– Вы можете видеть, – проговорил он надменно обращаясь к Квиллеру, – одну из тех, первых квартир, которую в течение шестидесяти лет занимал судья-холостяк. Я лишь покрасил стены венецианской краской Чёрные ореховые панели и паркет остались с тех времен. Прошу простить за недостаток мебели. Когда её делают по спецзаказу , уходит много времени на то, чтобы дождаться окончания работы.
– Конечно, ведь для этого выращивают спецдеревья, – съехидничала Эмби.
Когда глаза Квиллера попривыкли к полумраку, он понял, что комната в пятьдесят футов в длину пуста настолько, что вполне могла бы служить танцплощадкой. В одном углу стояли два диванчика, покрытые бахромчатыми испанскими ковриками и подушечками, вышитыми в народном стиле. Диванчики, как потом понял Квиллер, на самом деле оказались армейскими лежаками. Коктейльным столом служил квадратный кусок толстенного стекла, поставленный на бетонные блоки, под которыми виднелся вытертый персидский ковер – единственное напольное покрытие во всем зале. Три длинные белые гвоздики в высокой хрустальной вазе смотрелись здесь чересчур современно. При зажженных свечах уголок выглядел практически шикарно.
– О, появился новый ковер, – отметила Эмби.
– Полуантикварный «табриц», дорогуша: приобрёл в этом месяце у нашей общей знакомой – Изабеллы.
– Он имеет в виду Изабеллу Уилбертон, – пояснила Эмби. – Систематически грабит квартиру бедняжки.
– Я помогаю бедняжке держаться на плаву , – сказал Кортни высокомерно. – Приобретение прошлого месяца – вон та картина над буфетом, американская, разумеется. Возможно, работа школы «Хадсон-ривер». Музейный куратор придет завтра, дабы установить это неопровержимо, – Туманный пейзаж в золочёной раме висел над «буфетом», составленным из двух больших деревянных ящиков, на котором стоял серебряный чайный прибор. – Не выпить ли нам «Маргариту»?
– Квилл не пьёт, – сообщила Эмби.
– «Эвиан»? – спросил хозяин.
– Прекрасно, – сказал Квиллер, – если нет «Скуунка».
Эмби и Кортни вопросительно посмотрели на него. Никто, кроме жителей Мускаунти, слыхом не слыхивал о минеральной воде «Скуунк». Кортни повернулся к белосюртучному официанту.
– Хопкинс, принесите нам две «Маргариты» и «Эвиан» для джентльмена. – Белый сюртук растворился в полумгле дальнего конца комнаты, и хозяин продолжил: – Сначала квартира эта состояла из данной гостиной, большой спальни, совершенно без шкафов, и огромной ванной комнаты. Где, интересно, люди держали свою одежду в тысяча девятьсот первом? И что делали в ванной таких размеров? К счастью, судья снабдил кухоньку несколькими шкафчиками.
– Вы бы видели предыдущую квартиру Корта, – обратилась Эмби к Квиллеру. – Она походила на камеру в Ливенвортской тюрьме!
– Кортни! – поправил он её, нахмурясь. Хопкинс, двигавшийся словно в трансе, поставил перед гостями напитки и серебряную вазу с орешками.
– Как игра в среду? – спросил Квиллер Кортни.
– Ничего особо мучительного, хотя я вполне мог бы прожить без ромашкового чая и тминного кекса. Графиня играла со мной на пару. Несмотря на свой преклонный возраст, за карточным столом это настоящий убийца .
– Кто ещё присутствовал? – спросила Эмби.
– Винни Уингфут и этот настырный Рэнди Юпитер. Он, наверное, подмаслил Ферди, чтобы тот включил его в список приглашённых, – закончил Кортни, поджав губки.
– А мне кажется, что Рэнди человек очень оригинальный, – вступилась за бармена Эмби.
– Чересчур оригинальный. Не доверяю таким. К тому же он бегает трусцой!
– Какой же ты, Корт, сноб всё-таки!
– Кортни , пожалуйста!
– Рэнди по крайней мере живой и дружелюбный, -гнула своё Эмби. – А большинство жильцов этого дома – наполовину мертвецы.
– Кстати, это мне напомнило, – сказал хозяин. -Угадай, кто сегодня умер?
– Ладно, с двадцати вопросов. Мужчина?
– Нет.
– Значит, женщина. У неё был слуховой аппарат?
– Нет.
– Ей было лет восемьдесят?
– Нет.
– Семьдесят?
– Нет. Никогда не догадаешься, Эмби.
– Жила на седьмом?
– Нет.
– Это она в прошлом году сломала бедро?
– Сдавайся, Эмби, сдавайся! Ни за что не догадаешься! По сведениям мадам Дефарж, которая, сидя за своим пуленепробиваемым окном, вяжет и подсчитывает тела, они вынесли Эльпидию .
– Что?! – вскрикнула Эмби.
– Кто такая Эльпидия? – спросил Квиллер.
– Личная служанка Графини, – ответила она. – Что стряслось, Кортни?
– Говорят, пищевое отравление, но лично я считаю, что передозировка. Работа у Графини кого хочешь посадит на таблетки.
– Я не видел у неё ни служанки, ни домработницы, – сказал Квиллер.
– Служанка была малость того, а вот домработница ничего, приятная, – проинформировала Эмби, – Мать Ферди. У неё собственная квартира на втором, но Ферди живет у Графини.
– Каждый день она таскалась на двенадцатый, чтобы испечь свой фирменный тминный кекс, – добавил Кортня. – Да, кстати, я попросил Винни заглянуть к нам, прежде чем она отправится куда-нибудь на вечеринку. Квилл, вы знакомы с Винни? Могу я называть вас Квиллом?
– Бога ради… Нет, я не знаком с мисс Уингфут, но видел её. Красавица!
– Стоит мне поглядеть на Винни, – сказала Эмби, – как сразу хочется отправиться домой и передозироваться.
Послышался удар латунного молотка, и пульс Квиллера участился. Он разгладил усы и вскочил, когда Хопкинс ввёл в зал затянутую в шелка манекенщицу. Она вплыла, держа в руке меховую накидку.
– Винни, ангел мой, – сладко пропел хозяин, – позволь представить тебе Квилла, о, простите, мистера Квиллера, который собирается купить "Касабланку",
– Это неверно, – проговорил Квиллер, чуть дотрагиваясь губами до протянутой в его сторону изящной руки.
– Наши пути уже пересекались, – напомнила Винни. – На автостоянке, при зловещих обстоятельствах. Надеюсь, ваши затруднения были благополучно разрешены.
– Благодаря вашей незамедлительной помощи, мисс Уингфут.
– Винифред, – поправила она его.
– Ангел мой, не угодно ли «Маргариту»? – спросил хозяин.
– С огромным удовольствием.
Она присела на армейскую койку рядом с Квиллером, который отчетливо ощутил опьяняющий аромат её духов и не спускал взгляда с её длинных стройных ножек.
– Сегодня погода была просто великолепная, – сказал он, понимая, насколько глупо прозвучит подобное замечание.
– Я бы сказала – бодрящая, – отозвалась Винни.
– Ну, купила ты рояль у Изабеллы? – спросил её Кортни. – Она говорила, тебе он понравился?
– Да, я подумываю об этом.
– Вы музицируете? – спросил её Квиллер.
– Да, вполне сносно, – ответила она, задержав восхищённый взгляд на его усах.
– На этой неделе умерла миссис Баттон, и мадам Дефарж уверяет, что будет распродажа её вещей, – сообщил Кортни. – Надеюсь, она не ошиблась. Говорят, у неё есть рисунок Рубенса?
Из тёмного угла зала материализовался Хопкинс с подносом "Маргарит".
– Изабелла завела котёнка, – сказала Эмби. – Я, может быть, тоже скоро сломаюсь – возьму себе кошку. Прошлой ночью в спальне за стеной опять шуршала мышь.
– Амберина, дорогуша, если ты сделаешь большую уборку у себя, то решишь эту проблему, – проговорил Кортни. – Когда будут вывозить недвижимость Бессингер, Квилл?
– Понятия не имею. Я всего лишь снимаю её квартиру и работаю над книгой о «Касабланке».
– Квилл – известный журналист, – пояснил Kopтни красавице манекенщице.
– Как это замечательно! – воскликнула она.
– Хочу взять интервью у старых жильцов этого дома. Можете кого-нибудь порекомендовать?
– Миссис Джаспер! – в унисон сказали Эмби и Кортни.
– Она когда-то убирала в «Касабланке», – объяснила Эмби, – и знает кучу разных историй.
Винни, закончив с «Маргаритой», поднялась.
– К сожалению, мне придётся расстаться с вашей замечательной компанией, – сказала она. – Я приглашена на ужин.
Пока хозяин провожал её до дверей, Квиллер тихонько заметил Эмби:
– Думаю, у неё не возникает проблем с приглашениями на ужин.
– А я, похоже, занимаюсь не тем, чем надо, – прошептала Амберина.
Кортни зажег свечи в дальнем конце зала, там, где поперек бетонных блоков были положены доски, образовавшие длинный узкий стол.
– Хопкинс, скажи повару, пусть подаёт, – сказал он.
Стульями служили оранжевые паковочные клети, обитые бархатом и поставленные вертикально.
– Осторожно, не посадите занозу, – предупредила Эмби Квиллера.
Оригинальная аранжировка из белых гвоздик и сорняков с автостоянки украшала центр стола. Оловянные тарелки и кубки стояли прямо на голых досках, четыре оловянных подсвечника освещали приборы и цветочную композицию.
– Где это ты всё стянул? – поинтересовалась Эмби, но Кортни оборвал её осуждающим взглядом.
