Один раз Ширли обернулась, спросила нервно:
– А вы уверены, что он не идет за нами следом?
– Нет, далеко не уверен, но это не слишком меня беспокоит. Возможно, он просто хочет убедиться, что мы покинем эти владения. Территория частной собственности, знаете ли.
– Да такого просто быть не может! – резко возразила Ширли. – Он преследовал меня вовсе не по этой причине.
– Нет? Ну тогда, может, вы объясните, по какой такой причине?
Она молчала. Потом выдернула из его руки свою:
– А вы что здесь делаете?
– Похоже, вы уже окончательно пришли в себя, не так ли? – насмешливо произнес Фрэнк. – И лично мне хотелось бы знать, что вы здесь делаете?
– Этого я вам сказать не могу.
– Точнее, не хочу, – поправил он ее.
– Возможно. Однако и вы не ответили на мой вопрос.
– О, тут никаких тайн, – весело усмехнулся Эмберли. – Я следил за вами.
Она остановилась как вкопанная.
– Вы? Вы следили за мной? Но как? Откуда вам было знать, что я окажусь здесь?
– Интуиция, – все с той же усмешкой произнес Эмберли.
– Но вы никак не могли знать… Где вы меня подстерегли?
– Возле гостиницы «Голова вепря». Я поехал за вами в машине. Даже хотел вас подвезти, но боялся, что вы откажетесь.
– Это гадко, нечестно следить за человеком таким вот образом! – пылко воскликнула девушка.
Эмберли рассмеялся.
– Всего несколько минут назад вы вроде бы испытывали совсем иные чувства по этому поводу.
Повисла пауза. Затем Ширли зашагала вперед, засунув руки в карманы. Эмберли поспешил за ней.
Через некоторое время она произнесла неохотно и глухо:
– Я не хотела… показаться неблагодарной.
– Вы просто как маленькая девочка, которую только что выбранили. Ладно, прощаю вас.
Она не уловила насмешки в его голосе.
– Нет, я правда очень обрадовалась, увидев вас. И все равно, с вашей стороны было нечестно следить за мной. Так это вы насвистывали вальс?
– Есть такая привычка.
Она посмотрела ему в глаза.
– Вот вы утверждаете: я что-то скрываю. Но разве вы до конца открыты и честны со мной?
– Ни в коей мере.
Ширли снова возмутилась:
– Что ж, в таком случае…
– Нельзя заполучить что-то, ничего не давая взамен, девочка моя, – прервал ее Фрэнк. – Вот когда решитесь довериться мне, тогда и я буду с вами до конца честен.
– Я вам доверяю. Поначалу нет, однако теперь совсем другое дело. Но я не то что не хочу довериться вам – просто рассказать все я не имею права. Пожалуйста, верьте мне!
– Так вот оно какое, ваше доверие! А от меня вы, значит, хотите нечто большее?
Ей вдруг страшно захотелось рассказать этому человеку все.
– Нет, я не боюсь, что вы меня выдадите или что-то в этом роде… Просто не осмеливаюсь рассказать ни единой живой душе потому, что если сделаю это… О, ну как вы сможете понять, просто не представляю!..
– Ошибаетесь, очень даже смогу. Вы боитесь, что я вмешаюсь и испорчу вам все дело.
Они добрались до ворот и вышли на дорогу. Чуть поодаль светились в темноте красные огоньки задних фар; они направились к машине.
– Скажите, мистер Эмберли, много ли вы уже знаете? – внезапно спросила Ширли.
Даже не глядя на своего собеседника, девушка поняла: он улыбается.
– А если скажу, что взамен, мисс Браун?
– Если б я только знала… если б появилась хоть какая-нибудь идея… Ну почему я должна вам доверять?
– А ваш женский инстинкт на что?
– Если б вы только сказали мне…
– Ничего я вам не скажу. Сами должны пройти весь путь до конца. Разве я прежде не говорил?
– Вы совершенно невозможны. И нелогичны, – буркнула она, садясь в машину.
Наутро мистер Эмберли позавтракал рано, успел съездить в Верхний Неттлфолд и вернуться незадолго до того, как вся семья поднялась из-за стола. Он вошел и увидел, что сэр Хамфри пребывает не в лучшем расположении духа, а Фелисити готова выбежать из комнаты.
Сэр Хамфри возмущался непрофессиональной работой стекольщиков, но, увидев племянника, тотчас сменил тему, спросив его, что он думает о возмутительном поведении этого парня по фамилии Фонтейн. Фелисити выскользнула из столовой, состроив смешную гримаску кузену.
– А что, собственно, случилось? – спросил Эмберли.
Выяснилось, что Фонтейн совершил проступок, говоривший о его крайней наглости и невоспитанности. Осмелился прислать в девять утра своего слугу к сэру Хамфри с требованием немедленно вернуть книгу. Слышал ли когда-нибудь Фрэнк о чем-либо подобном?
– Никогда, – ответил Эмберли, хотя рассказ дяди сильного впечатления на него не произвел. – А кого именно из слуг?
– Не понимаю, какое это имеет значение?
– Имеет. – Фрэнк позвонил в колокольчик. Когда вошел Дженкинс, он задал ему тот же вопрос и получил ответ, что приходил Коллинз. – Так и думал, – пробормотал Эмберли.
Сэр Хамфри нацепил на костистый нос очки:
– Ты хочешь сказать, что эта история имеет какое-то отношение к твоему… неуместному сотрудничеству с полицией?
– Конечно. Разве вы еще не догадались?
– Черт побери, Фрэнк, когда приедешь в следующий раз и останешься в моем доме…
– А мне все это очень нравится, – вмешалась его жена, оторвавшись от писем, которые читала. – Нас что, всех поубивают, да, Фрэнк? А я-то думала, ничего подобного никогда не случается. Так интересно…
– Надеюсь, что не убьют, тетушка. Хотя никогда не знаешь наверняка.
Она пристально взглянула на него:
– Ты чем-то недоволен, дорогой?
– Есть проблемы…
– Страшно неприятно, когда теряешь какие-то вещи. Однажды я потеряла обручальное кольцо. А потом оно нашлось… но тебе лучше не знать, где именно.
Эмберли вынул трубку изо рта:
– Вы слишком проницательны, дорогая тетя. Пойду, пожалуй, поиграю в гольф с Энтони.
– Желательно, чтобы ты не упоминал об этом прискорбном инциденте с книгой у Фонтейнов, – заметил сэр Хамфри. – Я и сам собираюсь выбросить его из головы, как страшный сон.
– Но упомянуть придется. Очень любопытно, знает ли о происшедшем сам Фонтейн.
По приезде в особняк он увидел на лужайке Кокрейна, тот тренировался в ударах с близкой дистанции. Энтони радостно приветствовал старого друга. Похоже, Эмберли был тем самым человеком, которого он просто мечтал увидеть. Кокрейн заявил, что особняк окончательно достал его, уже сидит в печенках. Джоан была права: это проклятое место заставляет всех и каждого вести себя самым странным образом. И он принялся перечислять различные причуды обитателей особняка, начав с перепадов в настроении своего будущего родственника; не забыл упомянуть об убийстве Доусона, крадущейся походке Коллинза и поведении Бейкера, которое, по его мнению, просто ни в какие ворота не лезет. Ему хотелось бы знать, что думает Эмберли о дворецком, который в десять вечера принялся бороться с пылью в библиотеке.
– Черт возьми, в обязанности дворецкого вообще не входит вытирание пыли! Ты когда-нибудь сталкивался с чем-то подобным?
– Боролся с пылью в библиотеке? – задумчиво переспросил Эмберли.
– Именно! Вчера на обед были приглашены люди с фермы: женщина с лицом шириной с капот кэба и ее супруг, и мы играли в бридж. Я пошел за портсигаром, который оставил в библиотеке, и, провалиться мне на этом самом месте, если вру, увидел там Бейкера, он стирал пыль с книг. Сказал мне, будто бы просто не в силах видеть книги в таком состоянии, а Фонтейн, видимо, не разрешает прислуге прикасаться к ним. Ну и потом наплел разной ерунды, будто у него не нашлось времени – не было досуга, так он выразился – заняться библиотекой днем. Подозрительно все это. Ты как думаешь?
– Думаю, что мне стоит повидаться с мистером Бейкером.
– Ну, если побудешь здесь еще немного, такой шанс у тебя есть, – мрачно заметил Кокрейн. – Я послал дворецкого за мячами для гольфа.
В этот момент из дома вышел Бейкер с тремя мячами для гольфа на серебряном подносе.
– Словно яичницу-глазунью подает, болван! – прошептал Энтони.
Дворецкий неспешно шагал через лужайку, на Эмберли даже не взглянул. Подошел к Кокрейну и протянул ему поднос.
– Ваши мячи для гольфа, сэр. Нашел у вас в сумке всего три.
Энтони коротко поблагодарил его и взял мячи. Дворецкий развернулся и направился было к дому, но его остановил Эмберли:
– Минуточку.
Бейкер повернулся к нему, стоял и ждал, почтительно склонив голову набок.
– Вы случайно не знаете: посылал ли мистер Фонтейн в Грейторн за книгой, которую у него взяли почитать?
Бейкер окинул его настороженным взглядом.
– За книгой, сэр? – Похоже, он очень выверенно подбирал слова. – Не могу сказать, сэр, точно не знаю. И не припоминаю, чтобы мистер Фонтейн отдавал такое распоряжение. По крайней мере при мне.
Трубка у Эмберли потухла. Он чиркнул спичкой и поднес язычок пламени к чубуку, сложив ладони чашечкой, чтобы не погасло. Однако при этом глаз не спускал с дворецкого.
