— Во всяком случае, — сказал Энтони, поднимаясь, — в одном я уверен. Марк уже в понедельник знал, что Роберт приезжает.
Сделав несколько вводных замечаний о том, сколь ужасна происшедшая трагедия, коронер[4] в общих чертах обрисовал присяжным суть дела. Предстоял допрос свидетелей для опознания погибшего Роберта Эблета, брата хозяина Рэд Хауза. Присяжным предстоит убедиться, продолжал коронер, что погибший был непутевым человеком, большую часть жизни провел в Австралии, и что он сообщил в письме, которое можно даже назвать угрожающим, о своем намерении посетить брата. Будет представлено свидетельство о его приезде, о его присутствии на месте происшествия — в комнате Рэд Хауза, которую принято называть "кабинетом", а также о том, что его брат тоже в эту комнату вошел. Присяжным предстоит выработать собственное мнение по поводу того, что там случилось. Но что бы там ни произошло, произошло это мгновенно. Через две минуты после появления Марка Эблета, как будет показано соответствующим свидетелем, раздался выстрел, а когда — не более, чем пятью минутами позже, — в комнату вломились встревоженные очевидцы, труп Роберта Эблета лежал на полу. Что же касается Марка Эблета, то с той минуты, как он вошел в кабинет, его никто не видел, но будут представлены свидетельства, что он имел при себе достаточно денег, дабы добраться до любой точки страны, и что человека, приметы которого соответствуют описанию внешности Марка Эблета, видели в Стэнтоне, поджидающим, судя по всему, поезд на Лондон в 15.55. Присяжные должны знать, что подобного рода свидетельства не всегда точны. Как правило, исчезнувших людей видят одновременно в нескольких точках. Но в том, что Марк Эблет исчез, сомневаться не приходиться.
Производит приятное впечатление, — прошептал Энтони Биллу. — Не говорит слишком много.
Энтони не ждал ничего нового от показаний свидетелей — он успел уже достаточно хорошо изучить все факты этого дела — но его интересовало, не развил ли инспектор Берч какую-нибудь новую гипотезу. Если да, то об этом можно будет догадаться по вопросам коронера, полиция наверняка его проинструктировала, какие именно детали желательно выяснить у каждого свидетеля. Первым подвергнуться допросу должен был Билл.
— Ну, а теперь насчет этого письма, мистер Беверли, — спросил коронер, после того как Билл ответил на вводные вопросы. — Вы сами его видели?
— В руках я его не держал и текста не видел. Я видел оборотную сторону. Марк держал его в руках, когда рассказывал нам он своем брате.
— Так вы не знаете, что в нем было?
Билл вздрогнул. Не далее как сегодня утром он его читал. Он прекрасно знал, что там написано. Но признавать этого нельзя. И только он собрался открыть рот, чтобы лжесвидетельствовать, как вдруг вспомнил: Энтони слышал, как Кейли пересказывал его инспектору.
— Я потом узнал. Мне сказали. Но тогда за завтраком Марк его не читал.
— Но у вас сложилось впечатление, что это было неприятное письмо?
— О, да!
— Можете ли вы сказать, что Марк был напуган?
— Напуган вряд ли. Скорее огорчен. У него был вид человека, который огорчен неприятной новостью, но смирился с неизбежностью. Мол, вот, елки-палки или что-то в этом роде.
В зале послышалось хихиканье. Коронер тоже не удержался от легкой улыбки, но тут же ее спрятал.
— Благодарю вас, мистер Беверли.
Следующим был вызван свидетель по имени Эндрю Амос, и Энтони вытянул шею, пытаясь разглядеть, кто бы это мог быть.
— Он из ближней сторожки, — шепнул ему Билл.
Амос сообщил лишь, что мимо его сторожки около трех часов прошел неизвестный и заговорил с ним. Он успел его разглядеть и сообразить, что это мужчина.
— Что же он сказал?
— "Я правильно иду к Рэд Хаузу?" Или что-то в этом роде.
— А что вы ответили?
— Я сказал: "Это и есть Рэд Хауз. А вам кого нужно?" Вид у него был не очень-то благородный, сэр, и я не знал, что ему надо в поместье.
— Ну и?
— Ну и он спросил: "Мистер Эблет дома?" Может, он это и по-другому спросил, сэр, я не очень-то обращал внимание на слова. Тогда я загородил ему дорогу и спросил. "Что тебе надо, парень?" А он усмехнулся и говорит: "Хочу повидать моего дорогого братца Марка". Тут я глянул на него повнимательнее и подумал, может, и впрямь брат, и сказал: "Идите по аллее, сэр, и выйдете, прямо к дому. Но я не знаю точно, дома ли мистер Эблет". А он опять неприятно так посмеялся и говорит: "В хорошеньком местечке обосновался ваш мистер Марк Эблет. Небось, и денег у него куры не клюют, да?" Я еще раз к нему пригляделся, сэр, потому что джентльмены так не разговаривают, а раз он брат мистера Эблета… — но пока я раздумывал, он рассмеялся и пошел. Вот, пожалуй, и все, что я могу сказать, сэр.
Эндрю Амос сошел вниз и направился в дальний конец зала; Энтони не сводил с него глаз до тех пор, пока не убедился, что старик не собирается уходить до конца допроса.
— С кем это Амос разговаривает? — спросил он шепотом у Билла.
— Это Парсонс. Один из садовников. Он живет в сторожке на дороге в Стэнтон. Они сегодня все собрались. Для них же это почти как праздник.
"Интересно, а он будет давать показания?" — подумал Энтони.
Парсонса вызвали сразу же после Амоса. Он подстригал газон перед самым домом и видел, как явился Роберт Эблет. Выстрела он не слышал. Но он вообще туговат на ухо. И еще он видел джентльмена, который прибыл через пять минут после мистера Эблета.
— Нет ли его сегодня в суде? — спросил коронер.
Парсонс медленно оглядел ряды. Энтони встретился с ним взором и улыбнулся.
— Вот он, — сказал Парсонс, указывая на Энтони.
Все посмотрели на Энтони.
— И это было пять минут спустя?
— Примерно так, сэр.
— Выходил ли кто-нибудь из дома, перед тем как приехал этот джентльмен.
— Нет, сэр. Точнее, я никого не видел.
Затем допрашивали Стивенс. Она рассказала все то же самое, что и инспектору. Ее допрос к уже известным фактам ничего нового не прибавил. Теперь настал черед Элси. После ее показаний репортер впервые за сегодняшний день приписал в скобках "Сенсация".
— Как скоро после того, как вы слышали этот разговор, раздался выстрел? — спросил коронер.
— Почти сразу, сэр.
— Через минуту?
— Я не могу точно сказать, сэр. Но очень быстро.
— Вы были еще в холле?
— О нет, сэр. Я уже была около комнаты миссис Стивенс. Нашей экономки, сэр.
— И вы не посчитали нужным вернуться в холл и посмотреть, что случилось?
— О, нет, сэр. Я вошла в комнату миссис Стивенс, и она спросила: "Ой, что это?"; она очень испугалась. А я и говорю: "Это было в доме, миссис Стивенс, в доме". Будто что-то хлопнуло — как выстрел.
— Благодарю вас, — сказал коронер.
Появление Кейли снова вызвало волнение публики; это была не жажда "сенсации", а интерес, и как показалось Энтони, интерес сочувственный. Все-таки появился непосредственный участник драмы.
Кейли давал свои показания осторожно, сдержанно — правду изрекал также весомо и твердо, как и ложь. Энтони пристально наблюдал за ним, пытаясь понять, что же в этом человеке, даже вопреки предубеждению, вызывает симпатию. Энтони, который точно знал, что он лжет и лжет вовсе не ради Марка, а только ради себя — и тот не мог не разделить чувство симпатии, которым, похоже, проникся к Кейли весь зал.
— Был ли у Марка револьвер? — спросил коронер.
— Мне во всяком случае об этом ничего не известно. Думаю, если бы был, я бы об этом знал.
— Вы были с ним в то утро. Говорил ли он с вами о приезде Роберта?
— Я его мало видел в то утро. Сначала работал у себя в комнате, потом выходил, и так далее. Вместе мы были за ленчем, и тогда, да, он кое-что об этом сказал.
— В каком тоне?
— Хм… — Кейли замешкался, потом ответил: — Трудно подобрать подходящие слова, но, пожалуй, в капризном. Время от времени он спрашивал: "Как ты думаешь, чего ему надо?" Или: "И что ему там не сидится?" Или еще: "Что-то не нравится мне тон его письма. Думаешь, он что-то затевает?" Вот в таком примерно тоне он говорил.
— Выражал ли он удивление по поводу того, что его брат в Англии?
— По-моему, он всегда немного побаивался, что в один прекрасный день тот объявится.
— Вот как… А вы не слышали разговора между братьями, когда они находились в кабинете?
— Нет. Когда Марк вошел в кабинет, я отправился в библиотеку и все время был там.
— Дверь библиотеки была открыта?
— Да.
— Удалось ли вам увидеть или услышать предыдущего свидетеля?
— Нет.
— А если бы кто-нибудь вышел из кабинета, когда вы находились в библиотеке, вы бы его услышали?
— Думаю, да, Если, конечно, он не принял бы мер предосторожности.
— М-да… Считаете ли вы, что Марк способен на опрометчивые поступки?
Прежде, чем ответить, Кейли задумался.
