– Ну конечно, – согласилась Таппенс.
Она поняла, что дружеские отношения с фотографом, которые ей удалось установить, никакой пользы не принесут.
– Не думаю, чтобы у вас сохранилась фотография одной особы – кажется, ее звали Мери Джордан. Я не уверена в том, что правильно запомнила имя. Но это было много лет назад. Приблизительно… что-нибудь около пятидесяти лет. Мне кажется, она умерла именно здесь.
– Это было, конечно, задолго до меня, – сказал мистер Дарренс. – Мой отец хранил много разных разностей. Он принадлежал к породе скопидомов, иначе говоря, барахольщиков. Никогда, бывало, ничего не выбросит. И помнил всех и каждого, в особенности если с человеком связана какая-нибудь история. Мери Джордан… Вроде что-то припоминается. Что-то связанное с военным флотом, с подводными лодками, верно? Говорят, она была шпионка? Она была наполовину иностранка. Мать у нее была то ли русская, то ли немка… а может быть, даже японка, кто их там знает?
– Совершенно верно. Мне бы просто хотелось узнать, нет ли у вас ее фотографии.
– Не думаю, чтобы она нашлась. Как-нибудь поищу, когда у меня будет время. Сообщу вам, если найдется. А вы случайно не писательница? – спросил он с внезапным интересом.
– Да, – подтвердила Таппенс. – Правда, я занимаюсь не только этим, но тем не менее надеюсь написать небольшую книжечку. Нечто вроде воспоминаний, охватывающих примерно столетний период. Там будут описаны разные интересные истории, случившиеся за это время, включая и преступления. И разумеется, было бы очень интересно приложить к этому старые фотографии, они очень оживили бы повествование, книга выглядела бы гораздо приятнее.
– Ну что ж, я сделаю все, что возможно, чтобы вам помочь. То, что вы делаете, должно быть, весьма интересно. Я хочу сказать, удивительно увлекательная работа!
– А еще были такие люди, по фамилии Паркинсон, они, кажется, одно время жили в нашем доме.
– Так вы живете в том доме, что на холме? В том, что называется то ли «Лавры», то ли «Катманду»? Не могу припомнить какое название было последним. А еще он назывался «Ласточкино гнездо», верно? Не могу понять почему.
– Потому, наверное, что у него под крышей гнездились ласточки, – высказала предположение Таппенс. – Там до сих пор полно их гнезд.
– Может быть, может быть. Но все равно странное название для дома.
Рассудив, что начало положено вполне удовлетворительное, хотя и не рассчитывая на существенные результаты, Таппенс купила несколько открыток и стопку почтовой бумаги с узором из цветов и, распростившись с мистером Дарренсом, вышла через калитку, прошла несколько шагов по направлению к дому, но потом передумала и свернула на боковую дорожку, решив подойти к нему с задней стороны, чтобы еще раз взглянуть на КК. Она приближалась к двери. Внезапно остановилась, но потом двинулась дальше. У двери лежало что-то напоминающее ворох старой одежды. Похоже, они вытащили это из нутра Матильды и не удосужились как следует рассмотреть, подумала Таппенс.
Она ускорила шаги, почти побежала. Подойдя к самой двери, она замерла на месте. Это было совсем не то, что она сначала подумала. Правда, одежда была достаточно старой, так же как и одетое в нее тело. Таппенс наклонилась и сразу же отпрянула, схватившись за притолоку, чтобы не упасть.
– Айзек, – едва вымолвила она. – Несчастный старик! Кажется… Мне кажется, он мертв.
По тропинке от дома кто-то шел в ее сторону, и она закричала, сделав шаг ему навстречу:
– О, Альберт! Случилось нечто ужасное. Айзек, бедный Айзек! Он лежит вон там, он мертв. Мне кажется, его убили.
Было предъявлено медицинское свидетельство. Двое прохожих, оказавшиеся поблизости, дали показания. Кто-то из членов семьи сообщил о состоянии здоровья умершего; и о том, не было ли среди его знакомых кого-нибудь, кто питал бы к нему вражду, – ими оказались два или три подростка, которым он в свое время грозил страшными карами. Их попросили помочь правосудию, и они утверждали, что ни в чем не виноваты. Выступили люди, которые нанимали его на работу, в том числе и миссис Пруденс Бересфорд и ее муж, мистер Томас Бересфорд. В результате был вынесен вердикт: умышленное убийство; убийца или убийцы неизвестны.
Таппенс вышла из помещения, где проводилось дознание, вместе с Томми, который поддерживал ее, обняв за талию. Они миновали группу людей, толпившихся снаружи.
– Ты держалась отлично, Таппенс, – сказал Томми, когда они, пройдя через калитку, шли по саду по направлению к дому. – Право же, отлично. Гораздо лучше, чем все другие. Говорила вполне ясно и отчетливо, так что все было слышно. Коронер[14], похоже, остался тобой доволен.
– Мне совсем не нужно, чтобы кто-то был мною доволен, – буркнула Таппенс. – И мне совсем не нравится, что кто-то трахнул старика Айзека по голове и тот скончался.
– Убийца, должно быть, имел против него зуб, – заметил Томми.
– Какой зуб? Откуда? – воскликнула Таппенс.
– Ну, не знаю.
– И я тоже не знаю, только мне кажется, что это как-то связано с нами.
– Ты хочешь сказать… Что ты, собственно, хочешь сказать, Таппенс?
– Ты прекрасно знаешь. Это… это связано с нашим домом, с тем местом, где мы живем. Наш чудесный новый дом! А сад, а все остальное? Ведь все как будто создано специально для нас. По крайней мере, так нам казалось…
– Я и до сих пор так считаю.
– Да. Мне кажется, ты в большей степени подвержен иллюзиям, чем я. У меня такое чувство… достаточно неприятное… что здесь что-то неладно, совсем неладно, и это неладное идет из прошлого.
– Никогда больше так не говори, – попросил Томми.
– Чего именно не говорить?
– Последних слов.
Таппенс понизила голос. Она приблизилась к Томми и говорила теперь прямо ему в ухо:
– Мери Джордан?
– Ну да. Именно это я имел в виду.
– Я, кажется, тоже. Но какая связь между тем, что было когда-то, и настоящим временем? Какое значение имеет прошлое? Оно не должно оказывать влияния на настоящее, на то, чем мы сейчас живем.
– Ты хочешь сказать, что прошлое не должно влиять на настоящее? Но оно влияет, – возразил Томми. – И самым странным образом. Я хочу сказать, мы даже не можем предположить, что именно может случиться.
– Ты хочешь сказать, что прошлое может иметь любые последствия в настоящем? Самые разные события?
– Да. Целая длинная вереница событий. Похоже на цепочку, которая у тебя есть, – бусинка, потом несколько звеньев цепочки и снова бусинка.
– Да, да, совсем как Джейн Финн. Помнишь Джейн Финн и наши приключения, когда мы были молоды и нам хотелось бурной жизни?
– И она у нас была, – поддержал ее Томми. – Иногда я вспоминаю и удивляюсь, как это мы уцелели, остались в живых после всего, что было.
– А потом другие дела. Помнишь, когда мы стали партнерами и делали вид, что мы тайные агенты-детективы?
– Очень было интересно. А помнишь?..
– Нет, – отрезала Таппенс. – И не собираюсь вспоминать. Мне совсем не хочется обращаться к прошлому, разве что… рассматривать его как средство для достижения цели. По крайней мере, мы приобрели некоторый опыт, верно? И отправились дальше, к следующему приключению.
– Ах вот ты о чем, – сказал Томми. – Миссис Бленкинсоп?
Таппенс рассмеялась.
– Ну конечно. Миссис Бленкинсоп. Никогда не забуду, как я вошел в комнату и увидел тебя там на диване. До сих пор не понимаю, как у тебя хватило духа, Таппенс, отодвинуть этот гардероб и подслушивать наш разговор с этим мистером… как его там звали. А потом…
– Да, а потом возникла миссис Бленкинсоп. – Она снова засмеялась. – «Н или М?» и Гусёк.
– Но ты ведь не думаешь… – Томми нерешительно замолчал. – Что все те дела – только прелюдия к настоящему?
– В какой-то степени так оно и есть. Я хочу сказать, не думаю, что мистер Робинсон стал бы тебе говорить все эти вещи, если бы он не имел в виду настоящее. Меня, например.
– Вот именно, тебя в первую очередь.
– Однако теперь все изменилось. Я имею в виду Айзека. Его убили. Ударом по голове. В нашем собственном саду.
– Но ты не думаешь, что это связано с…
– Такая мысль невольно приходит в голову, – сказала Таппенс. – Мне кажется вот что: мы уже не просто пытаемся разгадать какую-то тайну. Доискиваемся, почему кто-то там умер в далеком прошлом и все такое прочее. Мы делаемся лично причастными к тем давним событиям. Оказываемся связанными с ними самым тесным образом. Ведь несчастный Айзек умер, разве не так?
– Он был очень старый человек, быть может, поэтому и умер?
– Но ты же слышал зачитанное сегодня утром медицинское свидетельство? Кому-то понадобилось его убрать. Только вот за что?
– Почему тогда не убили кого-нибудь из нас, если все это каким-то образом связано с нами? – спросил Томми.
– Вполне возможно, что они еще попытаются. Может быть, он нам что-то сказал, а может быть, собирался это сделать. Может, даже кому-то пригрозил, что расскажет нам, сообщит что-то о той девушке или о Паркинсонах. Или же… обо всей этой шпионской истории четырнадцатого года. Секретные данные, которые были проданы. И в этом случае, ты же понимаешь, его нужно было заставить замолчать. Но ведь если бы мы здесь не поселились, не начали бы задавать вопросы и что-то выискивать, ничего бы не случилось.
