— Но она действительно хотела иметь детей, — заметил Дэрмот. — Это было ее подлинным желанием, а не просто рекламным трюком.
— О, может быть. Да, думаю, это правда. Она хотела иметь детей, но не нас! Мы ей были не нужны. Это была только игра: «Моя семья! Так приятно иметь свою собственную семью!» И Иззи позволил ей сделать это. Ему следовало бы понимать, чем все кончится.
— Иззи — это Исидор Райт?
— Да, ее третий или четвертый муж, я забыла его порядковый номер. Он был, в общем-то, неплохим человеком. Он любил ее, и к нам он тоже был добр, хотя никогда не претендовал на роль отца. Он и не чувствовал себя отцом. Думаю, по-настоящему он заботился только о своих произведениях. Позднее я прочла некоторые из них. Они довольно-таки жесткие, но производят сильное впечатление. Я верю, что когда-нибудь его назовут великим писателем.
— И до каких пор продолжалась у вас такая жизнь?
Улыбка Марго Бенс превратилась в гримасу.
— Пока ей не надоела эта игра… Нет, это не совсем точно. Просто она обнаружила, что у нее будет свой ребенок.
— И тогда?
Марго горько засмеялась.
— Тогда с нами было кончено! В нас больше не нуждались! Мы были хорошими только как временное развлечение, но в сущности ей было наплевать на нас! О, конечно, она нас прекрасно обеспечила. И дом, и деньги на образование — все нам было выдано. Никто не может сказать, что по отношению к нам она вела себя некорректно или жестоко. Нет, просто мы ей были совершенно не нужны — она хотела только собственного ребенка.
— Вы не можете упрекать ее за это, — спокойно произнес Дэрмот.
— Я не упрекаю ее за желание иметь собственного ребенка, нет! Но мы-то чем виноваты? Она оторвала нас от наших родных, от мест, где мы родились.
Моя мать продала меня, если хотите, за похлебку, но она думала, что совершает благое дело. Она просто была очень глупой женщиной и полагала, что если у меня будет образование и будут деньги, это сделает меня счастливой! Счастливой! Если б она только знала!
— Я вижу, в вас еще сильна горечь всего пережитого.
— Нет, уже нет. Я прошла через это. Просто сейчас об этом вспоминаю, медленно возвращаюсь к тем дням. Мы все очень сильно переживали.
— Все вы?
— Ну, Род нет. Его никогда это не беспокоило. Потом, он был еще мал. Но Энгус чувствовал то же, что и я, только он, по-моему, был более мстителен. Он говорил мне, что, когда вырастет, найдет ее ребенка и убьет его.
— Вы знали о ребенке?
— Разумеется, знала. Об этом знали все. Она была без ума от восторга, что у нее будет ребенок, а он оказался идиотом! И поделом ей.
— Вы ненавидите ее?
— А разве я не имею права? Она поступила с нами так, как может поступить только самый бессердечный человек. Заставить детей поверить, что их любят, что в них нуждаются, а затем показать им, что все это было сплошное притворство.
— Что произошло с вашими двумя… братьями, назову их так для удобства?
— Позднее мы все расстались. Род — фермер где-то на Среднем Западе. Он-то вполне доволен своей жизнью, такая уж у него счастливая натура. Энгус?.. Я не знаю ничего о нем. Я потеряла его из виду.
— Желание мстить так и не покидало его?
— Вряд ли. Со временем это ведь проходит. Когда я видела его в последний раз, он собирался идти на сцену. Не знаю, поступил он так или нет.
— Но это вы запомнили? — спросил Крэддок.
— Да, — подтвердила Марго Бенс.
— Удивилась ли Марина Грегг, увидев вас на приеме, или она сделала заказ на фотографии специально, чтобы доставить вам удовольствие?
— Она? — Девушка презрительно улыбнулась. — Она и не знала об этом заказе. Я сама постаралась получить эту работу, чтобы увидеть ее. Мне было любопытно посмотреть, как она теперь выглядит. — Она нервно забарабанила пальцами по столу. — Марина даже не узнала меня! Что вы на это скажете? Я прожила с ней четыре года, с пяти до девяти лет, и она не узнала меня!
— Дети так быстро меняются, — пробормотал Дэрмот. — Так быстро, что через несколько лет их уже не узнать. У меня есть племянница, и вы не поверите, однажды, когда я встретился с ней на улице, я не узнал ее и прошел мимо.
— Вы говорите это, чтобы меня утешить? Но ведь мне все равно. О, черт побери, будем откровенны! Нет, мне не все равно. Мне это далеко не все равно. У нее огромное обаяние, у Марины, вы, наверное, знаете. Коварное обаяние! Ее можно ненавидеть, но нельзя заставить себя забыть о ней!
— Вы не открывались ей?
Марго покачала головой.
— Ни за что на свете я не сделала бы этого!
— Вы пытались отравить ее, мисс Бенс?
Настроение Марго резко изменилось. Она встала и засмеялась.
— Какие нелепые вопросы вы задаете! Впрочем, вы обязаны это делать, я понимаю. Такова ваша профессия. Нет, не я пыталась отравить Марину Грегг.
— Я вас не об этом спрашивал, мисс Бенс.
Она озадаченно посмотрела на него и нахмурилась.
— Марина Грегг, — заметил он, — пока что жива.
— Как долго?
— Что вы хотите этим сказать?
— Не кажется ли вам вероятным, инспектор, что ее попытаются убить снова и что на этот раз попытка может увенчаться успехом?
— Мы приняли меры предосторожности.
— О, я в этом не сомневаюсь. Любящий муж, конечно, следит за ней и уверяет вас, что не даст ее в обиду?
Он вновь услышал нескрываемую насмешку в ее голосе.
— Так что же вы имели в виду, когда сказали, что спрашивали меня не об этом? — внезапно возвратилась Марго к прерванной теме.
— Я спросил вас, не пытались ли вы убить ее. Вы ответили, что не убивали ее. Это верно. Но ведь кто-то умер, кто-то был убит.
— Ах, вы имеете в виду, что я хотела убить Марину, но по ошибке отравила эту миссис как-ее-бишь? Если вы хотите полного и определенного ясного ответа, то извольте — я не пыталась отравить Марину и не отравляла миссис Бедкок.
— Но, может быть, вы знаете, кто это сделал?
— Я ничего не знаю, инспектор, заверяю вас в этом.
— Ну, а какие-нибудь предположения у вас есть?
— О, что касается предположений, они есть у каждого. — Марго насмешливо улыбнулась. — Там было так много людей в тот вечер — темноволосая секретарша, элегантный Хейли Престон, слуги, горничные, массалшст, парикмахер, врач, люди со студии, просто гости — и один из них мог быть не тем, за кого он себя выдавал!
Ошеломленный Дэрмот непроизвольно шагнул к ней. Она энергично качнула головой.
— Не пугайтесь, инспектор, — сказала она смеясь. — Я только дразню вас. Кто-то жаждет крови Марины, но я понятия не имею, кто. Это правда, понятия не имею.
В доме 16 на Обри-клоус молодая миссис Бейкер разговаривала со своим мужем. Джим Бейкер, симпатичный блондин богатырского телосложения, занимался сборкой авиамодели.
— Соседи! — воскликнула Черри, тряхнув черными кудряшками. — Соседи! — повторила она со злобой.
Осторожно сняв сковородку с плиты, она аккуратно разложила содержимое на две тарелки, причем на одну положила гораздо больше, чем на другую. Первую тарелку она поставила перед мужем.
— Мясо-ассорти, — объявила она.
Джим поднял голову и понимающе фыркнул.
— Похоже на это, — сказал он. — Что сегодня такое? Мой день рождения?
— Тебе нужно хорошо питаться, — объяснила Черри.
Она была необычайно хорошенькой в своем полосатом фартуке с оборочками. Джим Бейкер отодвинул в сторону детали конструктора, чтобы освободить место для еды. Усмехнувшись, он спросил:
— Кто это так говорит?
— Моя мисс Марпл, например! — ответила Черри. — И раз уж речь зашла об этом, — добавила она, садясь напротив Джима и пододвигая к себе тарелку, — то нужно сказать, что ей самой не помешало бы питаться немного лучше. Эта старая кошка Найт не дает ей ничего, кроме углеводов! Сплошная драчена! Хлеб с маслом и макароны с сыром. Пудинги с розовым соусом! И болтовня, болтовня, болтовня весь день! Готова заговорить до смерти.
— Ну что же, — неопределенно пробормотал Джим, — это диета инвалидов, я думаю.
— Диета инвалидов! — фыркнула Черри. — Но мисс Марпл-то никакой не инвалид — она просто старая. И все время вмешивается!
— Кто? Мисс Марпл?
— Да нет, эта мисс Найт. Учит меня, как надо работать! Она даже пытается учить меня готовить! Это меня-то! Да я готовлю в десять раз лучше нее!
— Это точно, ты отличная кухарка, Черри, — добродушно признал Джим.
— Слава богу, есть что варить. Всегда найдется что-нибудь, во что ты можешь вонзить свои зубы.
Джим рассмеялся.
— В эту стряпню я вонжу зубы с удовольствием. А почему твоя мисс Марпл говорит, что мне нужно хорошо питаться? Неужто я показался ей таким истощенным, когда заходил к ней установить полку в ванной?
