— Ради бога, извините, что заставила вас столько ждать, — раздался голос у него за спиной.
Инспектор повернулся. Миссис Илз с дрожащей улыбкой на губах подошла к нему, протягивая руку.
— Вы, конечно, пришли насчет бедняжки Помпи? — начала она.
— Помпи? — Маллет на какой-то момент пришел в замешательство.
— О, как глупо с моей стороны, конечно же я имею в виду мистера Баллантайна. Просто я ласково называла его этим уменьшительным именем Помни. Глупости, конечно, все эти ласкательные имена, правда, мистер… э-э-э…
— Маллет, — представился он.
— Маллет, большое спасибо. Баллантайн порой так важничал, что оно, по-моему, ему очень подходило. А теперь он… — Она приложила носовой платок к губам. — О боже! У меня просто язык не поворачивается об этом говорить.
— И все-таки, мадам, боюсь, я вынужден буду просить вас поговорить об этом, — сказал инспектор. — Я расследую убийство мистера Баллантайна, и я здесь для того, чтобы выяснить, способны ли вы пролить на это какой-то свет.
— Конечно да. Мне нужно крепиться. Хотя не знаю, какой уж там свет способна я, бедняжка, пролить. Спрашивайте меня все, что хотите. Давайте сядем здесь и устроимся поудобнее. — Она уселась на софу и похлопала по месту возле себя, приглашая его устроиться рядом.
Маллет совсем не возражал против того, чтобы занять место возле нее. Он относился к такого рода мужчинам, которые не допускают, чтобы на их суждения повлияло соседство привлекательной женщины, даже если ее чары усилены экзотическим ароматом и нарочито нескромной демонстрацией шелковых чулок. С его точки зрения, гораздо важнее было то, что миссис Илз расположилась так, что свет от стоявшего у тахты торшера попадал на нее. Сам он оказался в полутьме, откуда ему было удобно ее изучать.
Подобно своей гостиной, миссис Илз, вероятно, наилучшим образом выглядела при искусственном освещении. Возникало ощущение, что дневной свет поступил бы слишком немилосердно с морщинками беспокойства и нервозности в уголках ее глаз и рта, сделал бы слишком явным, что ее тонкая шея уже стала чуточку излишне жилистой. Но в данный момент Маллет, безусловно, видел перед собой красивую женщину. Она была в черном, этот цвет восхитительно оттенял белизну ее кожи. Тщательно нанесенная косметика объясняла то долгое ожидание, на которое она обрекла инспектора. Маллет прикинул ее примерный возраст, но вскоре оставил свою попытку и обнаружил, что вместо этого следит за завораживающей игрой ее выразительных карих глаз и тонких белых рук, казалось, ни то ни другое не в состоянии оставаться в покое ни единое мгновение.
— Курите? — поинтересовалась миссис Илз, открывая пачку сигарет с золотыми мундштуками. — А, вы, наверное, предпочитаете ваши собственные? У мужчин всегда так, да? Но я закурю одну, если вы не против. Итак, мистер Маллет, как я полагаю, вы хотите услышать все о бедном Помпи. Конечно, для меня это стало ужаснейшим потрясением, и я могу сказать вам, здесь и сейчас, что не имею ни малейшего представления о том, как это могло случиться. Знаете, это… это очень тяжело, особенно теперь, — добавила она, и в первый раз сквозь стойкую жизнерадостность в ее голосе пробилась искренняя горькая нотка.
— Как мне представляется, смерть мистера Баллантайна сильно ударила по вашему финансовому положению? — предположил Маллет.
Миссис Илз кивнула.
— Арендная плата за эту квартиру внесена до конца года, — сообщила она. А потом… Ну, в общем, это будет очень нелегко, вот и все. Помпи всегда говорил, что отпишет мне что-нибудь приличное по завещанию, но теперь вряд ли кому-то что-то перепадет, правда? Впрочем… Боюсь, это не особенно вам пригодится, мистер Маллет?
— В делах такого рода, — веско проговорил инспектор, — всегда важно знать, кто выгадает от убийства. То, что вы мне рассказываете, представляет важность с точки зрения, скажем так, отсева.
— Вы имеете в виду, что я?.. Да, пожалуй, можно было бы и догадаться. Когда убит мужчина, его любовница, естественно, попадает под подозрение. Миссис Илз произнесла это режущее слух слово вызывающим тоном. — Но в данном случае если какая-то женщина и проиграла в результате его смерти, так это я, только я.
Последовала пауза, после которой Маллет попросил:
— Не могли бы вы рассказать мне все о себе и мистере Баллантайне?
Она пожала плечами.
— На самом деле ужасно мало чего есть рассказать, — ответила она. — Мы какое-то время поддерживали знакомство от случая к случаю — мой муж в те дни был связан с ипподромом, и мы довольно часто встречались на скачках. В конце концов, примерно два года назад, Баллантайн снял эту квартиру и вот — нате вам.
— И с тех пор он жил здесь с вами?
— Да. Хотя, пожалуй, это было бы слишком категоричное утверждение. Он мог находиться здесь, ну, скажем, целыми неделями, а потом необъяснимым образом исчезал на некоторое время. Потом однажды звонил, просил с ним встретиться и пообедать где-нибудь, а после этого возвращался сюда и оставался — либо на одну ночь, либо опять на довольно долгий срок. Он был во многом непредсказуемым человеком. Я не знаю, куда он отправлялся в промежутках. Хотя тут была его штаб-квартира, и, конечно, она была всегда готова его принять — когда бы он ни пожелал ею воспользоваться.
Эта фраза пробудила какой-то отголосок в памяти Маллета. Где он раньше слышал нечто очень похожее? Ну конечно же миссис Баллантайн произнесла почти те же самые слова, давая показания во время расследования. И Маунт-стрит, и Белгрейв-сквер были открыты для Баллантайна, но он выбрал смерть на Дейлсфорд-Гарденз! Эти размышления породили его следующий вопрос:
— Он когда-нибудь упоминал при вас о Дейлсфорд-Гарденз или о Колине Джеймсе?
— Никогда. Я в этом уверена. Он вообще не особенно распространялся на посторонние темы.
— А вы никогда не пытались выяснить, куда он отправлялся «в промежутках», как вы выразились?
— Нет. Конечно, иногда я догадывалась. Он всегда был ходок, этот Помпи. Я никогда не рассчитывала на то, что он будет всецело принадлежать мне. Знаю, это звучит как-то по-кошачьи, мистер Маллет, но я не хочу строго его судить. Просто он был создан таким. Знаете, во многих отношениях Баллантайн был просто чудесный. Люди не понимали его, и для жены он был холодным как лед, но Баллантайн был готов в лепешку расшибиться для тех, кто знал, как его умаслить. — Она вздохнула, а потом, обратив свои лучистые глаза на инспектора, пылко проговорила: — Я уверена, что тут замешана какая-то женщина! А иначе зачем бы он пошел в такое скверное место?
— Нет никаких доказательств присутствия какой-либо женщины в доме на Дейлсфорд-Гарденз, — напомнил ей Маллет. — Но существуют свидетельства того, что он, возможно, подумывал о том, чтобы покинуть страну, примерно в то время, когда его убили. Что вы на это скажете, миссис Илз?
Миссис Илз зарделась, выпрямилась и покачала головой.
— Нет, это невозможно, — пробормотала она. — Он не сделал бы этого, не рассказав мне. В конечном счете я была человеком, который больше всего значил в его жизни, сколько бы в ней ни было разных других. Мистер Маллет, продолжила она, повышая голос, — вы не заставите меня поверить, что Помпи намеревался бросить меня в трудном положении. Говорю вам, я была его… его… Мы не делали из этого тайны, — это был совершенно открытый роман. Все знали, что мы принадлежим друг другу!
— Включая вашего мужа? — сухо осведомился Маллет.
Неожиданно остановленная в самый разгар своего красноречия, миссис Илз умолкла на какой-то момент, а ее румяные щеки медленно побледнели.
— Ах, Чарльз! — произнесла она наконец тоном, который мог означать что угодно. Потом выдавила из себя смешок: — Ну да, включая и его тоже, как я полагаю. А что, это так уж важно? Я имею в виду, ведь не захотите же вы слушать обо всех подробностях брака, который… который был сплошным недоразумением, правда, мистер Маллет?
Призыв о сочувствии был выполнен искусно, но инспектор его проигнорировал.
— Безусловно, я должен узнать все, что только можно, об отношениях между вашим мужем и мистером Баллантайном, — пояснил он.
— Но их, естественно, не было!
— Следует ли мне понимать это так, что вы совершенно отделились от вашего мужа, вступив в связь с мистером Баллантайном?
Для миссис Илз явно оказалось несколько затруднительным ответить на этот вопрос. В первый раз в ходе разговора тень испуга промелькнула в ее широко раскрытых глазах. Прежде чем она успела ответить, Маллет помог ей выйти из сложного положения.
— Видите ли, — мягко сказал он, — мы уже знаем, что не более чем за две недели до смерти мистера Баллантайна вы снова стали видеться с мужем. Как-то не похоже на то, что между вами произошел окончательный разрыв, правда?
Хорошо подгаданное по времени разоблачение возымело свое действие. Инспектор был уверен: миссис Илз была на грани того, чтобы солгать, хотя с какой целью, он до сих пор не знал наверняка. А пойдя один раз на обман, она так и шла бы, спотыкаясь, от одной неправды к другой и навсегда утратила бы ценность рассказчика, способного что-что добавить к истории, в которой он пытался увязать одно с другим. Теперь напряжение спало, и миссис Илз снова заговорила бойко, естественно, хотя нотки страха нет-нет да и проскальзывали в ее ровном голосе.
