово «яд». Я не говорил, что это цианистый калий, а вы не спрашивали. Я высказал свое частное мнение, что он мог умереть и от истощения, поскольку его организм оказался неспособным сопротивляться действию яда, который был принят вместе с конфетой около семи часов утра.
— Да, все так, — согласился Вандлинг, — но вы, в частности, не сказали мне, что он не мог умереть от цианистого калия.
— Меня не спрашивали. Я не видел причины, чтобы вступать в конфликт с другим врачом, если только мне не будет задан вопрос при таких обстоятельствах, когда я не смогу избежать ответа на него. Мистер Мейсон задал мне четко сформулированный вопрос, и я дал ему четко сформулированный ответ. Я, конечно, ответил бы на этот вопрос, если бы мне задали его таким образом, когда я не мог бы не ответить на него. Я находился рядом с мистером Давенпортом, когда он скончался. Смерть могла явиться результатом принятия какого-то яда, который воздействовал на сердце, или следствием шока на принятый ранее яд. Однако симптомов смерти, которые должны отмечаться при отравлении цианистым калием, я не обнаружил.
— Вам известно, какое количество яда было обнаружено в желудке этого человека при вскрытии?
— Известно.
— И оно оказалось достаточным для того, чтобы вызвать смерть?
— Совершенно верно.
— Стало быть... постойте, но в его организме обнаружено такое количество цианида, которое убило его, даже если вы не считаете причиной смерти цианид?
— Я возражаю по данному вопросу, — прервал прокурора Мейсон, — поскольку он является спорным, не относящимся к перекрестному допросу и совершенно неопределенным. Вопрос заключается не в том, от чего бы мог умереть человек, если он не умер от того-то. Вопрос заключается в том, что явилось причиной его смерти.
— Я тоже так думаю, — сказал судья Сайлер. — Я поддерживаю возражение.
— Ваша честь, — подал голос Вандлинг, — мы имеем дело с исключительной ситуацией. Доктор Хокси очень компетентный врач и токсиколог. Он показал под присягой, что обнаружил в желудке умершего яд в количестве, достаточном для того, чтобы вызвать смерть. Он, в частности, показал, что такой яд, как цианистый калий, почти мгновенно приводит к смерти. Доктор Рено теперь высказывает свое мнение, которое заключается в том, что смерть могла наступить не от отравления цианидом. Это, конечно, только его мнение.
— Он врач. Он вправе высказывать свое мнение, — указал судья Сайлер.
— И ваш свидетель, — прибавил Мейсон.
— Ваша честь, — произнес Вандлинг, — мне кажется, в сложившихся обстоятельствах обвинение может настаивать на отсрочке судебного разбирательства. Откровенно скажу, отсрочка не послужит препятствием для дальнейшего его хода. Я мог бы сразу отклонить возражение и арестовать эту женщину завтра на тех же основаниях.
— Почему вы не делаете этого? — спросил Мейсон.
— Необходимо изучить некоторые обстоятельства дела. Я могу объяснить, ваша честь, что в определенной степени я связан тем фактом, что доктор Рено является моим свидетелем. Если бы я вызвал доктора Хокси на свидетельское место и указал на причину смерти по результатам вскрытия, если бы я указал на присутствие яда в конфете и наличие отпечатков пальцев обвиняемой на этих конфетах — в особенности после того, как миссис Давенпорт заявила, что никогда не открывала эту коробку с конфетами, — тогда я располагал бы достаточно серьезными основаниями для возбуждения дела.
— Вы хотите, чтобы я предъявил обвинение на основании тех доказательств, которые уже имеются? — спросил судья Сайлер.
