— Но к тому времени собственность семьи была уже утрачена?
— Да. А когда я показал мистеру Пробину свидетельство о браке моей бабушки, то он, увы, сказал мне, что официально это вообще не документ. Боюсь, Саймон Доусон действительно был великим грешником. Он привел мою бабку в свой дом, подобно многим плантаторам, которые жили с цветными женщинами, и дал ей документ, который якобы являлся свидетельством о браке за подписью губернатора колонии. Когда мистер Пробин навел соответствующие справки, то выяснилось, что губернатора с таким именем никогда не существовало, а сам документ был подделкой. Как христианин, я был этим крайне удручен. Но поскольку никакой собственности все равно не осталось, то в практическом отношении это уже не имело для нас значения.
— Да, прискорбное невезение, — сочувственно произнес лорд Питер.
— Я принял это с полным смирением, — продолжал старый креол, с достоинством склонив голову — Кроме того, мистер Пробин был столь любезен, что дал мне рекомендательное письмо к мисс Агате Доусон — последней живой представительнице этого рода.
— Да, я знаю, она жила в Лихэмптоне.
— Она оказала мне чрезвычайно радушный прием. Когда я сообщил ей, кто я такой, разумеется, с оговоркой, что не имею к ней ни малейших претензий, мисс Доусон со своей стороны назначила мне ежегодное содержание в 100 фунтов стерлингов, которое регулярно выплачивала до самой своей смерти.
— Больше вы с ней не встречались?
— Нет, мне не хотелось показаться назойливым. Частое появление в доме родственника с таким цветом кожи, как у меня, могло быть для нее нежелательно, — сказал преподобный Аллилуйя с выражением горделивого смирения. — Но в тот раз она, тем не менее, пригласила меня отобедать вместе с ней и была со мной очень любезна.
— Простите мне этот нескромный вопрос — надеюсь, вы не сочтете его неуместным: но мисс Виттейкер продолжала выплачивать вам назначенное содержание?
— Нет. Быть может, мне и не следовало на это рассчитывать. Но для моей семьи это так много значило… Кроме того, мисс Доусон дала мне определенную надежду на то, что выплата пособия, возможно, будет продолжена. Она призналась, что не хочет писать завещание, и сказала при этом: «Это совершенно ни к чему, кузен Аллилуйя; когда Господь призовет меня к себе, все мои деньги перейдут к Мэри, и она продолжит выплачивать вам пособие от моего имени». Но, может быть, мисс Виттейкер все-таки не получила это наследство?
— Вовсе нет, она его как раз получила. Все это очень странно. Может быть, она просто забыла о пособии?
— Я взял на себя смелость написать мисс Виттейкер несколько слов в качестве духовной поддержки после смерти ее тетушки. Может быть, это ей не понравилось. Разумеется, больше я ей не писал. И все-таки мне не хочется думать, что сердце ее ожесточилось к чужим несчастьям. Несомненно, всему этому найдется какое-то объяснение.
— Да-да, несомненно, — подтвердил лорд Питер. — Благодарю вас, что согласились побеседовать с нами. Ваш рассказ полностью устранил все неясности, связанные с Саймоном Доусоном и его потомством. Еще мне бы хотелось записать даты и имена, если вы не против.
— Да, конечно. Я принесу вам бумагу, которую любезно подготовил для меня мистер Пробин. Там перечислены все члены семейства Доусонов.
Преподобный ненадолго удалился и вернулся с родословной, которая была аккуратно отпечатана на листке голубой бумаги, похожем на официальный бланк.
Вимси принялся записывать подробности, которые касались Саймона Доусона, его сына Босуна и внука Аллилуйи. Вдруг он прекратил писать и ткнул пальцем в запись, расположенную значительно ниже.
— Смотри, Чарльз, — воскликнул лорд Питер. — Вот он где, святой отец, — тот самый нечестивый Поль Доусон, который перешел в католицизм и постригся в монахи.
— Да, это он. Но он уже умер, Питер; скончался в 1922 году, за три года до Агаты Доусон.
— Да, на него придется махнуть рукой. Ну ничего, подобные небольшие просчеты — в нашем деле вещь неизбежная.
Закончив свои записи, они попрощались с преподобным Аллилуйей. Выйдя из здания миссии, Вимси и Паркер увидели, что «Эсмеральда» доблестно защищает «миссис Мердль» от всех, кто бы к ней ни приблизился. Лорд Питер вручил девчонке полкроны, снял ее с караула и принял у нее автомобиль.
— Чем больше я слышу о Мэри Виттейкер, — начал лорд Питер, — тем меньше она мне нравится. В конце концов, она могла бы выплачивать кузену Аллилуйе его несчастные сто фунтов в год.
— Она — сущая хищница, — согласился Паркер. — Как бы там ни было, теперь мы точно знаем, что отец Поль мертв, а кузен Аллилуйя не входит в число законных потомков. Так что список заграничных претендентов на наследство, которые могли бы объявиться после долгого отсутствия, у нас исчерпан.
Черт побери! — воскликнул Вимси, отпуская руль к испугу Паркера и хватаясь обеими руками за голову, — ты задел во мне чувствительные струны. И где я встречал эту цитату, разрази ее гром?
Глава XIV
ПАРАДОКСЫ ЗАКОНА
Дел, вовсе не имеющих примера, Бояться должно.
«Генрих VIII»
— Чарльз, сегодня вечером Марблз заедет ко мне на ужин, — сообщил Вимси. — Я собираюсь ему раскрыть все эти ужасные семейные тайны. Мне бы хотелось, чтобы ты тоже к нам заглянул и помог произвести мозговой штурм.
— Где вы собираетесь ужинать?
— У меня на квартире. Ресторанные блюда мне уже осточертели. Бантер восхитительно готовит бифштекс с кровью. На гарнир будет молодой горошек с картофелем и настоящая английская спаржа. Такую ты нигде не купишь, Джеральд специально прислал мне ее из Денвера. Право, заходи. Сегодня на ужин не что-нибудь, а старая английская кухня, плюс бутылка вина, которое Пепис игриво называет О'Брайон. Не будь себе врагом!
Паркер принял его приглашение. При этом он заметил, что даже когда Вимси распространялся на свою любимую тему, то есть на тему кулинарии, у него сегодня был какой-то рассеянный и отсутствующий вид. Казалось, его занимали совсем другие мысли. Даже когда появился Марблз со своим мягким, чисто адвокатским юмором, Вимси слушал его внешне очень учтиво, но на деле, пожалуй, не слишком внимательно.
Они уже наполовину расправились с ужином, когда Вимси, вне всякой связи с предыдущими репликами, опустил кулак на обеденный стол с грохотом, от которого даже Бантер вздрогнул и плеснул мимо бокала пресловутый О'Брайон, отчего на скатерти расплылось большое багровое пятно.
— Я понял! — воскликнул лорд Питер.
— Прошу прощения? — переспросил Марблз, испуганно понизив голос.
— Марблз, — сказал Вимси, пропустив его слова мимо ушей, — у нас ведь сейчас введен новый Закон о собственности?
— Ну да, — не без удивления ответил Марблз. Перед этим он рассказывал анекдот о молодом адвокате и еврее-ростовщике. Лорд Питер прервал его как раз на середине, и Марблза это несколько выбило из колеи.
— По-моему, я что-то где-то читал о необходимости отменить права заграничных претендентов на наследство, которые отсутствовали свыше определенного срока. Ты, наверное, помнишь, Чарльз. Это было напечатано в одной из газет пару лет назад, причем в связи с принятием нового Закона. Наверное, для сочинителей романтических книжек это был тяжелый удар. Ведь насколько я помню, Марблз, этот вариант Закона лишает силы все претензии на наследство со стороны дальних родственников?
— В известном смысле, да, — ответил адвокат. — Конечно, это не относится к майоратам — на этот счет существуют свои особые правила. Но, насколько я понял, вы имеете в виду движимое имущество, находящееся в обычной личной собственности, и недвижимость, на которую не распространяется право майоратного наследования.
— Да. Так что же произойдет, если обладатель такой собственности умрет, не оставив завещания?
— Это весьма сложный вопрос… — начал мистер Марблз.
— Ну хорошо, давайте посмотрим. Во-первых: пока в силе был старый развеселый Закон, наследство отходило к ближайшему из оставшихся родственников, даже если это была седьмая вода на киселе, правильно?
— В общем и целом это верно. Но в случае мужа или жены…
— Бог с ними, и с мужем, и с женой. Предположим, что данное лицо никогда не вступало в брак и близкой родни у него не осталось. Тогда наследником становился…
— Ближайший из оставшихся родственников, сколь угодно дальний, если он только мог доказать свое родство с умершим.
— Даже если бы оно восходило ко временам Вильгельма Завоевателя?
— Даже тогда — конечно, если сделать допущение, что от столь далекой эпохи до нас вообще могли дойти четкие документальные свидетельства, — согласился мистер Марблз. — Конечно, это в высочайшей степени маловероятно…
